Владимир Клименко - Тень вечности Страница 29

- Потрясающе! - Леонид все никак не мог успокоиться и нервно ходил по самому краю берега, рискуя свалиться с обрыва в воду. - Потрясающе! Я даже не ожидал такого, думал - сказки. Но нет, все правда. Успели подумать о контакте? - обратился он к своей группе. Девушки и парни стояли, сбившись тесной кучкой в отдалении, там, где и раньше, еще до того как появилась тень. Кира отрицательно покачала головой, а один из студентов обреченно махнул рукой - не успели, мол. - Ничего! - торжествующе воскликнул Леонид. - Я успел! Дибров ощутил резь в глазах, как будто смотрел до этого на солнце, а не на бледное, словно меловое изображение. Стоило прикрыть веки, как вновь вспыхивала отпечатавшаяся в мозгу фигура в остроконечном шлеме, покачивающаяся в такт неторопливому ходу коня, но только почему-то не белая, а черная. - Да это шаманство какое-то, - тихо сказал он. - Галлюцинация. - Пусть галлюцинация, - почему-то охотно согласился Леонид. - Пусть. Но ее видели все. Значит, поле очень сильное, если действует не избирательно, а на всех сразу. В том числе и на неподготовленных. При этих словах он вызывающе посмотрел на Диброва. Искандер, не говоря ни слова, снял с мольберта этюд и понес к машине. Разговаривать действительно не хотелось. Все еще мысленно прокручивая увиденное, за ним побрел Дибров. - Мы что, за этим сюда приехали? - спросил Искандер, бережно пристраивая этюд в багажнике так, чтобы не размазалась непросохшая краска. - Забыл, зачем? - в свою очередь спросил Дибров. К "Ниве" подбежал Сергей. - Вы видели, что творится? Это же совершенно ранее неизвестный науке феномен! - Иди ты, - вяло огрызнулся Искандер. - И без тебя тошно. Ощущение подавленности не оставляло Диброва. Ни о чем, слава богу, в тот момент, когда появилась тень, он подумать не успел. Но этот-то, "уфолог", желание загадал. Странное дело, - когда ехали сюда, желание увидеть тень было ничуть не меньше, чем оставить под скалой древние побрякушки и этим хоть чуточку помочь Вальке, а сейчас в голове одна мысль - зачем? И правда, зачем все это? Непонятно, что появляется на скале. Мираж, галлюцинация, какое-то особое освещение, позволяющее увидеть то, чего нет на самом деле? И в то же время все эти рассказы о неправильно исполняющихся желаниях, летаргия Вальки, авария Шахрутдинова, неудачная карьера Лазаревой. Завтра утром, подумал он, на самом рассвете, потихоньку от всех приду сюда и вывалю археологический хлам под скалу. Тень нам показали и, возможно, это последнее предупреждение. Само по себе видение едущего неспешно всадника не производило страшного впечатления. Обычная картинка. Лазарева сказала точно - словно мультфильм. Белый и не очень четкий силуэт. Ничего апокалипсического. Да и не разобрать даже, Чингис это или, скажем, тот же Ираклий. А, может, и вовсе Македонский. Александр-Искандер. Дибров исподтишка взглянул в сторону художника. В конце концов, с чего кто взял, что это тень великого воина. Человек на лошади, и все, а дальше придумывай, что хочешь. Он сел на переднее сиденье, полез в бардачок за сигаретами и наткнулся пальцами на неровную кипу бумаги со своими ночными стихами - привязался Чингис проклятый, может, и правда, он. Как бы там ни было, но сейчас от скалы хотелось скорее уехать. Похоже, подобное чувство испытывал и Искандер, он уже гремел брелоком с ключами и вместо скалы мрачно разглядывал лысоватые покрышки. Зато туристы веселились, как дети. Они собрались около своих палаток тесным кружком, оттуда время от времени доносились взрывы беспечного хохота. - Знаете что? - сказал Дибров, когда уже захлопнули дверцы и Искандер завел мотор. - Завтра, пожалуй, поедем домой. Отдохнули, и будет. Перехватив вопросительный взгляд Искандера, добавил: - Завтра поедем, завтра. Все сделаю, как надо. Удивительно, но дурацких вопросов не задавал Сергей. Он словно погрузился в себя, тихо сидел сзади, пощипывая щеточку усов, и иногда глухо хмыкал в ответ собственным мыслям. Время двигалось к обеду, хотя казалось, что уже настал вечер. Приехали в лагерь, и сначала Дибров хотел сразу же подняться к Ираклию, но потом решил, что неплохо было бы вначале разобраться с самим собой. Поэтому, когда Искандер развел костер и поставил кипятить чай, вытащил из бардачка свои ночные записи и стал их перечитывать. Отойдя к деревьям, что-то строчил в своем блокноте и Сергей. - А вот тут здорово написано! - Искандер, как показалось Диброву, неслышно подошел сзади и заглянул ему через плечо.

