Алексей Васильев - Сингулярность (сборник) Страница 28

Терминалы нейровоздействия.

Слушатели уже понемногу занимают места.

– Ну как? – донесся голос Стата.

Я внезапно понял, что слышу его четко и ясно, ровный спокойный голос. Гремящая музыка стихла, даже не заметил, когда наступила тишина.

Стат смотрит с ожиданием, губы вновь растянуты в ироничной ухмылке. Нервный тик у него, что ли?

– Гм… – В горле почему-то сделалось сухо, я откашлялся, произнес: – Обычно, насколько помню, все любители нейромузыки запросто умещались в эдакой комнатушке где-то на втором этаже. Там и стоял десяток терминалов. Откуда такое многолюдье?

Стат хмыкнул довольно.

– Вот то-то и оно. Я же обещал, будет кое-что необычное. Кстати, помнишь, что тебе говорил: присмотрись к публике. Как находишь почтенное собрание?

Я пробежался по лицам: все разные, но всюду читается нетерпеливое ожидание. От зрительских рядов долетает неумолчный говор, активно обсуждают предстоящее действо, некоторые даже горячо жестикулируют. Предвкушение чего-то особого и важного буквально пропитало воздух.

Вообще, никогда не видел здесь столь разношерстного люда, равно как не припомню такого единодушия по поводу предстоящего концерта.

– Похоже, этот твой новоявленный гений нейромузыки вызвал ажиотаж, – ответил я задумчиво.

Стат кивнул.

– Ну что? Займем места?

Мы двинулись к импровизированному партеру, опустились на места в одном из средних рядов, с краю. Только я коснулся кресла, оно будто проснулось. Ощутил, как едва заметно сместились какие-то механизмы, подстраиваясь под мою комплекцию. Я чуть откинулся и подкорректировал положение тачпадом.

Мгновением позже от кончиков пальцев к плечам пробежал странный холодок, по спине волной промчались мурашки. Видимо, это отразилось у меня на лице, Стат сказал успокаивающе:

– Не пугайся. Это терминал проверяет нейроконтакты. Подает слабые импульсы и считывает твою реакцию.

Ну да, как же, не пугайся. Честно говоря, особо переживать и не собирался, но неясное предчувствие чего-то нехорошего упрямо болтается на донышке сознания.

Нейромузыка транслирует сигналы непосредственно в узлы и центры нервной системы. Задействован весь спектр эффектов: от зрительных и слуховых галлюцинаций до эмоционального возбуждения. Специальные раздражители активизируют осязательные и обонятельные рецепторы, слабые сверхточные электромагнитные поля вызывают реакцию различных участков мозга. Все сопровождается звуком, часто обычной музыкой и определенным видеорядом.

Поговаривают, терминалы нейровоздействия вышли на свет божий из секретных лабораторий спецслужб. Там якобы прорабатывали вариант глубокого воздействия на психику с целью массового промывания мозгов. Однако все, чего удалось достичь, – слабый эмоциональный отклик и формирование неких простейших образов в сознании испытуемых. Хватит, чтобы создать настроение на полчаса, но явно недостаточно для управления послушными массами. Проект потерпел неудачу. Впрочем, «серые кардиналы» не растерялись и нашли разработкам иное применение.

Почему-то в полную неудачу всемогущих спецслужб верится плохо, но вот то, что изобретатель нейтротрансляторов неплохо заработал на своем детище, – факт. Вместе с получившими широкое распространение еще раньше нейроинтерфейсами, переводящими активность нервной системы в компьютерные команды, они позволили наладить обратную связь между пользователем и машиной, и теперь целый букет приложений новой технологии расцвел буйным цветом. Нейромузыка из них, пожалуй, самое простое и очевидное.

Теперь музыканты могут играть на самом главном инструменте, минуя примитивных посредников вроде скрипочек и синтезаторов, – теперь они играют на нервах.

Я чувствовал, как напряжение медленно уходит, мышцы расслабляются, по телу расходится приятное тепло, и вот уже буквально растекаюсь в кресле, как медуза. Наконец до меня дошло, что кресло по собственной инициативе решило произвести успокаивающий массаж. Я встряхнулся, злость ударила в голову, ожесточенно застучал по сенсорной панельке: отключить непрошеную опцию!

Над ухом раздался издевательский смешок Стата.

– Скоро там концерт твой начнется? – огрызнулся я.

– Терпение, друг мой, – отозвался тот елейно, с тщательно упрятанным сарказмом, – всего лишь несколько минут терпения.

Голографический экран вспыхнул белым, высветилась какая-то сетевая страница. По экрану поползли данные о готовящейся трансляции: время начала, ожидаемая продолжительность, битрейт. Имя исполнителя: какой-то NX-975. Вот берут же себе псевдонимы, подумалось раздраженно. В левом верхнем углу мелькают циферки – число подключившихся к каналу передачи. Пригляделся, и тут у меня аж челюсть отвисла: давно перевалило за пару миллионов! Черт подери, да кто же это в состоянии собирать такие аудитории?! Я украдкой вновь глянул на Стата, тот взгляд перехватил, ответил молча, мол, вот видишь, я ж тебе говорил.

Вдруг что-то резко изменилось. Звуки, говор людей и негромкая музыка – все как скальпелем отхватило: в уши вошли герметизирующие наушники. Я буквально увидел, как сотни тончайших мономолекулярных наноигл скользнули под кожу и отыскали там нервные окончания, готовые послать сигнал. На глаза наехал проекционный щиток шлема виртуальной реальности, а по нервам прокатилась горячая волна: включились нейроканалы. Перед глазами всплыла надпись, видимо название композиции, до крайности пафосное, вроде «Суть Вселенной»… Сознание затопила музыка.

Я повис в громадной пустоте. Впрочем, возможно, это лишь бесконечно плотная точка, а больше ничего и нет на свете. Нет даже времени, и мысли путаются и накладываются друг на друга, не в силах понять, чему следовать за чем.

Вечность, слитая в миг, тянется, сверлит слух электродрелью. Ей не видно конца. Оно и ясно, ведь понятий конца и начала здесь тоже нет.

Вдруг странное вступление резко оборвалось. Что-то произошло. Грохот, взрыв! Точка раскрылась огненным цветком, осколки некогда Единого рванулись в беспорядке вовне. Я с трепетом понял: родилась Вселенная.

Тотчас меня закружило в водовороте звука. Музыка понеслась с места вскачь, снося барьеры. Энергия, кипя и переливаясь, хлынула в пространство. Едва возникнув, закружилось безумным волчком время: свивается петлями, как змея, норовит обернуться и начаться вновь.

Законы природы на моих глазах лихорадочно заметались стрелками порченых приборов. Вселенские константы играют в чехарду, скачут, соотношения величин мелькают картинками в калейдоскопе, где каждый образ – возможный мир. Десятки измерений то разворачиваются, то свертываются в ноль, выстраиваются и рассыпаются в прах структуры взаимодействий. Гремит какофонией Сотворение Мира, будто молотит в бочки и тарелки сумасшедший барабанщик, сбивая оркестр.