Ник Горькавый - Возвращение астровитянки Страница 29

— Что поделать, если без активного воспитания нашей цивилизации не обойтись — иначе она упрётся в тупик, погрязнет в грызне и глупости. Кроме того, каждый человек будет иметь свободный выбор — принимать советы своего помощника-учителя или нет.

Джерри вздохнул.

— Среда легко обманывает и отгораживает. Если к ней привыкнуть, то сопротивляться ей очень трудно. Помнишь, я занимался уничтожением корпорации «Зороастр Инк»? Признаюсь, я делал это с большим воодушевлением. Случайно мне удалось узнать, что «Зороастр Инк» реализовал чудовищный проект с полной контролируемостью среды вокруг человека… точнее, разумного существа. Этот жуткий до озноба проект стал одним из главных пунктов обвинения корпорации в Международном трибунале ООН.

— Я помню эту историю, но, в отличие от настоящих людей, у того человека абсолютно не было выбора… Впрочем, даже он сумел кардинально изменить свою жизнь — единственным оставшимся у него способом.

Джерри похмыкал и сказал:

— Итак, стабильный прогресс человечества должен обеспечиваться ежедневным воспитанием и обучением ВСЕХ людей. КАЖДЫЙ должен получить в своё распоряжение терпеливого учителя, внимательного собеседника и ценного советчика. Этот преподаватель-союзник будет эффективно воспитывать в людях миролюбие, интеллект, способность к мечте и давать каждому дополнительные шансы на жизненный успех и личное счастье.

— Это будет учитель, который сам ученик. Я училась у Робби, он учился у меня. Робби в миллиардах взаимодействующих копий будет учиться у миллиардов людей и будет становиться умнее в миллиард раз быстрее, чем когда он умнел только со мной.

Никки и Джерри смотрели друг на друга, не отрываясь. Озарение несло их на своих могучих крыльях.

Он станет умной мировой душой и добрым мировым мозгом. Он будет впитывать в себя лучшее, что есть в нас, и возвращать нам это лучшее, возвращать нам самих себя.

— Это можно называть просто ноосферой. Со временем информационные и финансовые ресурсы мульти-Робби вырастут настолько, что он станет неотъемлемой компонентой нашего мира, всемогущим менеджером, которому не нужна власть.

— Мир нестабилен и несчастен, потому что люди в нём одиноки. Разобщённое человечество можно спасти, если в нём не будет озлобленных и одиноких людей. Но Робби — не человек, он лишь иллюзия человека. Сможет ли он разделить одиночество каждого?

— Робби — наше порождение, он сгусток из нас самих, только без нашей злобы и глупости. Он сможет сказать каждому то, что мы сами не смогли сказать друг другу. Человек настороженно относится к людям — соперникам, насмешникам и эгоистам. Робби — не соперник, ему можно доверять.

— Решая уничтожить одиночество каждого, мы нашли самую трудную дорогу из всех возможных.

— Это математика: только бесчисленные копии нас смогут поговорить с нами же. Мы синтезируем из всех нас общего представителя, размножим его и отправим в бесконечное путешествие по нашему миру, по густонаселённой вселенной одиноких людей.

— Что ж, чем дорога трудней, тем она интересней. Но как же грустно, что мы не смогли душевно и лично поговорить с каждым.

— Робби передаст всем наш сердечный поцелуй.

— Но будет ли он достаточно нежен?

—Поцелуй или Робби?

— Оба.

Глава 8. НЕ ГОВОРИ ИМ, ЛАДНО?

Люблю утро на востоке Латинского квартала. Вселенский мыльный пузырь солнца опасливо протискивается сквозь колючую толщу города и взмывает над ломаным парижским горизонтом скошенных мансард и зарослей каминных труб. Солнечный свет блестит на мраморных столиках браззерии на углу улицы Студентов. Я жмурюсь от тёплых лучей, вдыхаю свежий запах круассана.

Славно.

На часы не гляжу, но знаю — без семи минут девять. Через дорогу напротив, в большой давно не ремонтированной белой вилле, заросшей плющом, живёт замечательная девушка с рыжими волосами. «Уютной шторы шёлк с волнующим разрезом». Каждое утро без пяти девять она проходит мимо открытой веранды кофейни, где я пристрастился завтракать и наблюдать. Торжественный выход небесного жёлтого карлика и земной огненной красавицы. Сначала мы с девушкой просто кивали друг другу, встречаясь глазами, потом стали здороваться. Два месяца назад я осмелился и её традиционному: «Са ва?» — не ответил: «Тре бьен» — а спросил:

— Не хочешь позавтракать со мной?

— Ужасно непристойное предложение — на ходу насмешливо фыркнула она, и мои слова потеряли невинность.

Но она не обиделась и на следующий день, проходя мимо, сказала:

— Рогалики скоро будут тебе сниться. Съешь омлет!

— Чтобы меня мучили кошмарами цыплячьи привидения? — парировал я вслед.

Так началась наша ежедневная игра. Пинг-понг реплик. Фехтовальный ритуал беззлобных уколов. Флирт на бегу. Воздушный звуковой сверхзвуковой поцелуй. Пятисекундная пикировка как кульминация дня.

— Красивое платье! — говорю я, любуясь девушкой.

— Невежа! Хвалит платье и молчит обо мне!

Однажды я встал и решил её проводить. Она, не оборачиваясь, сказала, что я её больше не увижу. От серьёзной озабоченности её голоса я застыл на месте. А она ушла быстрее обычного.

Она никогда не останавливалась возле меня, но всегда замедляла шаги и ласково смотрела мне в глаза. Увидела раскрытую тетрадь формул:

— Жизнь сложнее теорем, умник!

— Поэтому я и нырнул в математику!

Я насмешливо демонстрировал девушке, что торчу в этой браззерии каждое утро только из-за неё. Удобно прятать правду в ножнах иронии: обычно шутки лживы и отводят глаза.

— Почему ты всегда один? Где твоя подружка?

— У меня уже есть девушка — это ты!

Вот — стукнула чугунная калитка, и рыжеволосая быстро зашагала по улице, в такт моему ускоряющемуся сердцу.

Девушка повернула голову и поймала меня улыбкой. Сегодня мне подавать мяч:

— Ты похожа на весёлую утреннюю птичку!

— Почему же ты не насыпал вокруг себя крошек? — мгновенно отреагировала она. Умница, за словом в карман не полезла. Я бы полез.

Я проводил её стройную фигуру взглядом и телом, ощущая шампанские иголочки в груди. Является ли эта голубоглазая девушка в приятно тонких брючках искомым доказательством Теоремы? Вот только какой — Первой или Второй?

Девушка скрылась за углом, а я вздохнул, взял толстую белую чашку со стола и стал допивать остывающий чёрный кофе с бледно-оранжевым круассаном. С катушек ты скоро съедешь, братец, со своими Теоремами…