Андрей Столяров - Жаворонок Страница 28

Однако тут их постигает жестокое разочарование. Именно демократическая Россия, обновленная, возрождающаяся, казалось бы кровно заинтересованная иметь в своем составе этот важный морской район, проявляет и к судьбе Крыма, и к судьбе русского населения поразительное равнодушие, выглядящее в глазах крымчан просто предательством.

Разумеется, в соотнесении с геополитикой все не так просто. Вряд ли стоит упрекать нынешнее российское руководство, что обремененное совершенно аналогичными трудностями внутри страны: брожением в Башкортостане и Татарстане, неожиданной войной в Чечне, где Россия, судя по первым провалам, увязла всерьез, смутными, как дрожание почвы, колебаниями обстановки на всем пространстве Северного Кавказа, оно не поддержало стремления граждан Крыма быть в составе России – поддержка сепаратизма, пусть даже оправданного, отозвалась бы рикошетом ему самому. Принцип незыблемости границ соблюдается в Европе свято, и международная реакция на такой шаг была бы исключительно негативной. Поступить иначе правительство новой России попросту не могло. И все равно удар для Крымской республики оказывается смертельным. «Россия нас бросила, – заявляет в те дни один из лидеров группы „Единство“. – Если мы не нужны России, значит, мы не нужны никому». Горькая истина, неожиданная для политика, звучит в этих словах. Правда, большие надежды возлагают крымчане на нового украинского президента Л. Д. Кучму, заявившего в период предвыборной агитации, что единственный выход их создавшегося положения – это «полномасштабный договор между Киевом и Симферополем, который предоставил бы Крыму максимально возможную самостоятельность». Выглядит это и в самом деле весьма обнадеживающе. Не случайно за Леонида Кучму, буквально как в советские времена, отдают свои голоса 86 % крымчан. Его соперника Кравчука игнорируют демонстративно. Однако в политике благодарности нет. Одно дело – кандидат в президенты, привлекающий избирателей тем, что «проблема не может быть решена без предоставления Крыму специального статуса», и совсем другое – уже избранный президент, не нуждающийся, по крайней мере сейчас, в народной поддержке. Не проходит и года после победы, в коей важную роль сыграли поданные за него голоса крымчан, как никто иной, а именно Леонид Кучма, рука об руку с парламентом Украины, окрашенным в национал-коммунистические цвета, вписывает перед наименованием «Республика Крым» определение «автономная», упраздняет местное президентство и ставит во главе ее своего зятя, решительно переподчиняет МВД Крыма непосредственно Киеву, отменяет московское и вводит киевское время на полуострове, вывешивает на государственных учреждениях жовто-блакитные прапоры Украины, а в паспорта населения начинают штемпелевать отметки об украинском гражданстве. Крымчане чувствуют себя вдвойне обманутыми.

Время, тем не менее, безнадежно упущено, заряд пассионарной энергии растрачен на пустяки, жизнь властно требует своего, и некогда мощное движение «Россия – Единство» разваливается на глазах. Остаются отдельные группы, по мнению украинских экспертов, опасности не представляющие. Киев облегченно вздыхает – на не вполне пока освоенной официальной мове. Еще взрывается, правда, решение российских парламентариев о принятии Севастополя под государственную юрисдикцию России, и в вдогонку ему звучит заявление мэра Москвы, что Севастополь был, есть и будет городом русским, – однако интерес к теме быстро рассеивается, и уже через несколько месяцев политикам обеих сторон абсолютно ясно, что Крым для России бесповоротно потерян, период политической неопределенности, вызванный распадом СССР, завершен, границы новых государственных образований определились, передел невозможен, и следует принимать судьбу Крыма как данность. Сил для борьбы больше нет. Все стихает – под обжигающим солнцем Юга.

Тем неожиданнее становятся для украинских политиков сообщения, что уже вторую неделю на Нахимовской площади Севастополя бурлит непрерывный митинг с требованием объявить этот город в составе России, что число митингующих достигает по разным сведениям нескольких тысяч, что количество их растет день ото дня, что милиция никаких мер не принимает, поскольку митинг официально разрешен городским советом, что выступают на митинге депутаты парламента автономной Республики Крым, что они заверяют собравшихся в сочувствие властей Симферополя, что обстановка в самом Симферополе тоже не слишком благоприятна, что Крымский парламент ставит вопрос о нарушении конституционных прав граждан правительством Украины, что уже подготовлен протест и в Европейский Совет, и даже в Организацию Объединенных Наций, что аналогичное брожение начинается и в других местах и что городские советы Ялты, Алупки, Керчи, Мисхора приняли резолюции в поддержку митингующих в Севастополе. Как гром с ясного неба, обрушивается на Киев известие, что Севастопольский горсовет проводит в ближайшее воскресенье референдум о государственной принадлежности Севастополя, что в центральной городской типографии уже отпечатаны бланки этого референдума, что уже сформированы городская и даже районные избирательные комиссии и что наблюдателями на выборах выступят представители общественных организаций России. Правда, референдумом это действо называет только местная пресса, а по всем документам оно проходит как «опрос населения г. Севастополя». Юридической силы такой опрос, естественно, не имеет. Но понятно, что результаты его будут использованы в политических целях.

Только теперь в Киеве начинают догадываться, что возникшая ситуация – не след почти выдохшейся уже антиукраинской кампании. Здесь наблюдается нечто принципиально иное. Зреет зерно, которое предвещает бурные всходы. Точно всколыхнулась густая ряска минувшего. Это, пожалуй, самое нетривиальное действие, из всех предпринимавшихся до сих пор Жанной, самый непредсказуемый ее ход, самое вызывающее попрание законов политической логики. Потому что не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы в качестве исходного пункта выбрать именно Севастополь – это решение напрашивается само собой, Севастополь по положению своему и должен стать местом ключевого сражения – но с другой стороны, надо быть именно гением, чувствующим время и место, чтобы снова выйти на поле, где еще дымятся остатки разбитой техники, где не убраны раненые и птицы вьются над живыми и мертвыми, где земля прокисла от крови и где разгром стал свершившимся фактом. Это противоречит всякому здравому смыслу. Правда, есть в ситуации поражения один важный момент. Возникает он редко и, как правило, не учитывается победителем. Но зато обладает способностью вывернуть ситуацию наизнанку. Это – фактор внезапности, с которой противник, казалось бы поверженный в прах, вдруг отряхивается и вырастает в новом величии. Мощь этого фактора правительство Украины незамедлительно испытывает на себе, потому что когда в ультимативно пренебрежительной форме, ставшей нормой в отношениях между Киевом и властями в провинциях, оно требует от городского совета отменить «так называемый референдум», горсовет Севастополя отвечает, что никаких украинских законов они не нарушили, проводить опросы – прерогатива местных властей, мы живем в демократическом государстве, не так ли? – а правительство ныне автономной Крымской республики, прежде робко-послушное и даже в определенной мере ручное, объясняет, что они как раз занимаются данным вопросом: создается комиссия для правового изучения ситуации, комиссия сделает выводы, тогда можно будет принять решение.