"В зловещем мерцанье плыла под луной Халдуна вершина. И плач Оэлэн за пиалой хмельной Настиг Тэмуджина: - С куском черной крови, зажатой в горсти, Из чрева ты вышел! Но разве ты слов "пожалей и прости" Не знал и не слышал?"

- Я так раньше никогда не писал, - признался Владимир. - Помнишь, что было - про погоду, про природу. С чего вдруг потянуло на эпос? Неужели что-то настолько сильно связывало меня и Вальку, что его состояние каким-то образом передалось и мне? Сны про Чингиса ведь тоже стали сниться почти одновременно с его летаргией. Вот, послушай еще в конце:

"А цель - не отдать ни травинки пустой На пал да на ветер! Мы псы, сторожащие Кол Золотой, Мы - знаки в Завете. В походе! в походе узнает висок Груз зноя и стыни. Ведь если пустыню боец пересек, В нем видно пустыню. Мы будем скакать до вечерней зари, Забыв о палатке. Пусть месяц над первым нукером горит Алмазом на шапке! Мы будем по звездам, как демоны, мчать, Как тени - по долу. Знать, враг наш ошибся, забыв привязать Бубенчик к подолу? Над конскою гривой в косматом огне Пусть солнце восходит! Да здравствует юный хаган на коне И - Купол Господен! Пусть стелется снова за конским хвостом Дорожка тумана. Да здравствуют дали за ханским перстом Вольней океана!"

- Вольней океана... - почему-то повторил Искандер последнюю строчку и присел рядом на корточки. - Издавать будешь? - Да ну тебя, - рассеянно отозвался Дибров. - Какие сейчас издания? Впрочем, посмотрим. Про себя он твердо решил, что больше не станет тянуть и отнесет пайцзу и прочие вещи к скале ночью, пока остальные спят. И Искандера брать с собой не будет - справится один. Смущала переправа через Калым, но даже, если не удастся перейти речку вброд, плыть недалеко - другой берег метрах в тридцати. Неожиданно уже в сумерках в лагерь с горы спустился Ираклий, как всегда сопровождаемый Ремом. В руках он нес неизменный бидон с вином. - Ца! - по своему обыкновению воскликнул он, увидев хмурые лица приятелей. - Что за гости были у вас вчера? Почему не пришли ко мне? - Туристы приехали, - коротко, не вдаваясь в подробности, сказал Дибров. Сейчас ушли к скале. - Тень смотреть будут, - уверенно продолжил Ираклий. - Как бы не случилось чего... - Уже, - встрял Искандер, но замолчал, перехватив взгляд Владимира. Ираклий, похоже, последнему замечанию значения не придал и стал шумно требовать стаканы. Вместо шашлыков на сей раз на костре разогрели тушенку прямо в жестяных банках, по одной на брата, не забыли и про Рема. Прислушиваясь к бульканью вина в бидоне, Дибров прикинул, что все им за вечер не осилить. Но Ираклий пил сам, щедро подливал другим, внимательно следя за тем, чтобы посуда не пустела. Степь и горы окутали мягкие тени. Засиделись допоздна. Ираклий порывался напоследок пойти и навестить прибывших вчера туристов, но Дибров с трудом его отговорил - утром рано вставать. О том, что случилось днем, Ираклию никто не сказал ни слова. Не стал ничего Владимир говорить и о завтрашнем отъезде - пусть все останется, как есть, не хотелось лишних слов и сожалений. К полуночи, когда Ираклий стал ощутимо покачиваться, вставая, чтобы произнести очередной тост, Дибров настоял на окончании ужина. Он накидал в большой полиэтиленовый пакет десяток банок с тушенкой, щедро добавил туда и рыбные консервы. Во второй пакет свалили вермишель, крупу, и все пошли провожать Ираклия до дома. Тот пыхтел и сопротивлялся, выхватывал пакеты из рук приятелей, утверждая, что запросто донесет все сам, но его все же проводили, а потом быстро, в полной уже темноте, спустились обратно и легли спать.