Алексей Гравицкий - Напоминание Страница 29

- Привет, - прощебетала Марина. - ты чего такой смурной? Не с той ноги встал?

- Точно, - на лице Сергея мелькнуло подобие улыбки. - не с той.

Она посмотрела на него мрачного, тоскливого, издерганного, и ее милая улыбка приняла горьковатый вид.

- Тогда ляг и встань с нужной, - попыталась пошутить она еще раз, но шутка не возымела никакого успеха.

Сергей мрачнее туч, которые снова стали сгущаться за окном, плюхнулся на кровать. Марина дрогнула, раньше он ее утешал и успокаивал, теперь кажется ее очередь. Он сорвался, выдохся. Ему теперь нужна сильная опора, чтобы подняться. Правда какая из нее опора? Но на безрыбье и рак рыба. Она представила себе предстоящий разговор и снова вздрогнула. Главное не сорваться самой, не впасть в истерику и не поддаться тоске безысходности, которая кажется переполняет эту комнату.

Она тяжело вздохнула, пересекла комнату и села рядом с Сергеем, который теперь уже не сидел на кровати, а закинув руки за голову и закрыв глаза, откинулся назад, на подушки.

Он лежал с закрытыми глазами и жалел Виктора, а потом стал жалеть себя. Когда он почувствовал легкое прикосновение женской руки, ласково поглаживающей его, ему стало совсем тошно. Ком подкатил к горлу и захотелось плакать, и показалось, что если он сейчас заплачет, то все проблемы, переживания и горести уйдут сами собой, вытекут и испарятся вместе со слезами, но слез почему-то не было, а была ноющая щемящая боль в груди.

Он лежал с закрытыми глазами. Голос прозвучал нежно и ласково. Так ласкал слух только голос матери, да еще подвыпившего отца, когда те, давно, еще в детстве, приходили вечером к его кровати, желали спокойной ночи и рассказывали что-то успокаивая и предупреждая ночные кошмары, или когда жалели его, когда в горле стоял ком, как теперь, от какой-то детской обиды. "Ну что такое, что случилось?" - слышал он от мамы, и от того, как звучал ее голос хотелось плакать еще больше, потому что в нем были неподдельные понимание, забота и участие. "Ну-ну. Все. Спокойно," говорил отец, которому маленький Сергей утыкался лицом в живот и плакал, сотрясаясь от всхлипов, и в голосе отца звучало столько ласки и столько тепла, сколько он не слышал в этом голосе никогда, да и вообще ни в одном другом голосе за всю свою жизнь. И от этого всхлипы становились еще чаще и трясло его еще сильнее.

- Ну что такое, Сережа, что случилось? - голос звучал не из глубин памяти, а вот здесь, сейчас, над ухом, и от него захотелось заплакать еще сильнее, как тогда в детстве, но слез не было.

Сергей вздрогнул от этого голоса и от прикосновения, которое за ним последовало.

- Ну-ну... все... все, успокойся.

Сергей опять вздрогнул, и снова ласковая женская рука успокаивающе погладила его. А ведь он все сейчас ей расскажет, мелькнуло в голове, а она сочтет его сумасшедшим и уйдет, и он ее больше никогда не увидит. Никогда-никогда. Нет!

- Да, - сказал он совершенно того не желая. - Я вот тут... э-э-э-э, он открыл глаза и тупо уставился в потолок, вернее хотел уставиться, но наткнулся на ее взгляд. - Я это... - добавил он и, замолчав под ее взглядом, отвернулся.

- Ну же, Сережа, выговорись. Тебе легче станет.

Он это понимал и хотел этого, но не мог.

Он боялся, что она решит, что он ненормальный. Он боялся, что она уйдет из его жизни навсегда, что он окажется в психушке. Но больше он боялся потерять ее, но ему нужно кому-то рассказать все. Внутри у него что-то разладилось, ему казалось, что он пытается бежать сразу по двум дорогам ведущим в противоположные стороны. Он не мог решиться и потому мямлил.

- Я это... Ну ты только не подумай, что я сошел с ума, просто я... э-э-э-э... у меня это...

Она пристально посмотрела на него, затем вздохнула тяжело и как-то обреченно и взяла инициативу в свои руки.

- Тебя мучат ночные кошмары, - начала она осторожно. - но это не просто сны, а как бы это сказать... ну в общем ты меня понял.

Она подняла взгляд на Сергея. Тот сидел теперь и моргал широко раскрытыми глазами.

- Так ты все знаешь? - выдавил Сергей.

- Да, я все знаю. Все и даже больше, - тихо сказала она и опять вздохнула на этот раз глубоко, как будто пыталась сдержать подступающие слезы.

- Так ты тоже?..

- Да, я тоже.

Он испытал не с чем не сравнимое облегчение и даже смог думать о чем-то кроме снов и Виктора. Дурацкий разговор получается, подумал он.

- Ты что-то хотел рассказать, - напомнила Марина, прерывая затянувшуюся паузу.

- Да, - и он начал рассказывать. Сначала робко, затем все более горячо, входя в раж и разбалтывая даже то, о чем не собирался говорить. Он рассказал все: о снах, о хозяине, о мальчике, которого подстрелил Виктор, о полицейском, который совал свой нос не в свои дела и пронюхал, как он покинул гостиницу и спер из библиотеки засекреченный материал. Он рассказал о том, какая участь постигла этого следователя. Он рассказал все о себе и о Викторе. Она слушала внимательно, временами кивая головой так, будто ей известно больше половины того, что он рассказал, а то, что не известно лишь дополнило картину происходящего.

Когда Сергей заканчивал свое бурное повествование уже стемнело.

- Ну вот и все, - сказал он. - я за него очень переживаю, а он...

- Он жив, - перебила Марина и добавила тихо. - пока жив.

- Что? - не понял Сергей. - Что значит "пока жив"? - и вдруг, осознав смысл сказанного, выпалил захлебнувшимся от восторга голосом. - Жив? Откуда знаешь?

- Знаю, - неопределенно ответила она.

Сергей не придал этому особого значения.

Ну знает и знает, небось заходила к нему утром. А на счет "пока жив", так тоже понятно, все там будем. Он вообще об этом не задумывался, главным было другое - ЖИВ! Внутри у него что-то кричало радостное "ура!", это что-то переполняло его и просилось наружу. объектом попавшим под выброс эмоций естественно оказалась Марина. С воплем "Мариночка!" он обхватил ее и ...

Позже в своем дневнике он, вспоминая подробности этой ночи, исписал три листа, а затем, сообразив, что дневник может прочитать кто-то кроме него, зло замалевал все написанное и подписал внизу гневное:

"Это личное дело каждого, и не хрена делать из этого народное достояние"

И поставил такой жирный восклицательный знак, что прорвал бумагу.

В тот раз он все-таки заснул, правда уже под утро...

... Он проснулся от холода, да еще от того, что кто-то теребил его за плечо. Виктор! Жив! Он открыл глаза и увидел Рика.

- А где Виктор? - уверенности, которую вселила в него Марина, как не бывало.

- В гнезде, - буркнул Рик. - Я-то откуда знаю?

- А чего тогда трясешь? - пробурчал Сергей.

- Сережа, - проговорил Рик уже своим обычным мягким голосом. - извини, что я грублю, просто у меня тоже нервы сдают. Слушай, будь другом, последи за костром, а то я уже не могу, засыпаю.