Николай Басов - Торговцы жизнью Страница 29

– Думаю, тоже не получится. Эта фигня, этот механизм пурпурных, который, по моим понятиям, вообще не должен работать, но как-то работает, может развивать усилия только против основного градиента гравитации, который тут существует, то есть вниз. А всякие прочие использования, например, по методу реактивной струи – некорректны. Недаром даже гравилеты могут использовать толкающее их вперед усилие в очень малой степени. И скорости получаются мизерные. Будь ветры посильнее, их невозможно было бы использовать. – Инженер внушительно посмотрел на дважды потерпевший аварию гравиход, на беспорядок, каким-то образом возникший на изрядной полосе берега, где была организована верфь, и серьезно докончил: – Понимаешь, составляющая скорости просто переламывалась бы естественными ветрами и нужны были дополнительные ускорители.

– А может, жаль, что тут ветра нет, – хмуро отозвался Пестель, который в последнее время немало времени проводил около нового корабля, рассчитывая с его помощью провести исследование разнообразной живности моря. – Придумали бы какой-нибудь парус. И даже для гравилетов что-нибудь бы нашлось – а то, в самом деле, скорости не слишком.

– Для гравилетов – не знаю, – отозвался Казаринов. – А для моря придется вам, ребята, придумывать другой движок.

– А какие вообще типы движков существуют? – спросил с надеждой Ким, который, конечно же, не мог не принять участие в этих испытаниях.

– Я знаю, помимо гребного колеса, винта и паруса, только еще один, – Казаринов осмотрел осветившиеся надеждой лица неудавшихся мореходов. – Но он вам не понравится. – Он сделал театральную паузу. – Весло.

– Весло?

– Именно. – И инженер потащился на холмы, к своим проблемам и своим испытаниям.

– Весло, – растерянно произнес Пестель, а потом закричал ему в спину: – Но я убежден, что местные что-то придумали!

– Оставь его в покое, – отозвался Ростик. – Он, наверное, неплохой, грамотный инженер, обученный работать с техникой Земли. Свои идеи его отучили ценить еще на первом курсе политеха, он никогда не сможет придумать машину для Полдневья. Это предстоит сделать нам.

– Нет, ну, ничего себе – весло, – продолжал возмущаться биолог, но уже без прежнего пыла. – Весь галерный флот Европы держался на заключенных и рабах… Что же нам теперь, рабство вводить?

– Не весь. – Ростик немного знал этот предмет. Он был сыном «маркони», чего-чего, а книг о первооткрывателях с древнейших и до новейших времен в их доме было немало. – Викинги никогда не использовали на веслах рабов. Наоборот, по их кодексу раба, которого по какой-либо причине заставили «крутить весло», немедленно освобождали, приравнивали по правам ко всем остальным членам команды, и это обеспечивало, так сказать, естественный отбор наиболее сильных, решительных ребят для дальних походов.

– Мы не викинги, – сварливо, как всегда, заметил Тюкальник. – Что делать – не знаю. Сами решайте, без меня.

И тоже ушел. Но как Ростик почему-то сразу заметил – принялся выбирать древесину, пригодную именно для весел.

Делать было нечего, пришлось повторять прежние идеи. Они построили по новым чертежам новую, уже третью по счету лодку, поставили на нее очень высокую мачту, приволокли с армейских складов невероятное количество легкого палаточного брезента и сшили паруса. Когда их третий корабль под огромным, чуть не в три раза большим, чем у китайских джонок, парусом впервые отошел от берега, стало ясно, что, несмотря на весь труд, больше узла он развивать не может. И только с бризом, который ощутимо овевал лицо. Это было мало, при здешних расстояниях – все равно что ничего. Стало ясно, если парус и может быть использован, то только на катамаранах. В привезенной книжке Ростик вычитал, что скорость этих маломерных корабликов может быть весьма существенной, а для того, чтобы нести несоразмерный парус, они были хорошо приспособлены.

И все-таки три экспериментальные посудины даром у стенки не простаивали. Пестель организовал довольно далекие походы на веслах, и они окончились невероятной удачей. В пяти километрах от берега были открыты банки с таким количеством бычков и рыбы, похожей на мелкую азовскую кефаль, что, если бы это случилось на месяц раньше, никому бы и в голову не пришло заводить подсобное хозяйство.

Глава 14

Иногда по утрам, едва включалось солнце, возникала пауза. Люди не торопились окунуться в работу, никто никого не подгонял, никому не хотелось кончать с завтраком, необязательными разговорами, утренними купаниями, которые с недавних пор стали весьма популярными. Это было понятно – люди месяцами работали без единого дня отдыха, без жалоб и понуканий. Но иногда нужно было хоть на час-другой оторваться от дел. Иначе вообще утрачивалось какое-либо представление об окружающем мире.

Чаще всего такие утра приходились на воскресенья. Ростик не следил за днями недели, здешняя жизнь у него почему-то не ассоциировалась с заученным порядком от понедельника до воскресенья. Поэтому он почти всегда весьма удивлялся, когда наступала еще одна такая вот утренняя передышка.

В первое воскресенье августа, если принять календарь Перегуды, когда еще не все лентяи вышли из своих спальников, а Ростик по неистребимой солдатской привычке уже получил свою миску каши, он заметил на краешке набережной одинокую лохматую спину бакумура.

Винторук сидел у воды, поглощая свой завтрак, который отличался от человеческого лишь тем, что в нем было очень много свежих моллюсков и каких-то корешков, которые он выковыривал из мокрого песка у реки. Он сидел, совсем по-мальчишески болтал ногами над водой, неторопливо облизывал пальцы, потому что так и не научился пользоваться ложкой, и смотрел вдаль. Над морем поднималась тонкая полоска тумана.

Ростик сел рядом, доброжелательно посмотрев на соседа, в очередной раз подивился его внешности, потом стал мерно двигать ложкой.

Вода под их босыми ногами отливала такой чистотой, что не хотелось верить ни во что плохое в этом мире. Солнце играло на тихих, гладких волнах, под которыми то и дело перекатывалась спина очередной рыбины. Все дело в том, что тут нет чаек, решил Ростик, вот и рыбы развелось… Стоп, нет чаек? Не может быть. Что-то не то, не то.

Он даже отставил миску. Винторук медленно повернулся. Его огромная голова с плоским лицом внушала бы ужас, если бы Ростик твердо не был уверен, что этот парень решил остаться с людьми. Может быть, до самого конца. Это было похоже на приглашение к разговору.

Несколько минут назад Ростик надеялся, что хороший разговор с волосатиком будет важной штукой. Но теперь он так уже не думал. Теперь он хотел посидеть спокойно, чтобы понять, есть ли смысл в его последней догадке? В самом деле, что-то давно к нему не приходили его знаменитые озарения. Давно он не выдавал чего-нибудь такого, что даже видавших виды отцов города приводило бы в ступор.