Алексей Иващенко - Война внутри Страница 3

– Ментальные щиты Мариэля, – восторженно продолжает говорить ребёнок и указывает вперёд пальцем, оглядываясь на Уриила, словно ища поддержки сказанному. Его рука направлена на появившуюся впереди сферу цвета индиго, в центре которой и оказываются путники. Поверхность сферы визуализируется лишь в местах, где её облизывает светло-голубое пламя – итог освобождения пси-энергии гигантского эквивалента. Становится глухо, словно под водой, воет стремительно сгорающий воздух. Небо наполняется тоненьким писком – его создают человеческие летающие машины.

Вот исчезает самый высокий из путников – и разом оказывается в ста метрах от своего предыдущего местоположения. Это блондин с плывущими вверх локонами. На великане красуется алый доспех.

– Командующий, сфантазируй его, – произносит Уриил совершенно будничным голосом, обращаясь к ребёнку. Так можно было бы попросить передать соль.

– М-м-м, – тянет мальчик, сложив губы трубочкой. – Не хочу! Далеко сильно.

Но Уриил не реагирует на замечание, просто смотрит на мальчика. Ребёнок показывает язык, но всё-таки сосредотачивается, его зрачки поднимаются, демонстрируя формирование зрительных образов.

– Так, усы, ух ты! Да, мне нравится. С тех пор как люди улучшили свои гены, я усы так редко вижу, а этот пусть с усами будет, такими правильными, – запинается, начинает говорить, запинаясь, словно читая с невидимой бумажки, – …пер-ре-бра-сываем, на… спец…

– Достаточно, – спокойно констатирует Уриил, его почти не слышно, поскольку впереди бушует канонада, слитая в один общий грохот. Защитная сфера Мариэля блестит во всей красе.

– Лови, – говорит ребёнок и улыбается.

Уриил стремительно подхватывает переданный ребёнком мыслеобраз; в нём запечатлён генерал-майор передвижной биобазы – архитектурно сложённый усатый мужчина, рядом с которым расположено множество модифицированных аналитиков, обёрнутых в требуху проводов.

Небо расцветает новой порцией синтаических реакций.

Уриил бросает своему второму «я» приказ разворачивать мыслеобраз, вторая порция зрачков в его глазах проваливается внутрь.

– Теперь новое безопасное место, фантазируй, – произносит Уриил и делает обычный шаг в сторону.

– Ну-у-у, хочу, чтобы была вода и… – говорит ребёнок, загибая пальцы.

Но Уриил уже «прыгает» – каждая его частица, не разрушаясь в текущем месте пространства, гомеоморфно собирается в новом.

Тишина, сирень, одинокие лавочки. Недалеко автоматический полив насыщает парк влагой. Уриил спокойно делает пару шагов по красивой брусчатке. Вновь «прыгает», ориентируясь на предоставленный мыслеобраз.

Рубка управления. Усатый мужчина почти успевает повернуться – фантастически улучшенная реакция. За эти полмгновения Уриил излучает и тут же поглощает мощную волну пси-энергии, что приводит к коллапсу ментальных связей у людей. Аналитики начинают растекаться красной кисельной жижей, замешанной на контактных шнурах. А второе «я» Уриила уже продето в усатого человека, не позволяя хрупкой биологической оболочке последовать за подчинёнными. Послушное то, что осталось от генерал-майора, быстро раздаёт какие-то непонятные, но такие полезные Уриилу команды. Пора! Вырывает из человека второе «я», покидая разрушающуюся плоть. «Прыгает».

Жёлтая пустыня, ночь делает её чёрной. Уриил делает пару шагов и «прыгает».

Некогда зелёное поле, бушующее вокруг защитной сферы пламя, рядом с Уриилом хлопает в ладоши ребёнок – ненормальное поведение для двенадцати лет.

– Хвостик! Хвостик! – кричит мальчик.

Видимо, кто-то успел захватить ментальный след, оставшийся от «прыжков». Уриил мгновенно убивает своё второе «я» вместе с преследователями – офицерами телепатического корпуса людей и их машинами. Вторые зрачки пропадают.

– Новое место, – говорит Уриил мальчику.

– Лови!

Уриил раскручивает полученный мыслеобраз. Щит Мариэля уже давно шипит, надрываясь, чтобы аккумулировать бушующую вокруг энергию.

Вдруг мальчик замирает, не по-детски морщится, на прекрасном лице появляется отвращение.

– Умирающие, – произносит он.

Мариэль выплёвывает всю накопленную энергию в новых участников сражения. Белый луч бьёт в сторону умирающих. Поля людей сглаживают большую часть атаки, но луч всё же прорывается сквозь них и с рокотом врезается в машины человечества.

Умирающие – большеголовые фигуры трёхметровых младенцев, зашитые в керамический баолит. Шипя и обгорая, девять из них неуклюже проваливаются в защитную сферу Мариэля. Смесь военных синтетических материалов, биомассы и пси-технологий, беременная телом умирающего старика. Ближайший гигантский младенец поднимает копьё.

На дне глаз Уриила рождается ещё одна пара зрачков – новое второе «я» успело восстановиться. Оно открывает проход для всех, и группа «прыгает». На этот раз уже в полном составе.

Бурление и шум волн. Море чёрной тушью плещется под ногами. Разуэль – высоченный блондин с руками ниже колен – шипит, ступая по воде. Неосторожные волны испаряются с алого доспеха. Мальчик, имя ему Кариаэль, вновь рад. Довольный, он бежит впереди. Ветреное море – не самая спокойная дорога, но путники легко двигаются по тёмной глади.

А люди в данный момент считают! Их машины, модифицированные сознаниями и миллиардами нейронных связей, ищут исчезнувшую группку. Конечно, Кариаэль тут, со всем своим везением. Сейчас наблюдающие за этим участочком местности специалисты проливают кофе на пульты, застёгивают обувь, пропуская важную информацию. Засыпают, заболевают и не выходят на работу. Или, с невозможным шансом, происходят ошибки в алгоритмах вычислительных программ. Но рано или поздно эта зона слепоты будет найдена вновь, и отряду придётся принять очередной бой.

Сергей отсоединяет шнуры. Новая розовая спина красуется мощными буграми молодых мышц – побочный эффект постоянной работы в ДМО. Сергей с такой спиной кажется себе странным. Ещё – он не уверен, но, возможно, в ней есть несколько модификаторов вкуса для повышения привлекательности продукции. Вот это действительно настораживает. Чешет спину, шумно чешет живот. Надо идти домой, время ещё есть, но он не так часто общается с семьёй, ожидание волнует его. Словно позируя перед невидимым наблюдателем, спрыгивает с кровати, медленно распрямляется. Одевается. Выходит в коридор. Шипит, герметизируясь перед дезинфекцией, комната. В коридоре вновь появляется Виталий Владимирович.

– Добрый вечер, Виталий Владимирович, – здоровается Сергей.

– Добрый, и вам добрый. Ну что, сколько? – привычно спрашивает Владимирович, то ли сравнивая, то ли ему и правда интересно.

– Пятьсот тридцать и пять.

– О, ну и хорошо, хорошо! – Скрывается вполоборота за углом. Старый сумасшедший! Как и они все тут. Сергей ворчит себе под нос. Время научило его спешить не торопясь. Скидывает тапки в утилизатор, а халат в кабинку. Забирает почасовой расчёт на КПП.

– Подождите, вот ещё порция бесплатного крема от ДМО, мы заботимся о своих сотрудниках. – Сегодня новый чиновник протягивает упаковку. Сергей таки забирает подарок.

– Да, конечно.

Обратно на автобусе. Поужинать можно будет и вчерашним. Кроме того, у него ещё осталась пара яблок.

На улице вечер в розовых бетонных лесах. У входа в парадное – соседский малыш, года четыре или пять, из десятых, судя по насупленному виду.

– Здравствуйте, – кивает крупной головой мальчик.

– Здравствуй.

Малыш странно рассматривает старика, словно на что-то не решаясь.

– Это ничего, что я первый поздоровался? Нас учат, что взрослый должен первым выказать своё расположение и поприветствовать младшего.

Десятые. В рекламе говорят, что их жизненное восприятие в три раза интенсивней, чем у остальных поколений. Это компенсируется малым сроком жизни – лет пятьдесят. Но за это время человек субъективно проживает в три раза более длинное существование. А при нынешнем состоянии, когда все знают, что будет «потом», это ничуть не страшно. «Как же, наверно, они торопятся», – думает Сергей. Бедняги. Этот малыш небось уже учит в школе алгебру с геометрией. Потерянное поколение.

– Ничего, конечно. А чему вас ещё учат? – не удержавшись, интересуется старик.

– Учат, что мы люди. И можем позволить себе иногда быть плохими. Но в большинстве дней должны быть хорошими. У нас даже бывают развивающие «плохие» дни. Не переживайте, взрослые всё знают, они понимают и прощают. Я вот вазу разбил. А Хохлов из третьего «Б» – головой витрину в аптечном отделении! – Хихикает.

– Ну да, святые нам сейчас вообще ни к чему.

– Спасибо, я запомню. Это же была ваша жизненная мудрость – интерпретация правды? Да? Я ещё плохо их распознаю.

Сергей жалеет, что сказал не подумав. Хотя пусть запоминает. Что с него, старика, взять?