Сергей Лысенко - Межпланетная экспансия Страница 3

– А вы, доктор, не сильно-то веселитесь. В большую беду попал не только я, но и вы… все вы, кто тут работает.

– Давайте дальше.

– Я имел контакт с инопланетянами.

– Хорошо. Я слушаю.

– Вы мне не верите, и я вас понимаю. По характеру своей работы вы нередко слышали подобные заявления, верно?

– В принципе, да.

– Вы ставили этим бедолагам диагноз «шизофрения» и затем лечили нейролептиками, не так ли?

– Всё верно.

– А вы никогда не задумывались о том, что информация об инопланетянах могла быть достаточно достоверной? Вы что, эксперт-уфолог? Почему вы делаете профессиональное заключение в той сфере, в которой абсолютно некомпетентны?

– Гмм. Вот тут вы не правы. Диагноз выносится не на основании какого-то отдельно взятого симптома; диагностируя заболевание, мы опираемся на группу признаков…

– Хорошо. Вы имеете в виду мои «космические фантазии» плюс то возбуждение, в котором я пребывал? Это и есть основа вашего диагноза?

– Во многом да! – Нилин начинал непрофессионально злиться, и это ему уже не нравилось.

– Но ведь моё так называемое психомоторное возбуждение и тот шок, в котором я находился, легко объясняются ситуацией. Если предположить, что я действительно столкнулся с инопланетным разумом, и эта встреча оказалась, мягко говоря, некомфортной, то как же мне по-другому себя вести? Посмотрел бы я на вас, если бы вы пережили всё то, что так неожиданно свалилось на меня!

– Зачем мы попусту дискутируем? Так называемых контактёров много, а вот достоверных фактов их встреч с инопланетянами что-то маловато…

– Послушайте! Это высокоразвитые цивилизации, и они не заинтересованы в распространении о себе информации. Об этом вы могли когда-нибудь задуматься?

Андрей считал себя махровым материалистом, и этот разговор был ему откровенно неприятен. С другой стороны, типичные шизофреники обычно уже в первой беседе начинали повествовать о своих «марсианских» путешествиях, а этот все тянул кота за хвост и не давал главной информации. Может, он симулянт? Сбежал из тюрьмы и несёт тут всякую лабуду… Странный случай!» – думал про себя озадаченный доктор, которого все признавали блестящим диагностом.

– Я могу всё рассказать, но только при двух условиях!

– Каких? —

Я бы с удовольствием всё открыл, но у меня нет гарантии, что эта информация не утяжелит мой диагноз.

Говорите, что считаете нужным. В этой палате чужих ушей нет.

Я благодарен вам, что меня уже с утра развязали, и до сих пор не делали никаких инъекций. Это что, чисто человеческая жалость или типичная неуверенность в диагнозе?

Где вы работаете? – Нилин почувствовал, что опять теряет нить беседы.

Ну, скажем так, в одном из засекреченных центров экспериментальной психологии. Только не вздумайте приписать мне ещё бред величия.

И над чем вы работаете?

О, вы хотите влезть в государственную тайну. А не боитесь, что за вами теперь будут следить спецслужбы?

Я уже ничего не боюсь. Продолжайте.

Этот клоун одновременно и раздражал, и притягивал к себе. Такой завуалированной бредовой системы Андрей в своей практике ещё не встречал. Ну, скажи что-нибудь про пресловутых «зелёных человечков», я вкатаю тебе махровую шизофрению, распишу в назначениях нейролептики и пойду домой отдыхать после дежурства.

– Я уже много лет занимаюсь регрессивным гипнозом.

– Вы психотерапевт? – Нилин решил ничему не удивляться и продолжать беседу невозмутимо и по-дружески. Только таким путём и можно вытянуть бредовую симптоматику. То, что его больной вероятнее всего психолог, его ничуть не смущало. Среди «душеведов» психические заболевания встречаются так же часто, как и у обычных людей.

– По образованию я действительно психотерапевт и психолог.

– Я кое-что слышал про регрессивный гипноз, но глубоко этой темы не касался.

Андрей сознательно лгал. Уже много лет он занимался гипнозом и имел достаточно обширную практику. Не обошёл вниманием и регрессивный гипноз, так как о нём в последние годы много писали, особенно за рубежом.

– Регрессивный гипноз – очень забавное явление. Вы погружаете человека в глубокий транс, и когда он уже полностью в ваших руках, т.е. четко выполняет все ваши команды, вы начинаете постепенно сдвигать его во времени. Из взрослой жизни в юность, а потом, если захотите, и в детство.

– Я где-то слышал, что таким образом можно избавиться от некоторых нажитых болезней.

