Сергей Калашников - Неучтенный фактор Страница 29

Еще дважды выходила она на промысел. Удачно. Другим вельботам везло меньше. Обычно – совсем не везло. И это не диво. Пасмурно, зыбь, видно сквозь воду очень плохо. Свои успехи в деле, где даже опытные промысловики испытывают серьезные трудности, Ветка объясняла просто. Все дело в том, что для нее это просто игра. Она увлечена ею, но совершенно не переживает за исход. И, обнаружив поблизости дюгоня, она представляет себя им. Эти детские фантазии сродни актерскому искусству перевоплощения. Именно благодаря им удается вовремя угадать место, где дюгоню предстоит сделать долгожданный вдох. А из удобного положения да с малой дистанции точно ткнуть острой железякой – это нетрудно. Апрелька, что правила их вельботом у Бесплодных Островов, после каждого Веткиного удачного броска как-то странно сдавленно хихикала. Рик рассказывал, что перед этим она страшно пучила глаза с открытым ртом и как будто задыхалась. По этим признакам гребцы, сидящие спиной вперед, догадывались о предстоящем броске. Ветка нынче летом допыталась, в чем дело. Оказывается, она делала телом странные извивающиеся движения, настолько смешные, что Апрелька еле сдерживалась. Интересно, а почему не смешно старику кормщику? Или здесь она остается неподвижной?

Она видела, как одного дюгоня били разом с четырех вельботов. Один промах, два запоздалых броска и одно неудачное попадание. Всем было далеко и неудобно. Полдня подранка догоняли и добивали. Тяжелый мужской труд этот промысел, а не детская забава, как для нее.

Еще она сообразила, что шаланда за ними неспроста приставлена. Не очень ждут ее в деревеньке рыбацкой. Чтобы не получилось ненароком попасть туда, ведя добычу за кормой, и сторожит нарочно приставленное специальное буксирное суденышко.

Вечером третьего дня, выходя вечером на пирс, она обратилась к старому кормщику:

– Господин Надь, завтра я с вами не пойду. Денек будет погожий, волнение уляжется, ваши экипажи приведут к берегу богатую добычу. Послезавтра дюгони откочуют. Так что спасибо за доставленное удовольствие. И прощайте.

Вдали, на пределе видимости, показался знакомый силуэт «БЛ17». Ветка его ни с каким другим не спутает. А что за вести будут из дома и как теперь снова повернется ее судьбинушка? Будет видно.

Писем было много. От Рика – целая пачка. И от мамы с папой. За нее волновались, по ней скучали, ее любили. Читала, плакала, смеялась. Еще пришли сундуки с вещами. Перетряхнула все. И наряды на все случаи, и офицерская форма, и боевые доспехи. Теперь есть во что одеться по любому поводу. И снадобья, что были наготовлены. Кремы и мыла, примочки и притирки, тени, помады, подкраски разные. Целый день ушел на устройство всего этого богатства в гардеробе и комоде. Никогда бы не подумала, что может так радоваться по столь прозаическому поводу. А вот, смотри-ка ты. Наверное, приближается зрелый возраст. И перед зеркалом, ясное дело, посидела как следует, с кисточками и щеточками.

На ужин вышла одетая барышней, благородно причесанная, с красивыми сережками в ушах и кулончиком на тонкой золотой цепочке. Нельзя сказать, что к ней от этого как-то иначе отнеслись. Но ее собственное отношение к самой себе стало совершенно другим. Комфортным.

Узнала, что ее назначение советником посольства утверждено, что «БЛ17» утром уходит обратно к Бесплодным Островам. Попросила слуг с фонарями проводить ее и направилась в порт. Отдала капитану письма, перебросилась словечком-другим со знакомыми офицерами и матросами и вдруг увидела своего однокашника Феликса Хорнблауэра.

Что это было? Озарение? Или желание хотя бы один разочек использовать высокое положение для удовлетворения собственного каприза?

– Господин капитан! Пожалуйста, если это возможно, командируйте Феликса Хорнблауэра в мое распоряжение. Он вернется еще до полуночи.

– Хорошо. Господин главный старшина, вы в распоряжении госпожи мичмана до нуля часов.

– Феликс, пожалуйста, полный парад. Ты должен выглядеть, как на королевском приеме.

Феликс, рослый голубоглазый блондин, мечта всех девчонок. Его умение одеваться было безупречно. В корпусе он с Веткой особой дружбы не водил, но и ни разу не пытался ее как-то подковырнуть. Вообще, холодновато держался. Отчужденно немного. И со всеми так же. Но это сейчас не имело никакого значения. Главное – Ветка сейчас выглядела обалденно. Внутренне, по крайней мере. Для самой себя. И ощущала кураж.

Они вошли в зал таверны «Оникс», как король с королевой. Черный мундир с серебряным позументом, мерцание золота в отделке ножен форменного кортика, роскошная спутница – это не могло не привлечь к нему внимания. Здесь собиралась только самая изысканная публика Акрамины, в основном приезжие оптовые торговцы. Женщин всегда было немного.

По дороге Ветка объяснила, как надо себя вести, и снабдила деньгами, полагая, что жалованье главстаршины не выдержит возможного напряжения. Два часа с прямыми спинами они неспешно ковырялись вилками в изысканных блюдах, весело вполголоса вспоминая былые происшествия, – их немало было за годы учебы. Потом, когда пришла пора уходить, официант отказался брать деньги, заявив, что для Элизы Струм и тех, кто с ней, все таверны города бесплатны. Еще один кусочек лег в мозаику, которую Ветка пыталась сложить в своей голове.

Теперь, когда стало ясно, что этот маленький торговый городок совсем не так прост, как может показаться, пришло время прекратить свои вылазки и снова заняться архивом. Документы, содержащие сухие факты, она отложила в сторону и занялась изучением впечатлений, которые производила эта земля на тех, кто здесь побывал. Полные подписки одиннадцати газет из восьми государств за последние четверть века. И книги. Наверное, более чем за столетие здесь были собраны все издания, в которых в какой-либо связи упоминалась Акрамина.

Погода стояла слякотная, снежок сыпал, холодный сырой ветер. Торговые суда от причалов почти все разбежались, обозы совсем перестали появляться. Непогода, распутица. Порт замрет до весны, а торговые люди начнут приходить по санному пути, когда установится снежный покров. Потом имперцы перережут Боргумарский тракт и осадят форт Упис. Что-то тогда будет?

А пока в тепле у камина с толстыми книгами Ветка чувствует себя замечательно. В ее представления об Акрамине добавляются все новые и новые детали. Вот, например: акраминцы никогда не принимают угощения и не угощают сами. Это по поводу заключения торговых сделок. Бумаги подписаны – и делу конец. Иноземные купцы нередко устраивают совместные попойки, но местные приказчики на них не бывают.

Или такой момент. Один китанский торговец отметил, что почти всегда в свой следующий приезд на любом месте в Акрамине он не заставал тех людей, с которыми имел дело в прошлый раз. Меняются приказчики и официанты, ремесленники и грузчики. Он однажды из-за болезни задержался на пару месяцев, так за это время половина работников на постоялом дворе куда-то пропала, но на их местах появились другие.