Сергей Анисимов - Первый удар (сборник) Страница 29

Это стало сигналом.

– Гули! – крикнул кто-то сзади, и затрещали выстрелы. Нежить посыпалась отовсюду, пачкая слизью каменные стены, бесформенные приземистые тела заполнили коридор. А из-за них слаженно ударили автоматы. За гулями шли опытные люди. Солдаты. И это было хуже всего, потому что обереги, заставлявшие нежить отступать, на солдат не действовали никак.

– Никифоров, за мной! – надсаживая голос, заорал Степан и прыгнул в комнату, из которой валили клубы густого и жирного дыма. По ноздрям резанула горькая вонь. Здесь тоже были гули, но пробиваясь вперед, Нефедов смотрел не на них, а на трупы в черном, лежащие головами к центру тщательно начерченного круга. Их было несколько десятков, и это их кровь ручейками текла в центр большого зала, скапливаясь в углублении, где была замурована металлическая чаша, окруженная горящими факелами.

Припав к чаше, из нее жадно, по-звериному, лакало черную жидкость существо в красном балахоне. «Опоздали! – отчаянно мелькнуло в голове старшины. – Ритуал прошел! Опоздали!»

Но существо медленно подняло голову, с которой капала кровь, и Нефедов вдруг понял, что это не так. Тот, кто стоял перед ним, трансформировался, его лицо плыло, на глазах превращаясь в жуткую, зеркально отблескивавшую маску, с которой сыпались лохмотья кожи. Это и был «щит Зигфрида» – еще немного, и он превратится в живой отражатель, справиться с которым не сможет никто. Будь на месте Степана ученый из кремлевских лабораторий, он бы сразу понял, что здесь, в этом зале, построенном на забытом в незапамятные времена могильнике, пересекались силовые линии, теперь взломанные последним ритуалом мертвых магов. Словно в гигантском котле, потоки темной энергии хлестали из пузырящейся кровью чаши, окутывая зеркальную фигуру невидимым плащом. Но старшине не было до этого дела. Всадив кинжал в глазницу наседавшего гуля, не обращая внимания на боль в распоротой когтями щеке, он рывком разодрал нашитую на комбинезон заплату и выхватил тяжелую глиняную фляжку. Размахнулся, и изо всех сил швырнул ее в голову существа.

За спиной Никифоров произнес Слово.

В один голос от боли взревели гули, корчась на полу, и эхом отдался такой же вой из прошитого пулями коридора. Фляжка, кувыркаясь в воздухе, разбилась об зеркальное лицо – фигуру в балахоне окутало облако искрящихся капель. Существо пронзительно закричало. Нефедова ударило, отшвырнуло этим криком, и он врезался спиной в стену, сполз на пол. А «щит» продолжал кричать, и зеркало таяло, покрывалось мутной шипящей коркой.

Алкагест, Универсальный Растворитель, сделал свое дело. В глиняной фляге, разбитой изнутри на перегородки, он хранился в виде отдельных растворов – только так можно было сдержать его всепожирающее действие. Сейчас компоненты соединились, и спасения не было. Существо уже не кричало, а хрипело и булькало, проваливаясь в дымящуюся чашу, кровь из которой мешалась с его разваливающейся плотью.

– Старший! – крик Ласса хлестнул по нервам. Уже не обращая внимания на то, что творится, Нефедов выскочил из зала, за ворот комбинезона выбросив в дверь еле шевелящегося Никифорова. За его спиной с грохотом обрушились своды.

Коридор был завален битым кирпичом и трупами. Альвы, побросав винтовки, вместе с людьми отстреливались из автоматов от наседавших эсэсовцев, которых было много… слишком много. Магии здесь не было, зато свинцовые пули исправно находили свою цель.

– Живые! Назад! Уходим все! – старшина прохрипел это сорванным голосом. Но его услышали, и начали отступать к лестнице. Ласс и Тэссер отходили последними. Старшина обернулся и увидел, как из-за кирпичной баррикады высунулся набалдашник «панцерфауста». Он отреагировал мгновенно, выстрелил навскидку, целясь в мелькнувшее лицо. Боек сухо и равнодушно щелкнул, в патроннике было пусто. И тут же в их сторону рванулся сгусток огня.

Взрыв был страшен, словно на воздух взлетел весь форт целиком. Свет мигнул и погас. Посыпались кирпичи, и через секунду еще одна исполинская кувалда врезала сверху, перемешивая людей и камни. Но этого старшина Нефедов уже не видел.

Степан шел быстро, восстанавливая в уме заученный наизусть чертеж форта. Абросимов со стариком еле успевали за ним. Рядовой вздрагивал от каждого шороха, готовясь пустить в ход автомат, но все было тихо, – ни души. Только завалы, из-за которых приходилось кружить по каменному лабиринту снова и снова. От Нефедова нельзя было добиться ни слова, он как будто кого-то искал, лихорадочно перебираясь через кучи кирпича, переворачивая искромсанные тела. Внезапно он остановился и громко сказал:

– Нет. Их не найти. Они все там.

– Кто, товарищ старшина? – спросил Абросимов, который едва не влетел Степану в спину.

– Мои, – безжизненно сказал старшина. – Никого не осталось. Все там полегли. А я вот… живой.

– Товарищ старшина! – умоляюще заговорил Сергей. – Вы себя не вините! Война же! Нам самим сейчас надо выбраться, а мертвые мертвыми и останутся. Их все равно найдут потом!

Старшина скрипнул зубами и схватил Сергея за грудки.

– Да ты что? Ты знаешь, кого в мертвые записал? Я же с ними…

Но тут он увидел худое, совсем еще мальчишеское лицо, тонкую шею над грязным воротом гимнастерки и разглядел страх в глубине зрачков. Нефедов разжал пальцы.

– Верно, – произнес он безжизненно. – Надо выбираться. Ладно, за мной.

Теперь он пошел медленнее, часто останавливаясь и раздумывая. Завалы были повсюду, но Степан все-таки нашел дверь, которая вывела их на металлическую лестницу с покореженными ступенями. Ожидание выстрелов становилось невыносимым, и Абросимов, весь сжавшийся в комок, не сразу понял, что ослепительный квадрат света, бьющего прямо в лицо, – просто неяркая утренняя заря. Старик, все так же крепко прижимавший к груди портфель, не произнес ни слова, но когда они перешагнули через порог и оказались под открытым небом, судорожно не то всхлипнул, не то рассмеялся.

Внутренний двор форта был распахан снарядами, каменные плиты топорщились в разные стороны, во все стороны нелепо торчали рваные витки колючей проволоки. Нефедов постоял, зажмурившись, и осторожно открыл глаза.

Шагах в десяти стоял полковник Иванцов и молча смотрел на него.

Степан провел рукой по лицу, но видение не исчезло. Иванцов смотрел на него, и выражение лица полковника было непонятным, словно он очень хочет и не может поверить.

– Товарищ полковник, – сипло сказал Нефедов. Он поднес руку к голове, собираясь откозырять, но тут же вспомнил, что фуражки на нем нет. Тогда он опустил руку и повторил:

– Товарищ полковник, старшина Нефедов…

– Вольно, Степан, – торопливо сказал Иванцов и быстро подошел, почти подбежал к старшине. – Вольно. Живой!