– Конечно, если вам сейчас сорок, а близорукость вы подцепили в студенческие годы, то будет логичным вернуть вас в тот период, когда ваше зрение было идеальным, то есть в детство. Затем психотерапевт возвращает вас опять в сораколетний возраст, но оставляет то, детское, а значит – полноценное зрение. И всё, очки больше не нужны!

– Эх, вернуть бы ещё свою молодость!

– Наука над этим работает. Но речь сейчас не об этом.

– Послушайте, Денис, или как вас там – перебил его Нилин, – всё то, что вы здесь вешаете мне на уши очень подробно изложено в книге известного питерского профессора Скворцова. В нашем городском книжном магазине эта книга лежит на стеллаже «новинки». Вы там её брали? Эти слова вырвались у Нилина не спонтанно, просто ему уже надоело слушать все эти байки. Он, молча, поднялся и двинулся к дверям.

– Доктор, не уходите! – серьёзным и каким-то хриплым голосом вдруг окликнул его больной. Нилин обернулся, и они встретились глазами.

– Я и есть тот самый профессор Скворцов Денис Викторович из Питера!

В городской психиатрической больнице было принято все выписки больных решать коллегиально. Главный врач Мерзликин Сергей Сергеевич отличался воистину выдающимся консерватизмом. Комиссия из трёх врачей-психиатров, которую он возглавлял, долго пытала больного, прежде чем выносился вердикт:» выписывается домой для амбулаторного наблюдения участкового психиатра».

Когда Андрей заявил Мерзликину, что его больной, продолжающий до конца сохранять своё инкогнито, абсолютно здоров, тот чуть не подпрыгнул в своём начальственном кресле.

– Как это здоров? Больной поступил в психозе, вы с ним толком и не работали, и вдруг уже на четвёртые сутки считаете, что его надо выписывать?!

– Всё, что случилось с этим человеком, объясняется обычной реакцией на сильный стресс. Этот «больной» в психическом плане здоровее нас с вами!

– Андрей Иванович, перестаньте молоть чушь! Я запрещаю вам его выписывать.

– Сергей Сергеевич, я требую, чтобы вопрос о выписке этого человека решался комиссионно. В конце концов, вы сами установили это правило.

Мерзликину нечего было возразить, и он назначил комиссию после обеда.

Удовлетворённый Нилин запыхавшись, вбежал в палату.

– Денис, всё получилось! Как мы и рассчитывали, вначале шеф взбеленился, а потом всё-таки назначил комиссию.

– Андрей, ты прекрасный коммуникатор. Теперь у нас всё получится.

После обеда Скворцов в сопровождении Нилина переступил порог кабинета главного врача. Мерзликин сидел в своём кресле; по обе стороны от него важно расположились два его зама – Тимощук и Слоновский. Эти лицемеры всегда поддакивали главному, независимо от того, что он изрекал. В углу кабинета, за маленьким столиком, с бумагами сидела главная медсестра. По приказу Мерзликина она тщательно протоколировала все комиссионные разборы.

– Проходите и садитесь! – главврач указательным пальцем ткнул на два стула, стоящих посреди кабинета.

«Лобное место», – невольно усмехнулся Нилин.

Пока они со Скворцовым усаживались, в кабинете царила гробовая тишина. Мерзликин с каким-то отвращением листал Скворцовскую историю болезни.

– Ну-с, господин хороший, расскажите нам, как вы себя чувствуете? Чем вам помог доктор Нилин?

Скворцов задумчиво посмотрел на главного врача и произнёс тихо, но внятно:

– Да, помог. Я полностью здоров.

– А как ваша фамилия, имя, отчество вы нам скажете? – настаивал Мерзликин.

– Я не могу сейчас дать вам свои персональные данные. Давайте будем считать, что я у вас получал лечебную помощь анонимно. Ведь это возможно?

– Как вы считаете, коллеги, не рановато ли доктор Нилин собирается выписывать нашего уважаемого пациента Икс? – обратился Главный к своим верным заместителям. Те согласно закивали, что должно было означать «О да, доктор Нилин сильно спешит!».

Андрей медленно поднялся со своего стула и произнёс:

– Я прекрасно разобрался в ситуации данного человека. Гарантирую, что он не преступник и не симулянт. Психически он абсолютно здоров. И я не вижу никаких оснований оставлять его в нашей клинике.

«Соглашайтесь со мною, дурни, вам же будет лучше», – мысленно просил Нилин.

После небольшой паузы Мерзликин веско произнёс:

– Мы посовещались и решили, что выписка данного пациента явно преждевременна. Проводите больного в палату!