Сборник - Фантастика-2009 Страница 29

– Ясненько... – Следователь перещёлкнул несколько изображений. – А это, простите, что за дактилоскопия?

Начальник экспедиции глянул через плечо милиционера, близоруко вглядываясь в снимок.

– Это как раз и есть лепная керамика. Понимаете, гончарный круг ещё не изобретён, и посуду лепили, накладывая один слой глины на другой. Кривовато выходило, но лучше, чем ничего. А украшали готовое изделие, проводя пальцем по мокрой глине волнистую линию или просто оттискивая отпечатки пальцев. Этакая визитная карточка мастера. Чаша на снимке почти целая, край немножко обколот, а так ей ещё служить и служить. Как говорится, битая посуда два века живёт.

– Чаша для вина? – следователь был явно заинтересован.

– Вынужден вас разочаровать. Чаша – собирательное название для всякой посуды. Древнейший, ещё индоевропейский корень. Чаша, в которой месили тесто, называлась миской. Чаша, в которой готовили на огне еду, называлась горшком, от слова «гореть». Чаша – самый древний, священный сосуд. Недаром говорят, «дом – полная чаша».

– Хороша кашка, да мала чашка, – поддакнул следователь.

– Вот именно, чашка, а не миска или тарелка. Тарелка, вообще, изобретение нового времени.

– И сколько лет отпечаткам на этой чаше?

– Около шести тысяч.

– Отлично сохранились. Вор, небось, таких следов не оставит. Ну, ничего, где-нибудь да наследит. Ещё лопаты, говорите, пропали?

– Да, две лопаты. Кому могли понадобиться?

– Лопата в хозяйстве всегда пригодится. А пока, пойдём, посмотрим, что мои сотрудники наковыряли.

Выяснилось, что сотрудники – пожилой сержант и молодой человек в штатском – обнаружили не просто отпечатки пальцев, а оттиск целой пятерни. Очевидно, злоумышленник сначала возился в раскопе, где и стибрил две лопаты, а потом обтёр перемазанную глиной руку об один из ящиков, оставив на крашеной фанерной стенке образцово-показательный отпечаток. Обычных отпечатков тоже хватало, хотя в основном это наследили члены экспедиции.

– Ну и лапища! – следователь покачал головой. – Из ваших никто не может быть?

– Господь с вами! В экспедиции, считай, одни девчонки. Разве что у меня такая пятерня и ещё у Аркаши, есть у нас такой третьекурсник. Но мы руки после раскопок моем, я, во всяком случае, подобных пятен не оставлял.

– Понятно. Что ж, Константин Сергеевич, я временно вас покину, а завтра появлюсь снова. Прошу до тех пор ничего не трогать, ни здесь, ни в раскопе. И ещё... не могли бы вы до завтра одолжить ваш фотоаппарат? Скопируем снимки – и вернём. Нам нужны фотографии находок, личные карточки, сами понимаете, ни к чему.

Из-за осенней распутицы милицейский «Мерседес» не мог подойти к лагерю, ожидая сотрудников на шоссе, километрах в полутора, так что следователь со своей командой ушли пешком. И явились обратно не на следующий день, как обещали, а в тот же день, ближе к вечеру. На этот раз кроме следователя и двух милиционеров в лагерь прибыл кинолог с собакой. Кинолог – худенький парнишка интеллигентного вида, а пёс – овчарка, совершенно непородистого экстерьера, зато очень внушительных размеров.

– Не ждали? – приветствовал начальника следователь. – И я не ожидал. А потом подумал: ящик с находками тяжёлый, на руках его далеко не утащишь. Машина к лагерю подойти не сможет, разве что гусеничный трактор. К тому же, лопаты у вас пропали. Значит, воры ящик оттащили в сторонку и прикопали до лучших времён. Тут вдоль реки – обрывы, овражки – спрятать есть где и искать можно до морковкина заговенья. А собачка должна найти, если, конечно, за вашим ящиком вертолёт не прилетал.

Собачка тем временем, подчиняясь приказу: «Гуляй!» – пробежалась по берегу, вырыла в песке яму под стать хорошему раскопу, потом отыскала в прибрежной траве толстую лягуху и принялась подталкивать её носом, заставляя прыгать. Лягуха пребывала в ступоре и прыгать не желала. Скорей всего, она уже приготовилась к зимней спячке, и всё происходившее казалось ей дурным сном. По счастью, лягушачьи боги сжалились над квакушкой, люди кончили беседовать, и парнишка, ничуть не похожий на героя незримого фронта, негромко и ни к кому в особенности не обращаясь, произнёс:

– Барон, ко мне!

Фонтан песка брызнул из-под собачьих лап, пёс, мгновенно растерявший всё своё простецкое добродушие, встал у хозяйской ноги.

– Барон, работать! Ищи!

Внимательно обнюхав глиняный отпечаток, Барон потянул в сторону от лагеря. Загнанным в палатки студентам оставалось смотреть ему вслед и обсуждать удивительную метаморфозу, случившуюся с псом.

Следователь и Константин Сергеевич поспешили вслед за проводником.

– Если собака выбежит на вас, – поучал милиционер, – не обращайте на неё внимания, не останавливайтесь и ни в коем случае не смотрите ей в глаза. Собака работает, и в это время её не надо нервировать.

Со стороны речки донёсся лай и через минуту свист проводника.

– Кажется, нашли, – довольно сказал следователь.

В кустах под обрывом валялись обломки разбитого ящика и груда небрежно вываленных находок. Видно было, что вандалы, похитившие ящик, рылись в его содержимом, не особо заботясь о сохранности экспонатов, а спешно выбирая то, что показалось им наиболее ценным.

Издав невнятный стон, Константин Сергеевич ринулся к остаткам своих сокровищ.

– Тихо, тихо! – предупредил следователь. – Пока ничего не трогайте. Попытайтесь на взгляд определить, чего не хватает.

– Венеры не вижу, – охрипшим голосом произнёс археолог. – Два топора были идеальной сохранности – тоже нет. Серп из крапчатого кремня, удивительно красивый... Понимаете, серпы обычно делались из бараньего или козьего ребра, а режущая кромка набиралась из кремнёвых вставок. Такой серп быстро ломался, вставки для серпов – самые частые находки в этих слоях, чаще даже, чем наконечники стрел. А цельнокаменные серпы – очень редки, их тяжело делать, и они передавались из поколения в поколение на сотни и тысячи лет. Даже в эпоху бронзы старинные каменные серпы ещё были в ходу, хотя постепенно исчезали из обычного обихода, переходя на роль священного орудия. У некоторых племён жертвенные колосья срезались каменным серпом ещё в прошлом веке. И никто не может судить наверное, когда и кем такой серп был выделан. Понимаете, какая это редкость? И вот, его нету!

– То есть, пропали вещи редкие, можно сказать уникальные.

– Не все, но серп и Венера – пожалуй, да.

– А вы бы, Константин Сергеевич, подумали хорошенько, да и признались, где вы их спрятали? А то ведь, сами подумайте, есть разница – я их найду или вы чистосердечно раскаетесь.

Несколько секунд начальник экспедиции стоял, вцепившись в бороду, и судорожно глотал воздух, прежде чем сумел выговорить: