Василий Головачёв - Предсказанное. Том 2 Страница 29

Знакомая каморка с белыми гладкими стенами, красный пунктир аварийного освещения, воздух разряжен, но еще годен для дыхания, холодно, сила тяжести — как на Меркурии. Не очень-то здесь комфортно, прямо скажем. Глянем одним глазком на астероид Гудрайк — и домой.

— Оператор?

Нет ответа.

— Кто-нибудь меня слышит?

Ни звука, ни шороха, ни мысленного шепота — полная тишина.

— Откройте выход, пожалуйста.

Молчание. Неподвижность. То ли инк станции не слышит гостя, то ли вообще не фунциклирует. Неужели все так запущено?

Дар включил «третий глаз», определил местонахождение двери, шлепнул по ней ладонью.

— Откройся!

По стенам кабины метнулись бесшумные электрические импульсы, оживили механизм отпирания двери. Она медленно, неохотно свернулась валиком, открывая проход. Дар шагнул в проем, держа наготове сферу.

Не коридор, а нечто вроде приплюснутого стеклянного пузыря. Лифт или какое-то иное транспортное средство для передвижения по станции. Это нам знакомо. Лишь бы не вышвырнуло в космос.

— Оператор?

Никто не ответил, но в толще стекла над головой зажглось желтое окошко.

— Мне надо попасть в зал визинга. Есть здесь такой зал?

Окошко изменило цвет на зеленый.

Воздух в пузыре загустел, сдавил тело. Дар почувствовал движение, хотя мимо не бежали стены тоннеля и на тело не давила инерция. Секунда, другая, третья… Воздух отпустил пассажира, окошко снова стало желтым.

— Приехали? Я могу выйти?

Молчание. Только окошко на мгновение изменило цвет на зеленый. Техника станции не отличалась разговорчивостью. «Ну и ладно, — подумал Дар, — пусть она немая, зато не глухая, все слышит».

Он продавил телом прозрачную стенку пузыря и оказался в небольшом тамбуре с дырой выхода. Шагнул дальше, в темноту. Тотчас же в помещении вспыхнул неяркий лиловый свет, реагируя на появление посетителя.

Стандартный купол из темно-серого материала с бархатным блеском, ромбовидно-выпуклое рифление, круглые белые щиты с алыми огнями. Черный пол с легким налетом пыли. Три яйцевидных кресла, два раскрыты, в третьем, закрытом полупрозрачными лепестками, виднеется темная фигура.

Дар напрягся, не ожидая встретить здесь людей. Потом всмотрелся, и сердце дало сбой: в кресле сидел скелет! Череп с остатками волос, провалы глазниц, оскал челюстей…

Святой наставник! Сколько же лет сидит здесь этот обитатель станции?! Сто, двести, тысячу?..

Дару расхотелось любоваться пейзажами астероида и панорамой космоса вблизи звезды Шелиак. Однако он превозмог брезгливость, отвернулся от скелета в кокон-кресле. Позвал:

— Оператор!

«Немая» автоматика станции не ответила и на сей раз.

— Черт с тобой, молчи, только дай обзор.

В спинке одного из кресел мигнула голубая звездочка. Гостя приглашали сесть в кресло.

— Я вас правильно понял? — Дар осторожно залез внутрь кокона, стараясь не глядеть на скалящегося соседа.

Включилась аппаратура кресла. Его лепестки поднялись, охватили тело чистодея. В голове раздалось шипение, пощелкивание, посвистывание.

— Прошу включить обзор.

Свет в помещении погас. Затем крыло света смахнуло тьму, и Дар оказался висящим над серебристой глыбой камня со множеством кратеров, дыр и трещин. Очевидно, это и был астероид, на котором или внутри которого располагалась станция наблюдения. А над близким горизонтом небольшой — и не круглой — планетки сияло, затмевая звезды Млечного Пути, небывалой красоты двойное светило.

Звезды, одна зеленоватая, другая голубоватая, находились так близко друг от друга, что потеряли привычную для них сферическую форму и стали похожи на две дыни, почти соприкасающиеся острыми концами. Было видно, что они вращаются относительно общего центра тяжести, заметно изменяя положение, и обмениваются вихрями светящейся плазмы.

— Как же красиво!.. — невольно прошептал Дар, прежде никогда не наблюдавший подобного.

Что-то тихо треснуло под ногами.

Картина перед глазами потеряла цвет, потом и вовсе пропала. Проявились стены зала, неровно мигающие светильниками. Станция, очевидно, доживала последние дни, и ее оборудование начинало давать сбои. Надо было бежать отсюда, пока автоматика окончательно не вышла из строя.

Дар с трудом освободился от неподатливых лепестков кресла, достал сферу, сосредоточился на искорках внутри.

— Иригути кэнкон, — отозвался оператор стартового комплекса.

— Домой, — лаконично потребовал чистодей.

— Конкретнее, пожалуйста.

Дар не сразу сообразил, что на Земле не одна станция метро.

— Мне поближе к дому… к хутору Жуковец…

— Малые поселения не входят в сеть функционирующих станций метро.

— А Брянск?

— Брянск входит. Точных данных о количестве работающих терминалов у меня нет…

— Тот же терминал, куда я выходил прошлый раз.

— Запускаю.

— Минуту, ответь на один вопрос… Если станции земной сети метро заблокированы, то как тебе удается подключаться к ним?

— Это вопрос технологии, а не психологии. Существуют способы нейтрализации любого формализуемого запрета.

— Понял, спасибо. Отправляй.

На голову упала темнота. Еще через неощутимо короткий промежуток времени Дар вышел из кабины метро в большом зале, где стояли две дюжины таких же кабин. Здесь же располагался и финиш-створ такси и разного рода летательных аппаратов. С облегчением вздохнув, молодой чистодей выбрал двухместный летак с желтыми шашечками и взлетел. Автоматика здания выпустила аппарат беспрепятственно.

Он поднялся повыше, узнал восточную часть Брянска — Бежицу, где располагались наиболее роскошные жилые комплексы и виллы. Здесь же неподалеку высилось и здание-гриб, в котором произошло знакомство хуторян с Дарьей и Аумой. Где они живут на самом деле? Может быть, совсем близко?

Дар оглядел распахнувшийся горизонт, не увидел ничего и никого, кроме птичьих стай, и направил летак на север, к Дебрянским болотам. Через полчаса он посадил аппарат на окраине хутора, у транспортного лабаза.

Глава 8

Отец все еще пребывал вне дома и хутора, а маме рассказать о своем космическом путешествии Дар не решился. Начались бы переживания, расспросы, пришлось бы рассказывать всю историю встречи с лягуном и нырянием в болото, обманывать же и отмалчиваться не хотелось. Поэтому после возвращения Дар сказался усталым и уединился в спальне. Его так заинтересовало упоминание о маатанах — черных людях, что забыть о нем он не мог. Включил собственный инк, вышел в Сеть, все еще действующую, несмотря на почти полное исчезновение юзеров.