Осложнение - Анастасия Трыканова Страница 3

«Удивительная покорность. А эти психологи не сидели сложа руки», − Гордиенко, словно ребенок в магазине игрушек, не знал на чём остановить свой взгляд. Эти арцефы были настолько не похожи друг на друга внешне, но по выражению лица, позе можно было сказать, что они будто родные братья и сестры. Гордиенко насчитал двадцать арцефов: 15 образцов мужского пола и 5 женского, судя по отчёту профессора Шаровского, всем экземплярам было около 13 лет.

− Мне казалось, профессор, что группы делятся по половому признаку поровну. Здесь кого-то не хватает? – когда директор начал говорить, двадцать пар глаз устремились на него, но при упоминании имени профессора, арцефы перекинули взгляды на Шаровского и уже не отрывали их, с интересом глядя на маленького человечка с кислым лицом.

− Специфика этого эксперимента состояла в изменении генома, женские особи не доживали до извлечения их из сосуда, либо претерпевали физические изменения, теряя внешнюю схожесть с людьми. Из нескольких десятков образцов нам удалось только пять довести до уровня мужских особей, − профессор Шаровский старался говорить тише, но первые ряды наверняка слышали каждое его слово, хотя и не подавали вида.

− Очень интересно, профессор, значит, вы потратили на свой эксперимент больше ресурсов, нежели вам выделяло Правительство. Как неуважительно с вашей стороны так расточительно относиться к собственности нашего дорогого государства, − Гордиенко, оторвав взгляд от арцефов, ехидно посмотрел на профессора, тонкие губы директора растянулись в иронической усмешке. Шаровского передёрнуло, он прекрасно знал, что эксперимент был слишком затратным и бессмысленным с точки зрения применения на практике, но желание попробовать было сильнее здравого смысла. В ожидании выговора от Правительства, профессор провёл несколько лет, но Правительство оставило без внимания эту ситуацию, словно забыв о количестве образцов и денег, пущенных в никуда. Шаровский, удостоверившись в своей безнаказанности, сам также не поднимал в отчётах вопросов необходимости создания данной партии арцефов, но сейчас, когда директор вновь затронул эту тему, профессор почувствовал, как по его спине поползли холодные мурашки.

− Но не переживайте, я здесь, чтобы решить все ваши проблемы, − Гордиенко взмахнул своими длинными руками, при этом ряд арцефов, сидящих ближе к нему, настороженно отшатнулся, но вскоре образцы приняли прежнее положение. − Всё что от вас требуется, это показать мне на что они способны, только и всего.

Профессор непонимающе уставился на директора, не отвечая на его слова и ожидая продолжения. Гордиенко, в свою очередь, также молчал, высказав всё, что занимало его в данный момент.

− Я думаю, нам стоит начать сейчас, времени не так уж и много, − профессор вздрогнул от неожиданности и стал вертеть головой в поисках говорившего. Он снова забыл про ассистента директора, который как невидимка растворялся в окружающем пространстве. Гордиенко не был сбит с толку внезапным появлением мужчины, а только с широкой улыбкой, обнажившей неестественно белые зубы, взглянул на него.

− Вы правы, Александр, времени слишком мало, чтобы тратить его на пустые разговоры. Приступим к демонстрации! – Гордиенко с радостным нетерпением посмотрел на профессора, который совершенно не понимал, что конкретно директор подразумевает под словом «демонстрация», однако осмелился сказать:

− Конечно, как скажете. Я покажу вам один экземпляр, думаю, этого будет вполне достаточно.

Профессор перевёл свой взгляд с горящих глаз директора на сидящих перед ним арцефов в поисках того, кого можно было представить Гордиенко. Он остановил свой выбор на образце мужского пола, который сидел прямо перед ним. На табличке, прикрепленной к темно-синей форме, значилось имя − Гефест. Арцеф смотрел на него, не отрывая своих темно-карих глаз, но взгляд был пустым, словно тот смотрел сквозь профессора. Шаровского передернуло от неприятного ощущения, как и всегда, когда он смотрел на арцефов слишком близко. Чувство чего-то скользкого и холодного распространилось по спине, шее и отозвалось болью в виске.

− Гефест, подойди ко мне.

Гефест быстро встал из-за стола и уверенно приблизился к профессору, остановившись в шаге от него. Мальчик был невысокого роста, худощавый, с неестественно прямой для человека спиной, но Шаровскому показалось, что арцеф смотрит на него сверху вниз, несмотря на разницу в росте. Поспешив избавиться от всей этой некомфортной для него ситуации, профессор откашлялся и повернулся к Гордиенко. Тот с интересом смотрел на Гефеста, с нетерпением перенося взгляд на профессора.

− Ну что, приступим к демонстрации ваших образцов? – Гордиенко энергично потёр ладони. − Я хочу увидеть, насколько они нечувствительны к боли.

Профессор Шаровский от неожиданности открыл рот и пару мгновений хлопал им как рыба, выброшенная на берег. Теперь до него дошло, чего именно хотел директор.

− Да, конечно. Мне только необходим острый предмет, − профессор, похлопывая себя по карманам халата и брюк, искал необходимое, не осознавая, что ничего подобного у него с собой нет.

− Острый предмет? Это подойдёт? – Александр протянул Шаровскому пластиковый кислотно-красный канцелярский нож.

Профессор непонимающе уставился на молодого человека, он почувствовал, как внутри у него закипает ярость, неожиданная даже для него самого.

− Вам разве не говорили, что острые предметы с собой в лабораторию проносить строго запрещено? И…

− Да, да, профессор, мы прекрасно знаем правила. Но разве не здорово, что у Александра так удачно этот нож оказался? – Гордиенко похлопал профессора по плечу, мягко подталкивая его к протянутому ножу. Шаровский нерешительно взял его и подошёл к Гефесту. Профессор не стал настаивать на своём, решив поскорее закончить это дело и выпить, наконец, обезболивающее.

− Гефест, протяни мне, пожалуйста, руку.

− Правую или левую, профессор? – мальчик вопросительно посмотрел на Шаровского, но голос его был ровный, словно безжизненный. Профессор смешался и по началу не понял вопроса, но опомнившись, попросил мальчика протянуть левую.

Гефест без колебаний протянул левую руку вперёд, так, что она почти касалась халата профессора. Шаровский своей дрожащей, потной от волнения рукой взял маленькую сухую ладошку мальчика и не глядя на него стал вонзать ему в руку канцелярский нож. На темный бетонный пол закапала кровь, но Гефест, даже не моргнув, продолжал смотреть профессору в лицо холодными глазами.

Проделав небольшой надрез на ладони мальчика, профессор вынул нож из плоти и провел по нему краем белоснежного халата, вытирая остатки крови. Гефест же, не глядя на порез, опустил руку, с которой продолжала медленно стекать кровь.

− Обратись к медсестре, она забинтует тебе руку, − мальчик кивнул и двинулся к стене, противоположной двери, ведущей в лабораторию, в которой было маленькое окошко. Он постучал