Сергей Кузнецов - Полигон Страница 28

— Отходим за световой барьер! — скомандовал Лесик.

Мы поспешно отступили.

Фонари были расставлены таким образом, что их лучи образовывали почти полукруг. За фонарями нам с лихвой хватало места; тыл защищала стена моста. Оставались две небольшие темные зоны справа и слева, но несколько крыс одновременно туда прорваться не могли.

Мы встали под защиту света, и одновременно две колонны слились и сунулись было на свет, но с писком и рычанием сразу разбежались по сторонам. Теперь справа и слева колыхалось и шевелилось, но лезть, даже в темных зонах, они пока боялись.

— Это конец… — тоненько проверещала Ада. Она была на грани обморока.

— Не ной. — Лесик взялся за биту крепко двумя руками и приготовился отбивать атаки справа. — Адка, на левую сторону. Да держи дубину нормально! Артем, поддерживай огнем нас обоих, попеременно.

Я кивнул, защелкивая свежую обойму в «узи».

Крысиная масса шевелилась, перегруппировывалась, перекрикивалась на все лады; наконец, некоторые попробовали достать нас через темные зоны. Особенно усердствовали в этом с правого фланга, там темная зона была побольше. Лесик ловко управлялсяс битой, словно полжизни играл в какой-нибудь американской бейсбольной команде, только ухал; серые тела, даже довольно большие, разлетались под его ударами во все стороны. Бита очень быстро стала ярко-красной от крови.

Слева полезли тоже. Ада отбивалась неумело, я подстраховывал одиночными только ее. Никогда не думал, что крысы могут издавать такие звуки: они рычали, визжали, даже как-то по-особенному блекотали. Время от времени то там, то здесь мелькала огромная тупорылая крыса; я пытался попасть в нее, но напрасно.

Мы уже некоторое время весьма успешно сдерживали тварей; они даже чуть ослабили натиск. Леонид сказал:

— Артем, у твоих ног рюкзак. Там две гранаты. Давай попробуем. Только вытаскивай их быстро.

И я наклонился к рюкзаку.

Крысиный главарь словно только этого и ждал. Последовала рычащая команда, перекрывшая все остальные звуки крысиного войска, и твари с новой силой ломанулись в темные зоны. Я немедленно оставил рюкзак, выпрямился, открыл огонь, но было поздно: крысы лезли одна на другую, прыгали, кидались на нас, визжали; яростно матерился Леонид — его укусили сразу две, в руку и в ногу. Один из фонарей слева, с нашей стороны, оказался значительно сдвинут (темная зона расширилась), а потом вовсе мигнул и погас.

Серая масса ломанулась с нашей стороны. Лесик помочь нам не мог — справа натиск не ослаблялся; обойма в «узи» опустела, я отбросил автомат, и в то время, пока выхватывал «Макарова» и снимал с предохранителя, визжащую Аду крысы потащили за собой, тесня ее на набережную, в самую гущу крысиного войска. Тотчас слева серая волна отхлынула с добычей, но справа продолжала напирать.

— Ле-о-о-сик!!! — визжала обезумевшая Аделаида; она медленно двигалась в гуще крыс все дальше от моста, вяло отбиваясь битой, но пока держалась на ногах.

— Сожрут… — сказал Леонид без выражения, нанося смачный удар битой.

Я выстрелил — башка большой крысы разлетелась, во все стороны брызнуло красно-серо-черным — и посмотрел в сторону Ады. Она была у самого парапета. Отбиваясь от наседавших рычащих тварей, Аделаида взобралась на парапет, но не удержалась на нем, запутавшись в плаще. Секунда — и худенькое тельце полетело в черные воды Серебрянки.

Глава вторая

Я продолжал стрелять, одновременно снимая куртку и свитер — должны же остаться хоть какие-то сухие вещи! Получалось, но медленно и очень неудобно. Тут пистолет сухо щелкнул, выстрела не последовало — кончились патроны. Бросив оружие, я промчался в световой зоне до парапета и, перемахнув его, неловко упал в воду.

Вода оказалась настолько ледяной, что у меня перехватило дыхание, а сердце, кажется, пропустило пару ударов; вынырнув, я в панике хватал ртом воздух и оглядывался, ища Аделаиду, но заметил ее не сразу. Она барахталась довольно далеко от берега, то исчезая под водой, то из последних сил выныривая. Я, стараясь двигаться быстро, фыркая и отплевываясь, поплыл к ней.

Намокшая одежда стала тяжелой, сковывала движения, тянула вниз; вода была вязкой, как мазут: мне казалось, что я не плыву, а бултыхаюсь на месте. Холодом сводило зубы, пальцев рук я не чувствовал вообще. Сейчас только не хватает, чтобы свело руку или ногу — тогда все… Шумно дыша, медленно, но я приближался к Аделаиде.

Позади меня, на набережной, грохнул взрыв, блики света пошли по воде, и сразу раздался многоголосый рев ночных тварей. Неужели Лесику удалось зацепить главаря? Прошло около минуты, я почти доплыл до Ады, и прогремел второй взрыв. На то, чтобы оглянуться, не было ни сил, ни времени.

Лицо Аделаиды — та его часть, что оставалась над водой — было мертвенно-бледным (кажется, в «Титанике» у Уинслет и ДиКаприо в конце был на лицах такой грим). Непослушными пальцами я рванул ее вверх и на себя.

— Я… не умею… плавать… — скорее угадал, чем услышал, я.

Свободной рукой я наотмашь ударил ее по щеке и закричал:

— Держись за меня! И греби, греби, как можешь!

Мы добрались до берега на одной силе воли — только потому, что я очень не хотел сгинуть в реке, да еще в такой компании. Ада совсем не помогала; она вцепилась в меня намертво обеими руками и все то время, пока я тащил ее, была в обмороке.

Лесик помог нам вылезти. Маленькую, но ставшую удивительно тяжелой Аду мы с трудом втащили на берег. Я боязливо оглядывался.

— А… где?..

— Разбежались, — спокойно сказал Лесик. — Первым же взрывом разорвало главаря, они заорали, растерялись, сбились в кучу… Тогда я бросил гранату в самую гущу. Для них это было уже слишком.

Я смотрел на развороченный в двух местах асфальт и валявшиеся здесь и там разорванные и простреленные трупы мутировавших тварей. Сейчас они казались мне еще больше и. уродливее. Из какой преисподней они взялись?.. По сравнению с тем, что я пережил минувшей ночью, война в банке казалась теперь детской забавой.

С меня стекала ледяная вода Серебрянки, тело бил озноб. Не помню, как дотащился до ярко горевшего костра и повалился на землю, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Напротив Леонид осторожно опустил Аделаиду; она все еще была без сознания.

Лесик сказал:

— Артем, попробуй раздеться, сейчас разотру тебя…

— Чем?

— Не стал вчера говорить… Фонари и биты — не вся моя добыча.

С огромным трудом я разделся, улегся на вонючее тряпье. Как сквозь пелену ощущал, как он растирает водкой мне грудь, ноги, переворачивает, растирает спину, заворачивает в тряпки, помогает придвинуться поближе к огню…