Анатолий Радов - На поверхности (сборник рассказов) Страница 29

Старик закашлялся. Я вновь посмотрел на дорогу. Где же этот чёртов автобус?

– Самое удивительное, что вы считаете себя плохими. И ваши писатели – фантасты вам это убедительно доказывают. Войны, убийства, ядерное оружие. Вот-вот наступит Армагеддон. Какая чушь. Да если бы они увидели другие планеты. Ваши войны, и ваша так называемая жестокость, плюшевые игрушки по сравнению с тем, что твориться в Галактике. Вы просто образец гуманности. Ваше оружие предназначено для того, чтобы убить. На Лаусе оружие не убивает, оно несёт боль. Боль парализует противника. А после сражения, избежавшие страшной участи живьём поедают парализованных. Я был там наблюдателем, и планета Лаус была определенна мною, как неопасная. А ядерное оружие. Восемьдесят процентов цивилизаций погибает через пять лет после его изобретения. Те, кто начинает его использовать, уже не могут остановиться. Мощь и жажда власти помрачает их рассудок. Мы до сих пор не можем понять, как вы смогли остановиться после Хиросимы. Это загадка для всей Галактики.

Старик снова задумался. Я выбросил окурок и сразу же закурил следующую. Чувство неловкости, чёрт его дери.

– А ваши попытки защитить от вымирания диких животных. Ни на одной планете нет подобного. Считается само собой разумеющимся, что неконкурентоспособные виды должны исчезать, уступая место более приспособленным – голос старика сделался заинтересованным – Зачем вам это? – спросил он.

Я пожал плечами и глубоко затянулся. Главное не отвечать, подумал я, иначе потом не отвязаться.

– А ваши инвалиды – продолжил старик, не дожидаясь ответа – Это вообще нонсенс. Оставлять в живых изначально неконкурентоспособных особей. Многие в Галактике ломают голову над этим вашим нонсенсом.

Я отвернулся. На моих губах расплылась улыбка. Ну, горазд ты старик заливать, подумал я, пытаясь не засмеяться. Не хотелось его оскорбить.

– Единственно плохо – продолжил старик – что ваш мозг работает всего на три процента. Хотя, может быть в этом и разгадка? Мы всегда удивлялись, как существо с такой работоспособностью мозга может создать «Джоконду»? Или «Фауста». А этот реквием Моцарта – старик повысил голос – А идея Бога!

Старик поднял глаза к небу.

– Неужели это всё эти три процента? – спросил он – Вы знаете, я давно оставил работу наблюдателя. Всё равно больше нигде в Галактике я не найду такого места. И знаете, я никогда не пожалею, что остался здесь.

Вдалеке показался автобус. Ну, слава Богу, подумал я и поднялся.

– Молодой человек – окликнул старик.

Я обернулся. Старик протягивал мне руку.

– Я всегда рад пожать руку землянину – проговорил он с глупым пафосом. Мне не хотелось оскорблять его. Я ответил рукопожатием. Глаза старика потускнели. Долгожданный автобус наконец-то притормозил в трёх шагах от меня и с неприятным скрипом открылись двери. Я освободил свою руку из холодной ладони старика и сделав три шага, легко запрыгнул на ступеньку. Оглянулся. Старик сидел на лавочке, сильно наклонясь вперёд, словно пытаясь что-то разглядеть под ногами.

Двери с тем же скрипом закрылись. Автобус тронулся, и за стеклом поплыли поля с зелёной травой, деревья с сидящими на ветвях птицами, и над всем этим бездонное голубое небо. На моей родной Вэсте этого уже давно нет. Во всей Галактике нет. Я безмятежно улыбнулся. Да, я никогда не пожалею, что остался здесь.

Забег

Александр бежал уже пять минут. Ноги сами несли вперёд, в одном ритме, раз-два, раз-два, раз-два, и он ничего не мог поделать. Александр огляделся. Справа бежало человек шестьдесят, слева не меньше сотни, позади стремительно нагоняла группа дюжих парней.

– Наверное, спортсмены – решил Александр – Из какой-нибудь секции.

Практически из всех зданий постоянно выбегали новые люди и присоединялись к остальным бегущим. Улица быстро наполнялась. Спортсмены догнали Александра и уверенно пошли на обгон. Александр хотел с ними заговорить, но их лица были настолько отвлеченны от этого мира, что он решил их не трогать. Мало ли, всё-таки спортсмены. Пусть себе бегут спокойно.

Александр взглянул налево. Там пожилая женщина упала на асфальт, и мужчина в дорогом костюме пробежал буквально по её груди, при этом женщина нелепо дёрнулась, но не издала ни звука.

– Мертва – подумал Александр – Первая.

Спортсмены обогнали. Александр смотрел на их широкие спины.

– Неужели они? – подумал он – Это не очень то справедливо. С другой стороны, а так ли ценен интеллект, как я всегда считал? Может он то, как раз и не нужен?

Справа упал ещё один. Мужчина средних лет. Его стало рвать на ходу, и он не смог совместить возросшую потребность в кислороде с рвотой.

– Первые четверть часа – Александр невольно вздрогнул – А сколько я выдержу? Час? Два? День? Интересно, а они уже поняли, что происходит?

Он снова стал разглядывать бегущих. У большинства лица были сосредоточенны, однако никакого проблеска мысли на них не присутствовало. Наконец Александр наткнулся на осмысленное выражение лица. Он улыбнулся ей. Девушка натянуто улыбнулась в ответ. Александр взял чуть правее и сблизился.

– Вы что-нибудь понимаете? – спросила она, тяжело дыша.

– Да – коротко бросил Александр.

– Значит, вы знаете, как остановиться?

Нет, всё-таки глупы они, девушки. Даже те, которые кажутся умными. Разве он бы бежал, если бы знал. Александр не стал ей говорить всего этого, а просто выдохнул – нет. Девушка мигом потеряла к нему интерес. Александр невольно рассмеялся. Даже в такой ситуации они остаются верны себе. Деньги есть? Нет? Свободен. Знаешь, как остановиться? Нет? Гуляй Вася.

Александр оставил девушку и, взяв чуть влево, выбежал на проезжую часть. Здесь пока было посвободнее.

Справа, на тротуаре, упали сразу трое, и началась катавасия. Люди налетали на упавших, падали через них, бились об асфальт, ломали себе руки, но поднимались и бежали дальше. Раз-два, раз-два, раз-два. Александр отвернулся. Незачем смотреть на это. Незачем. И так страшно.

Александр оглядел улицу. Теперь она была полностью заполнена бегущими.

– Интересно, так во всём мире, или только в нашем городе? А если во всём мире, тогда что? – Александр почувствовал, как начало покалывать в боку – Чёрт! – испуганно шепнул он – Сколько там первый марафонец пробежал? Сорок два километра, по-моему. А потом что? Помер. Так он тренированный был. Воин как никак.

Катавасия, случившаяся пару минут назад справа, повторилась слева. Только в более крупных масштабах. Всему виной стала полная женщина лет сорока пяти. Она, громко крикнув, осела прямо на асфальт. Из её рта повалила пена, как из огнетушителя, облепляя синеющие губы. Через неё кувырком полетел сухонький старичок, и вновь началось. Крики, треск костей. Полная свалка.