Михаил Уржаков - Кулуангва Страница 3

На столицу Аргентины меж тем спускалась теплая октябрьская ночь.

– Зря ты так с ним, Далма. – Диего, отец мальчика, в честь которого и был назван малыш, осторожно обнял жену за плечи.

– После той вашей с ним поездки в Мексику он совсем свихнулся на этом футболе, – нервно высвободилась она из объятий. – Знаешь, он даже спит с этим дурацким мячом в обнимку. Так наша малышка Мария спит со своей куклой! Возраст-то у него уже не тот, чтоб с игрушками спать!

– Ну, он все же еще ребенок. Десять лет, чего ты хочешь?.. Я, кстати, вчера разговаривал с Антонио Лабруна, директором школы.

– Да знаю я Антонио! – все еще раздраженно бросила Далма. – И что?

– Ну, он сказал, что… в общем, в учебе наш парень совсем плох…

– Вот-вот!

– А зато в футболе, – продолжал отец, – он очень хорош! Гениален! Антонио хочет его в школьную команду к старшеклассникам. На городские соревнования. Ты ведь помнишь, как его тюкали в школе год назад? Как цыпленка! За то, что он два движения с мячом не мог связать на спортивных уроках. А сейчас…

– …А сейчас наш парень превзошел самого себя, пиная глупый мяч на улице! – В голосе ее чувствовалось разочарование. – Лучше бы основными предметами занимался усерднее. Да еще ты ему потакаешь…

– Ну не волнуйся так, Далма! Все обойдется. Наш парень добьется своего. Он еще станет героем Аргентины, вот увидишь!

Далма хмыкнула, а Диего, увлекшись, продолжал невзирая на сарказм во взгляде жены.

– Нам, рабочему люду, нужен футбол! Он нас… освобождает! Он поднимает настроение, дает пищу для вечерней болтовни за стаканчиком вина. Кстати, позволь-ка мне открыть бутылочку на ужин?! Это все ж лучше, чем ворчать и хмуриться. А науки сами к Диего придут, с годами. Уж читать и писать-то он научится.

– Хорошо бы еще, если б научился считать. – Опять хмыкнула мать. – Чтоб не как его отец был, у которого и считать-то почти нечего в карманах! Да и болтаешь ты как на митинге о своем футболе. Футбол его освобождает! Тьфу! Чуть не заснула!

– Ладно, ладно, я поговорю с ним. – Диего ретировался, поняв, к чему клонит Далма.

В этот момент Диего-младший, невысокий для своих десяти лет крепыш, весь в пыли, сияя глазами, косолапо ввалился в дверь. Левой рукой он крепко прижимал к себе черный мяч.

– Пап, пап, мам! Пять – три! Во как мы их! – Взгляд мальчишки был полон ликующей гордости.

– Ты же сказал: до первого гола… – Мать недовольно нахмурилась. – Ужин дважды грела!

– Да, я вкатил им четвертый, а потом, пока думали, расходиться или нет, еще и пятый вправил. А потом тетка Саманта свет у себя в окне выключила, совсем мой мячик не видно стало, пришлось разойтись.

– А кто же вкатил первые три, сынок? – спросил отец, хитро улыбаясь.

– Тоже я, пап, кто же еще?!

Мать, похоже, сменив гнев на милость, направилась в кухню, разогревать ужин в третий раз. Отец потрепал Диего по курчавой голове и, наклонившись к его уху, тихо, заговорщицки прошептал:

– Центральный нападающий Диего Гонзалес, пока мама возится с ужином, у меня к тебе одно дело есть.

Проскользнув темным коридором мимо двери в кухню, где мать гремела посудой и, чертыхаясь, разгоняла над плитой дым, они вошли в маленькую комнату Диего, увешанную картинками с обложек спортивных журналов. Отец прикрыл дверь.

– Может, хватит гонять с друзьями, – начал он издалека, – этот замызганный, старый, черный шар мексиканского происхождения?

– Но, папа… – Диего сжался при мысли, что его лишат единственного любимого занятия.

– Даже не начинай, – нарочито строго продолжал отец.

– Но почему? Я обещаю, что буду делать все домашние задания вовремя. Я ни разу не пропущу школу. Обещаю! Обещаю! Обещаю! – По лицу мальчика потекли крупные слезы.

– О! А я и не знал, что ты умеешь плакать! – усмехнулся отец. – Хорошо, не реви, я просто хотел сказать, хватит тебе играть этим доисторическим мячом, Диего! Почему бы тебе не заглянуть под кровать? По-моему, там что-то лежит, дожидается тебя вот уже целых четыре часа?!

Диего, недоверчиво взглянув на отца, полез под кровать. Через секунду оттуда раздался радостный вопль.

– Ола-ола-ола! Пап, вот это да!

Шустрой змейкой мальчик выполз из-под кровати, а в руках его, матово светясь черно-белыми шестиугольниками, подрагивал футбольный мяч.

– Настоящий! Кожаный! Во, ребята обрадуются. Может, нашей команде даже разрешат теперь на настоящем поле поиграть!

Отец, сделав притворно суровое лицо, сказал:

– Но ты нам с матерью должен обещать, что учебе в школе это не повредит! И особенно математике.

