Дмитрий Сергеев - Прерванная игра Страница 28

И я, соревнуясь, писал новую книгу, делал своих героев тверже гранита и бетона. А чтобы меня не уличили во лжи, сам подражал своим героям и даже преуспел в этом. А написать надо было о слабом, тоскующем человеке. Напиши я такую книгу, надо мной издевались бы. И страх перед этим удерживал меня Трудно было уловить связь между тем, с чего начал Сколт, и его последним признанием, но Ивоун чутьем догадывался, что для самого Сколта неважно, последователен он или не последователен, ему необходимо было высказаться.

В этот день в радиопередаче - их еще продолжали слушать регулярно, хотя переговоры с правительственной администрацией давно прекратили: берегли аккумуляторы говорили о вчерашней истории со Сколтом. Оказывается, в тот час шла прямая передача по телевидению - показывали, как началось погребение храма. Операторам, ведущим передачу, необыкновенно повезло. Зрители остались довольды, они видели, как человек, рискуя жизнью, подставлял себя под летящие автомобили. Второй оператор с другого вертолета одновременно ловил в поле видения объектива лицо Ивоуна, переживающего за Сколта. Получилось эффектно. Теперь эти кадры станут повторять в записи.

По выражению лица Дьелы ясно было, что она догадалась, о ком шла речь. Ивоун невольно замечал, с каким пристальным изучающим вниманием взглядывала она на Сколта. Оставалось загадкой, о чем она думает в эти мгновения.

Глава одиннадцатая

Кошка, обретя новых хозяев, ласкаясь, льнула ко всем, кто ее подманивал. Но вскоре выяснилось, что она явно предпочитает общество Пловы. У кошки обнаружились даже собачьи повадки: она ходила за Пловой по пятам.

-А У нас скоро будут котята,- сообщила Плова.

Ни на кого это известие не произвело особого впечатления, кроме Дьелы.

- Какой ужас!- содрогнулась та.

- Что тут ужасного?- небрежно пожал плечами Сколт.-В этом состоит ее биологическое назначениеприносить потомство.

- Им же предстоит жить в темноте.

В самом деле. Не только Сколту, никому не пришло этого в голову. Хотя давно уже ясно было всем: вот-вот в храме наступят потемки.

- Несчастные,- пожалела будущих котят Плова.

Кошку, видимо, нисколько не мучили предстоящие беды, лежа на коленях у Пловы, она безмятежно мурлыкала. Впрочем, о том, что она мурлычет, приходилось догадываться: начавшаяся за стенами собора бомбежка не позволяла слышать. Им и между собой приходилось разговаривать, повышая голос почти до крика. Автомобили уже то и дело бухали в основание собора, а запасные баллоны и мелкие детали ударялись в окна. Ходить вдоль восточной стороны стало опасно, и решался на это один лишь Сколт, упрямо продолжая играть навязанную себе роль бесстрашного героя.

Сострадание, с каким Дьела смотрела на кошку, поразило Ивоуна. Неужели ее так взволновала судьба будущих котят?

Прошло две недели с тех пор, как Ивоун вновь начал вести дневник. Он записывал лишь хронику событий, ничего больше. Писал о том, что происходит снаружи, какие здания, улицы и скверы погребены под автомобилями, какие памятники разрушены, записывал кратко, что происходит у них, не давая ничьим поступкам какой-либо оценки. Он не знал, зачем и кому понадобится его дневник, просто считал своим долгом записывать все.

И лишь о последней встрече с Дьелой и происшедшем разговоре он не посмел написать ни строчки. Сообщил намеков :

"Котят ожидают потемки. Как это грустно". Далее был пропуск, примерно на три-четыре строки, и затем три слова: "...другого выхода нет".

А случилось вот что...

- Я должна поговорить с вами,- сказала Дьела, незаметно отозвав Ивоуна.

По ее тону и по тому, как беспокойно озиралась она, пока они брели по храму, ища укромный уголок, Ивоун догадывался, что у Дьелы есть тайна. Но сколько ни гадал, никак не мог представить, в чем она может состоять. Какие вообще у них могут быть еще тайны? И от кого?

Они спустились вниз, в подземные алтари, теперь заброшенные и запущенные. Звуки снаружи сюда не достигали. Где-то в глубине сводов слышалась тихая капель. То почвенные и грунтовые воды просачивались сквозь камни фундамента, медленно подтачивая основание храма. Возможно, где-нибудь наверху прорвало водосточные трубы, и вода сочилась из них.

На северной стороне, где начинался скат холма, на котором возводили храм, помещалась крохотная каморка, в которую проникал тусклый свет сквозь зарешеченное оконце, расположенное в земляной нише. Оно еще было цело, ни один автомобиль не рухнул сюда, и двойные запыленные окна защищали полутемь каморки от шквального громыхания автомобильной свалки за пределами храма. Тусклый, рассеянный свет позволял разглядеть на каменной стене выложенное мозаикой изображение.

Дьела еще раз беспокойно оглянулась, будто у нее были основания подозревать, что кто-то может преследовать их, прячась в темных и глухих переходах.

Ивоун ждал, напрасно пытаясь угадать, что же хочет сообщить ему Дьела.

Некоторое время она точно собиралась с силами, приложив ладонь к груди, пыталась унять сердцебиение.

- У меня будет ребенок,- выдавила она.

- Поздравляю,- совершенно безотчетно, машинально проговорил он, с все большим изумлением вглядываясь в ее расстроенное лицо.

Недоумение, мелькнувшее в ее взгляде, возвратило ему трезвость рассудка.

- Простите,- сказал он.- Я сказал глупость.

- Что мне делать?- Отчаяние, звучавшее в ее голосе, полоснуло его.

"Господи, что же делать?"-мелькнуло в уме.

Теперь им вовсе не требовалось произносить мысли вслух, достаточно было обмениваться взглядами, чтобы угадывать, кто о чем думает. Да и о чем, собственно, могли они думать сейчас?

"Я должна поступить так. Ты прав, это ужасно. Но у меня нет другого выхода. Подскажи, если он есть".-"Если бы я знал, если бы я видел выход..." -"Его нет. Это не твоя и не моя вина. Не мучайся".

Их безмолвный разговор длился недолго.

- Я знаю, у вас есть необходимые лекарства и есть справочник,- первой нарушила молчание Дьела.- Вы говорили, что закупили целиком аптеку. Я должна знать, сколько у меня времени осталось на раздумья.

- Он находится там,- рукой показал Ивоун в сторону темного и сырого потолка.

-А Другого выхода все равно нет.

Они шли назад, плутая в темных переходах, попадая в каменные тупики, где совсем не было света.

Ивоун невольно думал о младенце, которому, если Дьела не примет мер, предстояло родиться и жить во тьме.

Кто посмеет осудить ее, если она не даст возможности появиться ему на свет? Даже и само выражение "появиться на свет" звучало теперь чудовищной насмешкой. Скоро все они погрузятся во тьму. Не помутится ли у них самих рассудок, не сойдут ли они с ума? Интересно, выживут ли котята, которые родятся слепыми и никогда не прозреют? Даже не будут знать, что существует свет.