Сергей Лукьяненко - Донырнуть до звезд (Сборник) Страница 3

– Капитан, это срочно? – грустно спросил техник.

– Да, – коротко ответил Алекс.

– Капитан, у меня еще семь минут массажных церемоний…

Где-то за спиной Хасана мелькнула симпатичная девушка с пушистым полотенцем в руках. Потом Хасан увел коммуникатор в сторону. Разумеется, ни о какой эротике не было и речи – на Гедонии все было возведено в ранг искусства и все означало именно то, что означало. Массажная церемония – это не более чем массажная церемония. Секс – это совсем другое искусство.

– Ты можешь уволиться, – сказал Алекс.

– Уже бегу, капитан, – грустно сказал Хасан.

Алекс сложил коммуникатор. Никаких претензий к Хасану у него не было. Эта игра длилась уже три года – техник при каждом удобном случае подчеркивал свою независимость.

Первой в номер Алекса вошла Вероника. Высокая, худощавая, с нервным печальным лицом, длинными черными волосами, собранными в косу, – она оказалась удивительно негармонирующей с обстановкой.

– Вечер добрый, капитан, – сказала женщина.

– Добрый. – Алекс кивнул на ближайшее кресло.

Вероника прошлась по гостиной, оглядывая обстановку, потом со вздохом села. Произнесла:

– Удивительно затейливо. Тебе нравится?

Алекс пожал плечами.

– А у меня номер в стиле «дышащий песок», – с отвращением сказала Вероника. – Пустыни Нангиялы. Вся мебель – динамическая, с аэроподдувом. Пол – песок. Рассказать, как осуществляется смыв в унитазе?

– Да не может быть. – Алекса передернуло.

– Во-во. Может. – Вероника достала сигареты, закурила. – На сколько ты уломал адмирала?

– Пятнадцать миллионов.

Вероника покачала головой. На миг ее взгляд затуманился – в глубинах ее сознания сейчас шла много факторная оценка: благосостояние Гедонии – высокое, жадность правительства – тоже высокая, личность адмирала Корда, репутация команды Романова…

– Значит… Вероятность нашей гибели – шестьдесят восемь-семьдесят процентов.

– Плохо, – искренне огорчился Алекс. – Я думал – пятьдесят на пятьдесят.

Вероника только развела руками. Психологи-спец редко ошибаются. Даже травмированные так серьезно, как Вероника.

– Как малыш? – спросил Алекс.

– Нормально. – Вероника кивнула. – Очень рад. Если мы получим пятнадцать миллионов… делим поровну?

– Как всегда.

– Тогда я смогу купить ему тело.

– То есть ты – «за»? Даже не уточняя детали?

Вероника кивнула:

– Даже если нам снова придется восстанавливать корвет Тайи…

Другого ответа Алекс и не ждал. Он тоже достал сигареты, закурил. Через минуту вошел Хасан. Маленький, смуглый, пухленький, с пушком над губой – Хасан походил на ленивого перекормленного тинэйджера, растящего первые усы. Но он был одним из лучших в человеческом космосе техников, специалистов по нестандартному оборудованию. Может быть, даже самым лучшим.

– Беремся? – плюхаясь в кресло, спросил Хасан.

– Пятнадцать лимонов.

– Унести бы ноги, – только и сказал Хасан. Покосился на Веронику.

– У нас примерно один шанс из трех, – ответила психолог.

– Ничего, приличненько. – Хасан улыбнулся. – Честное слово, уйду в отпуск. На полгода. И просажу все свои деньги на Гедонии.

– Так понравился массаж? – поинтересовалась Вероника.

– И массаж тоже. Господи, я и не подозревал, что с одной-единственной ступней можно сделать такое, что я буду вопить от восторга!

– Натурально вопить? – спросил Алекс.

– Капитан, – укоризненно сказал Хасан. – Я человек, не склонный к преувеличениям!

– Люблю я вас, ребята, – сказал Алекс с удовольствием. – Особенно за скромность.

Вошел Демьян. Не вошел – будто возник между Вероникой и Хасаном одновременно с чмоканьем двери. Улыбнулся капитану. Похлопал Хасана по плечу. Ободряюще посмотрел на Веронику и спросил:

– Как малой?

– Обеими руками «за»!

– Тогда и я согласен. – Боец-спец снова неуловимо сместился, присаживаясь на кресло в углу. Двухметрового роста, широкоплечий, он внезапно стал почти незаметным. – Парня надо выручать, и раз гедонийцы платят…

– Еще как платят, – подтвердил Алекс.

– Спасибо, Демьян. – Вероника кивнула. – Спасибо вам, ребята.

Дверь хлюпнула последний раз, и появился Трейси – щуплый, нескладный, с черными линзами в глазницах – как принято в секте киберморфов. Ему нельзя было дать больше двадцати лет, но Алекс знал совершенно точно, что компьютерщику не меньше сорока. Слегка инфантильную внешность Трейси предпочитал по религиозным соображениям – как и черные линзы-импланты, как и старомодный электронный нейрошунт.

– Приветствую вас в своем сне, братья и сестры, – сказал Трейси.

– Садись уж, – добродушно сказал Демьян.

– Нет Бога, кроме Архитектора, и Нео – пророк его, – степенно произнес Трейси, садясь. – Что вы решили, братья и сестры?

– Ты в курсе, что нам предстоит? – спросил Алекс.

– Я был с тобой в твоей иллюзии. – Трейси поднес руку к нейрошунту. – Примите пакет, братья и сестры…

– Только не пакетом! – взмолился Хасан.

Но было уже поздно. Трейси никогда не заботился вопросом, готовы ли братья и сестры общаться невербально. Если их импланты, не важно – электронные или биологические, были отключены, Трейси включал их дистанционно, используя только ему известные ошибки протокола.

Несколько секунд царила тишина. Потом засмеялся Демьян:

– Ну надо же! Работа для меня. Боевая операция!

– Работа для всех нас, – поправил его Алекс. – Трейси, ты сломал правительственную сеть?

– Все, что позволила мне моя иллюзия, – скромно сказал Трейси.

– Они знали, что мы согласимся на пятнадцать лимонов?

– Да. Их психологи рассчитали данную сумму и выдали адмиралу Корду соответствующие указания.

– Сволочи! – возмутился Хасан.

– Обычная процедура, – негромко сказала Вероника. – Если бы мы согласились работать только за пятьдесят миллионов – нам бы дали пятьдесят. Никто не хочет переплачивать.

– Все согласны принять заказ? – спросил Алекс.

– Что уж теперь, – буркнул из угла Демьян. – Веронике надо сына спасать…

– Спасибо, – вновь повторила женщина.

Демьян махнул рукой и продолжил:

– А мне пора очередную закладную за брата выплачивать… у Трейси половина имплантов – старье, да и лицензия на программы кончается… Хасану… Хасану тоже много чего надо…

– Ну а я должен внести деньги в банк, – заключил Алекс. – Иначе у нас не останется корабля… в общем – принято единогласно. Что будем делать с «Серебряной Розой»? Вероника?