– Да, конечно, пап, – Диего слушал его уже в пол-уха, несясь на кухню. – Мам, ма-а-ам, смотри, что у меня есть! Папа подарил! Настоящий мяч из кожи!

– Надеюсь, со школой у тебя проблем больше не будет? А? – Мать пыталась придать голосу решительность. – Иди, мой руки, бесененок. С мы-ы-лом!

– Да, мамочка, я обещаю!

– Что это у тебя с рукой? – Она схватила шмыгнувшего было мимо Диего за запястье. По краям темного пластыря, наклеенного через всю левую ладонь, проступала запекшаяся кровь. – Твоя рана все еще не зажила? Завтра же идем к врачу, к дяде Савиньи. Что же это такое? Три недели прошло, а порез не зажил! Так ведь и заражение подхватишь! Как без руки-то играть будешь?

– Так ведь я ногами играю! – с заразительным мальчишеским смехом заключил центральный нападающий, направляясь в ванную комнату на помывку.

Там, украдкой поглядывая на дверь, Диего, морщась, сорвал грязный пластырь. Под струей холодной воды он с серьезным лицом, но внезапно побледнев, промыл рану. Затем поднял руку ближе к лицу, внимательно ее оглядел. Рана действительно начала затягиваться. Мальчик промокнул ее куском туалетной бумаги – отпечатался легкий розовый след. Диего тряхнул ладонь, смахнув секундное оцепенение, – наклеил пластырь на прежнее место. Обеими руками он «причесал» свои жесткие кудряшки, показал себе в зеркало розовый язык и на материно «Дии-ее-го!» закричал: «Иду-у, мааа!»

Глава 4

Начальнику Разведывательного

управления Генерального штаба РККА

генералу Ильичеву И. И.

начальник Второго управления, С/Л №174

подполковник Литвинов К. М.

Англо-американская резедентура

27 ноября 1942 года

ОПЕРАТИВНОЕ ДОНЕСЕНИЕ

Товарищ генерал,

нашим резидентом «Роквуд» выявлено, что интересующий нас объект присутствовал во время так называемого Балтиморского эксперимента. Установлено, что агентство «Никсон, Крафт энд Локсмит», представленное компанией J. P. Morgan мистера Дж. П. Моргана, имело договор с Военным ведомством США на поставку секретного оборудования. В день проведения эксперимента г-н Тесла был тайно доставлен секретной службой «Тэнджерин» в порт Балтимора из Нью-Йорка пятиместным самолетом (борт. номер 685-АС).

БАЛТИМОРСКИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ (справка)

По нашим данным, Военное ведомство США попыталось создать судно, невидимое для радаров, а также магнитных мин противника. Используя расчеты, сделанные г-ном Эйнштейном, на эсминец «Олдридж» установили специальные генераторы. По нашим сведениям, к проекту был привлечен г-н Никола Тесла. Его участие в эксперименте было максимально засекречено. Причина, по которой участие г-на Теслы придана высшая степень секретности, подтверждает нашу гипотезу, что в эксперименте г-н Тесла использовал неизвестный механизм, по всей видимости, его собственного изобретения. Кроме того, нам известно, что высокая степень активности немецкой контрразведки Абвер была нацелена не на результат эксперимента, а на объект, с которым Тесла взошел на борт эсминца.

Во время испытания, проведенного 28 октября 1942 года в доке №4 в Балтиморе, произошло следующее – корабль, окруженный разрядами мощного электромагнитного поля, исчез не только с экранов радиолокаторов, но буквально испарился в самом прямом смысле этого слова в зеленом облаке. Через некоторое время «Олдридж» материализовался вновь, но совсем в другом месте, на выходе в акваторию, вблизи дока №12. Экипаж на борту был, по заключению врачей, полностью обезумевшим.

Нашей агентурой были опрошены все возможные свидетели эксперимента. В частности (за мзду в 465.00 долларов), мы получили наиболее интересное свидетельство от старшего матроса Ромиреса Альенде с транспортного корабля «Эндрю Фьюресет» – судна, входившего в группу контроля Балтиморского эксперимента.

Он лично видел, как растаял в странном зеленоватом сиянии «Олдридж», слышал гудение окружающего эсминец силового поля и знаком со многими из тех, кто все это наблюдал тоже. Свидетели указывают, что сразу после обнаружения корабля на борт были брошены спецподразделения, которые блокировали все подходы к кораблю и все выходы на борту. Затем на борт на скоростном катере доставили человека (по фотографии Альенде со стопроцентной уверенностью определил г-на Теслу). Он был немедленно эскортирован на капитанский мостик, откуда вскоре вернулся. В руках он нес металлический саквояж. Во время посадки в скоростной катер, по свидетельству Альенде, человек (Н. Тесла) вдруг с возгласом «Ах, черт!», словно от ожога, выпустил саквояж из рук, отбросив его в сторону. Саквояж от удара раскрылся, и на палубу выкатился небольшой шар, который излучал поразительное по силе зеленое свечение, похожее на огонь электросварки. Свечение продолжалось несколько секунд, после чего прекратилось. Сопровождавшие г-на Тесла вооруженные лица убрали шар в металлический ящик. На палубе корабля отчетливо был виден след выгоревшей древесины.