Михаил Кликин - Осколки Страница 3

МаК: Буду ждать с нетерпением.

Cancer: Пока.

МаК: Пока.

С каждым днем, с каждым часом, с каждой минутой, они узнавали друг друга все лучше и лучше.

Мак много рассказывал о своем детстве, о родителях, о товарищах, вспоминал разные забавные случаи. С неохотой вспомнил однажды об аварии, в которой потерял ноги.

Анна больше спрашивала, делала точные замечания, иронично комментировала истории Мака. Говорить о себе она избегала.

Мак философствовал - Анна внимала.

Мак рассуждал о книгах, о кино, о музыке - Анна оппонировала.

Мак грустил - Анна шутила.

Мак смеялся - Анна напоминала о судьбе человечества...

Со дня их встречи не прошло еще и недели, а они словно были знакомы уже несколько лет.

...

МаК: Я вот думаю: человечество умерло, но культура, все то, что создавалось людьми - все эти книги, видео, картины... - осталось. На бумаге, в электронном виде, еще как-то... Быть может в этом и была цель существования человечества? Может быть ради этого мы и жили - создать для кого-то (для кого?) то, что было создано, и уйти?.. С первого дня своего появления Человек что-то царапает на камне, разрисовывает стены пещер цветной глиной. Потом больше - музыка, письменность, литература. Скульптура и архитектура. Философия. Театр, кино, видео... Что двигало людьми, когда они создавали все это? Зачем это им было надо? А быть может иначе и быть не могло? Где-то внутри нас сидит некая программа, заставляющая делать КУЛЬТУРУ. Некий моторчик, не дающий просто есть, спать и размножаться. И вот люди трудятся, что-то пишут, рисуют, строят, снимают. Размышляют. Попутно обеспечивают себя всем необходимым для существования... И вдруг - стоп! Приехали! Писатели по сто раз обыгрывают одни и те же сюжеты, занимаются откровенным цитированием, словесной эквилибристикой. Художники рисуют картины, которые только они сами и понимают. Скульпторы и вовсе творят нечто невообразимое. От музыки остались лишь ритмы... Человечеству больше нечего сказать, оно себя исчерпало, оно топчется на месте, лишь делая вид, что куда-то идет. Человечество больше не нужно... Может это и не Болезнь вовсе, а нечто давным-давно запрограммированное в нас, записанное в генах, в хромосомах, в ДНК? Некий предохранитель, выключатель, заложенный в нас... кем? Создателем?.. Ты веришь в Бога?

Anna: Скорее нет, чем да.

МаК: Почему?

Anna: Глупый вопрос.

МаК: Почему глупый?

Anna: Потому. Ты сам-то в Бога веришь?

МаК: Не знаю. Но его существование очень бы все упростило.

Anna: А я считаю совсем наоборот.

МаК: Ты всегда считаешь наоборот. :) Мне наперекор.

Anna: Тебе это нравиться?

МаК: Да!

Anna: Мне тоже... Слушай, Мак, как ты думаешь, долго еще будет подаваться электричество?

МаК: Не могу сказать.

Anna: Ведь мы не сможем общаться.

МаК: :(

Anna: Удивляюсь, что все пока работает. Как?

МаК: Автоматика.

Anna: Когда техника откажет... я не вынесу одиночества.

МаК: Я тоже. Я же калека.

...

С помощью электронной почты они обменялись фотографиями. Теперь у Мака на мониторе стояла отпечатанная карточка - грустно улыбающееся девичье лицо, светлое и чистое.

Любимое...

Одиночество, испугавшись этого снимка, отступило. Но недалеко. Оно жалось в углы комнаты и возвращалось, когда компьютер выключался. Когда гасли на мониторе слова.

Теперь Мак не боялся смерти. Теперь его страшило лишь одно - щелкнуть однажды кнопкой и не услышать, как оживет электроника...

Мак боялся одиночества.

...

МаК: Вчера вечером выглянул в окно - на соседней улице нет света. Похоже, весь квартал обесточен.

Anna: Рано или поздно это случится везде.

МаК: Да. А ведь я еще не сказал тебе самого главного.

Anna: Так говори, пока есть возможность.

МаК: Я люблю тебя.

Anna: МаК, не надо. Зачем?

МаК: Просто. Ты должна знать. Я люблю тебя.

...

Он вполз в лифт, подумав мельком, что электричество может пропасть в момент спуска или, напротив, подъема.

Мячик был на месте.

Развалившийся скелет тоже.

А на улице шел дождь. Свинцовые лужи кипели от ударов тяжелых капель. Над асфальтом висело марево мельчайших брызг. Взбитую грязную пену уносили в водостоки торопливые ручьи.

Мак остановился в дверях. Он уже было решил вернуться домой, переждать непогоду, но подумал, что завтра, возможно, дождь не прекратиться, да и лифт может перестать работать в любой момент. Откладывать нельзя...

И он выполз на улицу, под холодный ливень.

