Селеста Брэдли - Цена страсти Страница 3

«…И я, что вполне понятно, вовсе не в восторге от подобной перспективы!..»

Да и перспектива путешествия назад в Лондон вовсе не приводила Электру в восторг. Дорога сюда была неспешной и безрадостной – почти все время она томилась в карете в полном одиночестве. Лисандр ехал верхом рядом с экипажем, так как все еще страдал клаустрофобией и не мог находиться в замкнутом пространстве. Никто из домашних не знал, что именно произошло с Лисандром в то время, что он считался погибшим и находился во вражеском тылу. Однако этого нервного и издерганного человека все любили ничуть не меньше, чем того смешливого мальчика, что некогда уходил на войну…

Просто он стал куда менее понятен и непредсказуем.

Предполагалось, что на пути домой к Электре присоединится Блисс. Разумеется, девица будет при изрядном багаже…

Внезапная непогода, из-за которой путешествие Электры и Лисандра сделалось столь тоскливым и неспешным, задержала в пути и Блисс. И единственным развлечением за томительные часы вынужденного ожидания стало прибытие покойника. Ну… почти что покойника.

Электра прикидывала, что это ей дает, втайне изумляясь собственному холодному бессердечию.

Впрочем, разве леди в ее положении может позволить себе такую роскошь, как мягкосердечность?…

Скрестив руки на груди, Электра позволила себе слегка расслабиться и вольно откинуться на спинку стула. Она оглядела свои маленькие владения. Если бы новоприбывший джентльмен был хоть сколько-нибудь именит, он наверняка потребовал бы для себя эти покои. Ну, если бы был здоров и… жив. Род же Уортингтонов хоть и старинный, но далеко не самый аристократический, к тому же хозяин гостиницы явно предпочел бы в качестве оплаты что-то посущественнее сияющей улыбки Электры. Если и было что скучнее пребывания в этой не слишком чистой гостиной, так это затворничество в отведенной ей крошечной комнате размером с чуланчик. Даже самая ослепительная ее улыбка и изящный реверанс с демонстрацией соблазнительной ложбинки между грудей не помогли им с братом добиться лучших апартаментов. Что ж, по крайней мере у них с Сандром отдельные комнаты… Она испытывала к брату одновременно острейшую любовь и жалость, но не смогла бы долго выносить его ночные метания и беспокойство.

«…Почему бы этой треклятой кузине не поторопиться?…»

Припомнив родительскую просьбу, высказанную тремя днями ранее, Электра тихо зарычала сквозь стиснутые зубы.

Отец вел себя так, словно делал ей величайшее одолжение…

– Все будет просто прелестно, дорогуша моя! Это обворожительная девочка, ну просто сплошное очарование… по крайней мере она была такой, когда мы видели ее в последний раз…

– Она каталась на тебе верхом, Арчи, а ты с успехом изображал резвую лошадку! – Айрис, как все домашние именовали ее мать, игриво замахала на супруга платочком: – И звала тебя «дядя Арти»! О, как это было прелестно, как мило!

Электра во все глаза уставилась на родителей:

– Может быть, я вас не совсем правильно поняла? Вы хотите, чтобы я отказалась от бала у лорда Оруэлла, к которому так тщательно и долго готовилась, ради того, чтобы тащиться бог весть куда встречать кузину, про которую впервые слышу? А потом притащить ее в Лондон, чтобы она приняла участие в моем придворном сезоне?

…В ее первом придворном бальном сезоне и, очень возможно, последнем? В сезоне, ради участия в котором она лгала, юлила… да что там, за который душу готова была продать?…

Электра вспоминала долгую работу, слишком долгую, занявшую добрый десяток лет: все те уроки танцев, оплаченные свежими яйцами из-под кур, выклянчивание платьев у подруги матери, а потом бесконечное их перешивание и перелицовывание, чтобы всякий раз выглядеть по-новому и всякий раз ослепительно! А подложные «письма от матери» с унизительным выпрашиванием приглашений на все сколько-нибудь приличные суаре… А чего стоили беспардонные кражи этих самых приглашений с туалетных столиков более зажиточных подруг?…

Внутри у нее все похолодело. Это была катастрофа…

– Я этого не сделаю! Не сделаю! Если эта самая Блисс решила, что может нагло, без приглашения, вломиться на мой придворный сезон, то она, черт ее дери, может идти…

Но Элли умолкла, когда ее любимые глупые родители в две пары непонимающих глаз уставились на нее. Айрис и Арчи любили дочь, и она прекрасно об этом знала. Во всех прочих смыслах они были совершенно бесполезны, но их родительская любовь была безусловна, горяча и нежна. И в глубине своего холодного и циничного сердца саркастичная и прагматичная Электра обожала их обоих. И просто не могла столь жестоко их разочаровать.

