Кирилл Якимец - До поворота (Кровавый Крым) Страница 29

— Ну, как? — одна из хулиганских голов оказалась милиной, вторая принадлежала красавице Грете. Они неторопливо подгребли к берегу и остались лежать в мелкой воде. Слава не мог смотреть на них без содрогания.

— Там труп лежит. Женский. Я точно видел. — Мелко трясло все тело — может, и от холода. Замерз..

— Ага, — лениво протянул сидящий рядом парень, — хиппушка какая-то с передоза кинулась. Ее панки в воду и закатали, чтоб с ментами не возиться. Решили на нее акул ловить, — парень шлепнул пестрой картонкой по двум другим, неуютно лежащим на серых камушках. — Без лапы-с, как и обещали-с. Не фиг было спорить.

Только сейчас Слава понял, что рядом играют в карты. Он внимательно оглядел публику, сразу распознав долговязых парней со сбритыми висками, панков, прилаживавших самопальные акваланги и длинные, похожие на толстые спицы, штыри. На запястье одного была вытатуирована смешная растопыренная рыбка, с боку болтался не то нож, не то тесак… Славе стало неуютно, когда Мила, махнув Грете рукой, поплыла вслед за панками.

— Почему вы такой грустный? — пышная блондинка поднесла свои очки с темными кругами стекол почти к самому славиному лицу. Прямой римский нос, капризные губки слегка приоткрывают ровный ряд мелких зубов, ниже поглядеть Слава постеснялся. — Можно с вами познакомиться? — он с трудом кивнул, — Галина.

— Это у вас триппер? — вопрос был нелепый, но вся компания радостно заржала.

— Галя, не ходите туда, где вас уже знают! — долговязый молодой человек с цветной косынкой на голове весело тусовал карты. Блондинка обиженно отвернулась.

— Да нету у меня ничего!

— Извините, — принялся оправдываться Слава, — я не хотел…

— Ах, отстаньте, — она лениво соскользнула в воду. — Какие вы все…

— Ну, что? В писдом, наверное, пора? — долговязый с сомнением смотрел на солнце, — а то и сгореть не долго?

Тут Слава заметил, как покраснели спина и живот; пот лез в глаза, голову напекло: «Ну и пляж! Ни тенечка!» Он брезгливо полез в воду, навстечу Миле.

— Как акулы?

— Нету их, — отплевываясь, Мила была похожа на обритого морского котика, — что они, придурки? Небось винтом несет аж до Турции.

— Мила, а что такое «винт»?

— Я тебе потом покажу, если захочешь, — девочка решительно поплыла к берегу. Оставаться в воде один на один с сумасшедшими и акулами Славе не хотелось, и он поплыл вдогонку. Народу на пляже заметно поубавилось, ни Греты, ни Гали видно не было, партия в карты закончилась, кто-то копошился у стоящих вдали под одиноким чахлым деревцем палаток… «Анчар ядовитый». — Слава больше не стеснялся своей наготы, привык. Теперь это даже нравилось, он с удовольствием принялся разглядывать собственное тело.

— Да ты ж сгорел весь! — кинула ему на плечи мокрую рубашку Мила.

— Мила, а что такое «писдом»? — рядом как раз никого не было, и он решил вытащить из девчонки все, что та знает.

— Дом отдыха.

— А почему такое название странное?

— Потому что он писательский. И живут там жописы, дописы и мудописы.

— Кто-кто?

— Жены писателей, дочери писателей и мужья дочерей писателей! — Она показала ему язык.

— А по-моему это неприлично. Долго мы тут торчать будем?

— А мы здесь не торчим, а находимся. И вообще! Останови внутренний диалог! И не индульгируй чувство собственной важности.

— Че-го?!

— А ничего! Переться по такой жаре? Да ты с ума сошел! Намочи лучше снова рубашку… — совет показался вполне разумным. Слава даже рискнул еще раз окунуться. Вылезая, счастливый и довольный, он чуть не заорал: Мила раздирала его штаны ровно пополам, от колена, на верхнюю и нижнюю половины. Рядом сидел Сашок и ел алычу… Потом Мила важно достала цветную нитку и стала аккуратно обшивать края штанин, еще пять минут назад, несмотря на все перенесенные трудности, составлявших вместе с пиджаком финский костюм. В шкафу, в Москве, их ждала совсем чистенькая, новая жилетка. И галстук… Галстук было жальче всего. Именно жальче, даже жальчее, настолько, что Слава сел и заплакал. Сашок перестал жевать и протянул полупустую знакомую бутыль. Жидкость в ней оказалась несколько иная, но того же разлива.

— Ты что? — темные пальцы не переставая мелькали с иголкой взад-вперед.

— Брюки-и-и…

— У тебя там дырка, — она продемонстрировала сожженый край.

— Зашить!!! — он попытался вырвать у Милы материю.

— Так она же еще сгорела и разорвалась. Ты не заметил?! Слушай, а кто тебя за жопу укусил? — Слава сразу устыдился своей неприкрытости и понял, что так страшно зудело с самого утра. Но кто это мог сделать? Невольно он вспомнил девушку, рядом с которой проснулся…

— Как же я ходить-то буду?

— А мы тебе бриджи сделаем! Не ссы, стильно будет!

«А зачем мне стильно?» — подумал Слава и обиделся. Чтобы успокоиться, он решил еще раз посмотреть на труп, провести дознание, если получится — все-таки, возможно убийство. Сознаться самому себе в том, что ему было просто интересно, он не посмел… Обшарив почти все подходящие местечки, Слава так ничего и не нашел: ни девушки, ни панков, ни акул — как во сне или в детском кино, все исчезло, только плешивый камень. Кто-то вроде говорил ему, что акулы, водящиеся в Черном море, людей не едят, а питаються исключительно селедкой. Но все равно было здорово, только девушку немного жалко. Еще внизу мелькнуло что-то похожее на маленький автомат типа «узи», но он так и не смог достать, совершенно продрогший вернулся к берегу. Закончив уродовать его брюки, Мила принялась из обрывков делать себе что-то; когда она натянула обновку на себя, Слава понял, что это обшитая биссером жилетка, которая сразу покрылась морщинками трещин. Сашку она оказалась впору.

— Ты зачем дамскими украшениями обвешался? — неодобрительно Слава разглядывал браслеты из мелких бус у него не руках, — ты теперь гомосексуалист, что ли?

— Не, я теперь — хиппи! — мальчишка весело ухмылялся, — Я теперь у них жить буду. Мне панки разрешили. Вон, хочешь? Алычи поешь, сам набрал.

— И где это ты ее набрал?

— А тебе какое дело? Слушай, и чего это ты ко мне все время цепляешься?! — Сашок встал и обиженно пошел прочь, оставив на камнях полиэтиленовый пакет, наполненный желтыми шариками ягод.

— Мила, нам надо вернуться в Москву!

— Нет, пока подождем. — не глядя на него, она покачала головой, — До вечера. Сегодня отчим должен свалить в Ялту. Я не хочу попадаться ему лишний раз на глаза.

— Тогда, может быть, ты посвятишь меня в хитрости мировой политики? — никогда в жизни он еще не выражался таким красивым образом, но Мила ответила совсем не красиво: