Аманда Маккейб - Предательский поцелуй Страница 3

Ее слова потонули в грохоте упавшей миски и яростном лае одной из кухонных собак.

– Проклятие! – выругалась Флавия.

Изабелла оглянулась, словно ожидая увидеть за спиной «важного» гонца, но позади был только пустой сад.

– Синьорина Изабелла! – воскликнула Мена.

Испуганно вздрогнув, Изабелла повернулась к двери и увидела на пороге Мену, держащую в руках огромную миску с вареными овощами.

– Вот и вы наконец. Вы хорошо себя чувствуете?

Изабелла вгляделась в знакомое, покрытое морщинами лицо. В темных глазах Мены промелькнула тревога. Изабелла успокаивающе улыбнулась:

– Я в полном порядке, Мена. Просто немного перегрелась на солнце.

Неодобрительно покачав головой, Мена обошла Изабеллу и поставила миску на стол.

– Вы слишком много времени проводите на солнце, синьорина. Скоро станете чернее мавра!

Изабелла рассмеялась:

– Да какое это имеет значение! Все равно меня никто не видит. К тому же мне для работы нужен свет.

Мена бросила на девушку осуждающий взгляд, но промолчала, только фыркнула. Изабелла с детства знала, что это фырканье означает неодобрение.

– Ступайте принесите суп.

Кивнув, Изабелла поспешила на кухню. С порога ее окатила волна жара от пылавшего в очаге пламени. После прохладного вечернего воздуха духота, царившая на кухне, показалась Изабелле невыносимой. Запах жареных цыплят перемешивался здесь с ароматом специй, вареных овощей, жженого сахара.

Флавия, пухлая, краснощекая женщина, жившая в этом доме с незапамятных времен, помешивала в котле тушеных цыплят, приправленных корицей. Она кивнула в сторону супа, и Изабелла, подхватив горшок, поспешила выбраться из кухни, подальше от обжигающего жара.

Мена задержалась у стола, разливая вино в глиняные кубки.

– Кузина Катерина прислала письмо? – шепотом спросила Изабелла, ставя горшок с супом на стол.

Мена даже не взглянула на нее, просто пожала плечами, сосредоточенно глядя на льющееся вино.

– Письмо пришло, это верно, но откуда мне знать, кто его послал?

– Мена! Скольких Строцци мы знаем? Как ты думаешь, чего она хочет?

Мена поджала губы. Она была крестьянкой, крепкой и выносливой, и всю жизнь прожила на одном месте. Ей мало было известно о том, что творилось во Флоренции, но то немногое, что Мена знала, она не одобряла. «Язычники они там все, глядят на картины с обнаженными богами и богинями, Бога не боятся». Мена фактически заменила Изабелле мать, растила ее с младенчества, но и она не понимала желания Изабеллы изменить свою жизнь.

– Ох, синьорина, – печально вздохнула Мена, – почему бы вам просто не…

– Это мой ужин? – послышался растерянный голос.

Изабелла бросила на Мену вопросительный взгляд, но было очевидно – служанка ничего не знает о таинственном гонце. Все, что она могла, – в очередной раз прочесть Изабелле нотацию: каждый, дескать, должен ценить то место, которое занимает, ибо туда определил его Господь. Все это Изабелла уже слышала, и не раз.

Она обернулась и увидела отца. По своему обыкновению, каждый вечер, как только садилось солнце и в сумерках уже не разглядеть было страниц книги, отец выходил из библиотеки и растерянно бродил вокруг дома в поисках того, кто подскажет, куда идти и что делать. Слуги провожали его к столу, где был накрыт ужин – к тому самому столу, за которым он ужинал каждый вечер.

Изабелла ласково улыбнулась ему. Длинные седые волосы отца были взъерошены, борода отросла чуть ли не до пояса, из-под мохнатых бровей смотрели поблекшие серо-зеленые глаза. Серо-зеленые глаза, которые унаследовала и Изабелла. Несмотря на теплый летний вечер, отец был облачен в потертую бархатную тунику, отороченную побитым молью мехом.

– Да, отец, это ваш ужин, – сказала Изабелла, подошла к отцу, взяла его под руку и подвела к креслу.

– Овощи? – спросил он, рассеянно осматривая стол.

– И тушеные цыплята с корицей, – ответила Изабелла, садясь рядом. – Вам ведь нравится корица. Флавия только что закончила готовить.

– Я принесу цыплят, – сказала Мена и направилась на кухню.

Изабелла вложила кубок с вином в руку отца. Как ей хотелось спросить его о загадочном письме, выяснить наконец, чего же хотят от них их флорентийские родственники! Но она хорошо знала, что торопить отца не стоит. Пока он не поест и не выпьет вина, пока не вернется в реальный мир, он и не поймет, о чем она говорит.

– Как прошел день? – поинтересовалась она, наливая суп в его тарелку. – Вы закончили новый трактат об Энеиде?

– Нет-нет, еще нет, но я близок к завершению. Очень близок. Я должен написать Фернандо в Мантую. У него есть документы, которые крайне необходимы мне для работы.

– Может быть, он мог бы сам приехать сюда, тогда вы бы обсудили с ним все интересующие вас вопросы. Он уже много месяцев не навещал нас.

– Гм, – пробормотал отец.

Мена вернулась с блюдом цыплят. Некоторое время они ели в полном молчании. На небе засверкали первые звезды. Это был ясный прохладный вечер. Месяц серебряным осколком висел у горизонта. Изабелла почувствовала, как напряжение дня отпускает ее. Когда с десертом из риса в меду и миндального молока было покончено и слуги зажгли фонари в ветвях деревьев, Изабелла и ее отец остались одни. Болтовня на кухне стихла, тишину нарушало только пение соловья.

Изабелла оперлась подбородком на руки и закрыла глаза, рисуя в своем воображении набросок портрета юной Вероники. Что-то было не так с линией щеки, волосами, что-то, чего Изабелла пока не могла понять…

– Возможно, мне действительно стоит пригласить Фернандо погостить у нас, – вдруг проговорил отец.

Изабелла удивленно распахнула глаза:

– Что? Отец, я же говорила об этом час назад!

На губах отца появилась улыбка.

– Ах, Белла, ты думаешь, я тебя не слушаю. Слушаю. Просто мне нужно время, чтобы обдумать твои слова.

Рассмеявшись, Изабелла подлила вина в кубки.

– Отрадно это слышать, отец. Да, как замечательно было бы, если бы ваш друг приехал к нам. Он мог бы помочь вам в ваших исследованиях. Боюсь, вы чувствуете себя одиноко, ведь здесь некому разделить ваши интересы.

– Я люблю тишину, – ответил отец, отпив вина. – Давным-давно, когда я еще учился в университете, понял, что для истинной науки благоприятна только тишина. Разве тишина не помогает тебе в твоей работе, Белла?

Изабелла озадаченно нахмурилась. Она и не подозревала, что отец знает о ее «работе».

– Мое искусство?

– Гм, да. Впрочем, искусство несравнимо с историей. Я имею дело с людьми, которые давно почили, с событиями, давно обратившимися в прах. Искусство же… это жизнь. Как ты можешь рисовать здесь, где нет истинного источника вдохновения? Где никто не помогает тебе?

Изабелла изумленно посмотрела на отца. Каждый вечер, зимой и летом, в дождь или в ясную погоду, они с отцом ужинали за этим самым столом. Но сегодня поистине необычный день – они разговаривали, как отец с дочерью. Кроме того, отец никогда прежде не выказывал такого внимания. Он любил ее, Изабелла знала это, просто жил в своем собственном мире.

– Я довольна, – ответила она, помедлив.

– Довольна. Но не счастлива. – Отец задумчиво покачал головой, прядь волос упала на нахмуренный лоб. – Ах, Белла, я и забыл, как ты юна. Я веду жизнь затворника, но это мой выбор. Ты тоже заслуживаешь права выбора. Ты должна увидеть что-то, кроме этого дома, может быть, выбрать новый путь. Найти хорошего мужа. Посмотреть мир. – Он вздохнул. – Ты так похожа на свою мать.

– Отец, к чему этот разговор? – удивленно спросила Изабелла. – Разве мы не довольны нашей жизнью? Неужели вы… – Ужасная мысль поразила ее. – Вы ведь не больны?

Отец рассмеялся:

– Вовсе нет. Разве что возраст дает о себе знать. Просто сегодня мне напомнили о том, что существует другой, реальный мир. Я давно позабыл об этом.

Порывшись в кармане, он достал небольшой свиток. Синяя восковая печать была сломана.

Ах да. Письмо от Катерины, которое вызвало такой переполох в доме.

– Что это, отец?

– Письмо от твоей кузины Катерины Строцци. Она справляется о тебе. – Он развернул свиток и расправил его на столе. – Она и раньше интересовалась тобой, однако после смерти твоей матери, боюсь, я стал для них бесполезен. Да и с ее отцом у меня отношения не сложились. Так что я решил оставить все как есть.

– Что же изменилось? – спросила Изабелла.

– Катерина пишет, что знает о твоей любви к искусству и разделяет ее. Говорит, что не очень хорошо чувствует себя в последнее время и ей нужен кто-то, кто помогал бы ей, нужна подруга. Это должна быть женщина, которой она сможет полностью доверять, родственница. Катерина спрашивает, сможешь ли ты приехать во Флоренцию и пожить с ней? Хотя бы какое-то время.

Жить во Флоренции? Изабелла ощутила ослепительную радость. Она отвернулась, до боли сжав руки. Возможно ли это? Не об этом ли она молилась? Не этого ли хотела? Посмотреть мир, увидеть восхитительный город – средоточие искусства, красоты, культуры, где она больше не будет чувствовать себя такой одинокой. Ее сокровенное желание… ей протягивали его на ладони, как драгоценный камень. Стоит только протянуть руку…