И, вынужденная ответить на просьбу согласием, мрачно заявила:

– Но она ничего из моих вещей не получит! Ничего моего! Никогда!

«…Ничего. Кроме моего придворного сезона. Кроме единственного моего шанса поправить пошатнувшиеся финансовые дела семьи посредством блестящей помолвки, а затем и брака… Кроме единственной надежды всей моей семьи на лучшее будущее…

…Будь ты проклята, Блисс!»

Обворожительная, прелестная мисс Блисс Уортингтон… Электра уже ненавидела ее всей душой.

Какое идиотское имечко! Блисс![2] И ухитряются же некоторые подобрать столь нелепое имя ребенку! Прищелкнув пальчиками, мисс Уортингтон благоразумно не стала думать о пристрастиях ее родных к величественным классическим именам: Дедал, Каллиопа, Орион, Лисандр, Кастор, Поллукс, Аталанта… и, разумеется, Электра. Рано или поздно все дети, осчастливленные подобными прозваньями, сокращали их – и звались просто Дейд, Калли, Рион, Сандр, Кас, Пол, Атти и Элли…

Но Блисс?… С этаким имечком что прикажете делать? А ей как прикажете величать кузину? Бли? Лисси?…

– Блисс, счастье мое, поправь шляпку! – насмешливо пропела Элли, обращаясь к пустой комнате. – Блисс, блаженство мое, у тебя из-под платья видна нижняя юбка!

«…Блисс, черт тебя возьми, отдай мне мой придворный сезон!»

«Интересно, хорошенькая ли эта Блисс», – вяло подумала Электра. В роду Уортингтонов девушки обычно бывали весьма недурны собой. Айрис хоть с возрастом и пополнела, но продолжала носить роскошные серебристые волосы скрученными в асимметричные пучки, частенько закрепленные вместо шпилек кистями для рисования, и все еще была необычайно хороша. Да и старшая замужняя сестра Электры, Калли, была весьма привлекательна. А малышка Атти, в свои тринадцать лет еще немного нескладная, грозила затмить их всех – разумеется, если кому-то удастся заставить ее носить шляпки и регулярно осветлять при помощи лимона веснушки.

Наделенная природой правильными чертами лица и приятной во всех отношениях фигурой, Электра к тому же отточила до совершенства свое чувство стиля, а еще непоколебимую уверенность в себе и своем праве получить от жизни самое лучшее, отчего создавалось впечатление, что она куда краше, чем есть на самом деле. Однако дело тут было вовсе не в тщеславии. Нет, совсем не в нем… Она оценивала свою внешность в точности так, как другие оценивают свои банковские счета. А именно безжалостно и честно, просчитывая все возможности. Потому что внешность была единственным ее достоянием, и Элли намеревалась извлечь из этого максимум выгоды. Несомненно ей необходим был титул, но обедневший представитель славного рода в качестве супруга ее тоже не устраивал. Элли намерена была сполна и со всей мудростью воспользоваться своим единственным достоянием. А задача перед ней стояла непростая – восстановить былую славу и процветание рода Уортингтонов.

Для этой цели, учитывая эксцентричность и сумасбродство членов ее семьи, Электре потребуется несметно богатый граф – безупречный дворянин, без сучка, без задоринки, а также без страха и упрека! И это как минимум…

Разумеется, добродетель свою юная леди блюла ревностно – ведь это тоже дорогой товар. Однако невинность вовсе не означала, что она наивна. С младых ногтей Электра постигла законы миропорядка и намеревалась воспользоваться этим знанием, чтобы спасти семью. И видит бог, она это сделает!

Электра полагала, что из всех Уортингтонов она единственная обитает в реальном мире. Ее родственники понятия не имели, сколь ядовиты бывают светские сплетни, и даже не подозревали, как легко в высшем свете получить нож в спину фигурально выражаясь. Уортингтоны беспечно порхали по жизни, полагаясь на мифическую защиту влиятельных друзей и на силу своего древнего славного имени. «Оно старше Стоунхенджа[3]», – гордо провозглашал Арчи.

Однако вышеупомянутые древние каменные глыбы отчего-то хранили гордое молчание относительно того, кому именно оплачивать счета мясника или ремонт обветшавшего фамильного гнезда, не говоря уже о достойном приданом для Атти. Все эти досадные мелкие заботы всецело были отданы на откуп Электре…

В комнату вошел Сандр, прервав безрадостные размышления сестры.