До разбитой витрины магазина было всего ничего - тридцать метров, три кипящие лужи, два проворных ручья.

...

МаК: Знаешь, у меня тут дождь.

Anna: У меня тоже пасмурно. Осень.

МаК: Сегодня я видел голубя. Он сел на карниз и долго что-то расклевывал. Мокрый, жалкий. Стучал клювом по жести, отбивал ритм дождя. Мне хотелось открыть окно и впустить его внутрь, но я не мог. Да и он бы улетел, испугался бы... Я жалею, что у меня никогда не было домашних животных. Кошка, собака, кролик, хомячок - что-то теплое, живое - я бы хотел, что бы у меня кто-то был здесь, рядом. Мне так хочется о ком-нибудь заботиться.

Anna: А у меня здесь куры, корова и два ягненка.

МаК: Целое хозяйство. Справляешься?.. Что-то плохо себя чувствую. Знобит.

Anna: Закутайся потеплее. И выпей горячего молока. У тебя есть молоко?

МаК: Нет.

Anna: А мед?

МаК: Нет.

Anna: Я пришлю тебе по электронной почте. :)

МаК: Жду.

...

Ночью ему стало плохо.

Он вылез из кресла, забрался на старый диван, заполз под толстый пушистый плед. Съежился на боку, подтянув колени к подбородку, слушая стук сердца и ток крови в висках.

Его колотило.

Он вспотел, но не замечал этого. Ему было холодно.

Когда он открывал глаза, перед глазами кружилась красная метель. Алые хлопья били по глазам, больно давили изнутри.

Зачем-то он считал эти мельтешащие пятна, постоянно сбиваясь и начиная счет с начала.

Потом он почувствовал, что пурга уносит его куда-то. Тело стало легким и ему захотелось взмахнуть руками, словно крыльями. Но рук не было.

Ничего не было.

Его куда-то несло.

Он падал.

Кружилась голова.

Гудело в ушах.

И мелькали, вились вокруг зловеще-алые пятна, иногда затягиваясь непроницаемой, по-угольному искрящейся чернотой.

Anna: МаК, ты куда пропал?

Anna: МаК, где ты? Что случилось?

Anna: МаК, ответь!

Anna: Я не могу так! Почему ты молчишь? Что произошло? Ответь немедленно! Я схожу с ума!

Anna: Слышишь меня?

Anna: МАК!!!

Порой он приходил в себя, падал с дивана и полз на кухню. Жадно пил воду из чайника, сдерживая тошноту. Заставлял себя разжевать и проглотить несколько кусочков сухофруктов. Иногда его рвало и это приносило легкое минутное облегчение.

Он возвращался в комнату и долго забирался на диван. Покорив высоту и окончательно выбившись из сил, он укутывался пледом и впадал в странное забытье, полусон-полуявь, где было много людей, голосов и живых вещей...

Он не знал, сколько времени он пребывает в таком вот состоянии, но ему казалось, что недолго.

Anna: Я не могу так больше, МаК!

Anna: МаК, я люблю тебя!

Anna: МаК, я не хочу жить без тебя! Просто не могу! Так пусто, так одиноко. Мы знаем друг-друга всего пару недель, а человека, роднее чем ты у меня никогда не было. МаК, я не знаю, что с тобой случилось. Быть может, ты читаешь эти строчки, не имея возможности ответить. А может тебя уже нет. А я не успела сказать тебе самого главного - я люблю тебя. Странно конечно - мы даже не видели друг друга, только эти фотографии. Я не знаю, какой у тебя голос. Все, что нас связывает - это строчки на мониторе... Знаешь, МаК, я сейчас плачу. Почему? Глупый вопрос. Потому, что я вдруг стала совершенно одинокой... Когда умерли все люди, я не ощущала одиночества так остро. А когда вдруг исчез ты... МаК, я готова отдать все, чтобы увидеть тебя. Чтобы коснуться рукой твоей кожи, посмотреть тебе в глаза, запустить ладонь в волосы. За это я готова отдать все - даже жизнь. Согласись, это небольшая жертва.

Однажды ему стало лучше. Лучше настолько, что он смог заползти в кресло, включить компьютер и подсоединиться к Сети. Чтобы войти в чат, надо было зарегистрироваться, ввести свое имя и пароль, а он никак не мог совладать с непослушными пальцами, тыкал в клавиатуру, промахиваясь мимо нужных клавиш. Он видел буквы на мониторе - голос Анны! - но никак не мог составить из них слова. Смысл ускользал...

Он оставил свои тщетные попытки и вновь забрался на диван.

Вернулся озноб, и опять Мак закачался на волнах лихорадки в сумятице странных видений.

Anna: МаК, я даю тебе еще два дня, чтобы объявиться. Если ты не появишься, значит, мне незачем жить. Я так решила.

Он прочел эти строчки ровно через два дня и ужаснулся. Торопливо набрал:

МаК: Я здесь!

Он был еще слаб, голова раскалывалась, кружилась, перед глазами роились черные мушки. Болели мышцы, ломило кости.