Клиффорд Саймак - Пересадочная станция Страница 3

– Технических?

– Отчасти – да, но большинство из них – просто популярные издания, которые держат читателя в курсе последних достижений науки. Физика, химия, биология и все такое прочее.

– Но я не…

– Вот именно. Я тоже. Он вовсе не ученый. По крайней мере настоящего образования Уоллис не получил. В те далекие годы, когда он ходил в школу, не очень-то многому там учили – сейчас, во всяком случае, естественнонаучным дисциплинам уделяется гораздо больше внимания. Кроме того, все, что он мог тогда узнать, давно уже обесценилось. Уоллис посещал начальную школу – типичную для тех времен школу, где все занимались в одной комнате, – а затем провел зиму в так называемой «академии», что просуществовала год или два в городке Милвилл. Если вы не в курсе, могу сообщить, что для пятидесятых годов прошлого века это относительно высокий уровень образования. Так что он наверняка был очень способным юношей.

Хардвик покачал головой.

– Невероятно! Вы все это проверили?

– Насколько было возможно. Приходилось действовать очень осторожно. Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь догадался о том, что меня интересует на самом деле. Да, забыл упомянуть – Уоллис много пишет. Он покупает толстые тетради для дневниковых записей дюжинами. И чернила – пинтами.

Хардвик поднялся из-за стола и прошелся по комнате.

– Льюис, – произнес он, – если бы вы не предъявили мне свои документы и если бы я не проверил их подлинность, честно говоря, я бы решил, что все это просто бездарный розыгрыш.

Он вернулся к столу и сел, потом взял карандаш и снова принялся перекатывать его между ладонями.

– Вы занимаетесь этим делом уже два года. У вас есть какие-нибудь предположения?

– Никаких, – ответил Льюис. – Я в полном недоумении. И именно поэтому я здесь.

– Расскажите мне, что вы знаете о нем еще. Я имею в виду – о его жизни после войны.

– Его мать умерла, когда Уоллис был в армии. Отец с соседями похоронили ее там же, на ферме. В те годы многие так поступали. Молодой Уоллис получил отпуск, но слишком поздно: на похороны он не успел. Никакого замораживания тогда попросту не было, а дорога отнимала много времени. Потом он вернулся в действующие войска. Отец Уоллиса остался холостяком, в одиночку работал на ферме и жил в достатке. По тем сведениям, что мне удалось собрать, он был хорошим фермером, даже исключительно хорошим для своего времени. Выписывал кое-какие сельскохозяйственные журналы и вводил у себя всякие новшества. Уже тогда он использовал севооборот и боролся с эрозией почвы. По современным стандартам это была не бог весть какая ферма, но жил он с нее совсем неплохо и даже сумел кое-что отложить. Затем с войны вернулся Инек, и они больше года работали на ферме вместе. Старый Уоллис купил косилку для лошадиной тяги – этакая цилиндрическая конструкция с острыми длинными резаками, чтобы убирать сено и зерновые. Весьма прогрессивный шаг по тем временам. Вручную за такой штукой не угонишься. Но однажды хозяин отправился на косьбу, и лошадей что-то испугало: они рванули, и старого Уоллиса бросило вперед, прямо под косилку. Далеко не самый лучший способ уйти из жизни…

Хардвик передернулся и пробормотал.

– Ужасно…

– Инек нашел отца и перенес его тело в дом. Затем взял ружье и пошел искать лошадей. Отыскал их в дальнем конце пастбища, пристрелил на месте, да там и оставил. Это действительно так и произошло. Долгие годы на пастбище лежали два лошадиных скелета, запряженные в косилку, – до тех пор, пока не сгнила сбруя. Инек вернулся домой и занялся приготовлениями к похоронам. Обмыл отца, одел его в выходной черный костюм и положил на стол, – потом сколотил в сарае гроб. Могилу он выкопал рядом с могилой матери. Закончил уже при свете фонаря и всю ночь просидел возле отца. Когда наступило утро, он отправился к ближайшему соседу, тот сообщил другим соседям, и кто-то позвал священника. Под вечер состоялись похороны, и Инек вернулся домой. С тех пор он там и жил, но никогда больше не возделывал землю. Только огород, и все.

– Вы говорили, что эти люди не любят разговаривать с чужаками, однако вам удалось узнать много подробностей.

– У меня ушло на это два года. Я, можно сказать, внедрился к ним. Купил побитую машину и, остановившись в Милвилле, пустил слух, что ищу женьшень.

– Что ищете?

– Женьшень. Это такое растение.

– Я знаю. Но на него уже долгие годы нет спроса.

– Ну, небольшой спрос все-таки есть. Время от времени женьшень скупают экспортеры. Но я собирал и другие лекарственные травы тоже и вообще делал вид, что хорошо знаю народную медицину. Впрочем, «делал вид» – не совсем те слова: за два года я это дело неплохо освоил.

– Понятно, этакая простая душа, – сказал Хардвик, – тамошние таких понимают. Чудак, мол, травы какие-то ищет – это в наше-то время. Да и безобидный совсем. Может, даже немного чокнутый.

Льюис кивнул.

– Да, вышло даже лучше, чем я предполагал. Я просто шатался по окрестностям, и иногда люди со мной разговаривали. Мне, кстати, и женьшень удалось найти, правда немного. Особенно я подружился там с одной семьей, с Фишерами. Они живут ниже по реке, а ферма Уоллиса стоит на возвышенности у крутого берега. Причем живут они там почти столько же, сколько и Уоллисы, но занимаются совсем другими делами. Фишеры всегда охотились на енотов, ловили рыбу – зубатку и гнали самогон. В моем лице они, видимо, нашли родственную душу. Я был столь же беспечен и склонен к безделью, как они сами. Я им даже помогал с самогоном: и гнать помогал, и пить, а пару раз и продавать. Ходил с ними ловить рыбу, охотился, разговоры разговаривал, и они показали мне несколько мест, где искать женьшень – «шань», как они его называют. Наверно, для социологов эта семейка – золотое дно. У Фишеров есть дочь – глухонемая, но очень хорошенькая, – так вот она умеет заговаривать бородавки…

– Мне это все очень знакомо, – отозвался Хардвик. – Я сам родился и вырос в горах на юге.

– Они-то и рассказали мне про сенокосилку. Я выбрал денек, отправился в дальний конец пастбища Уоллисов и произвел кое-какие раскопки. Нашел лошадиный череп и кости.

– Но тут вряд ли докажешь, что это лошади Уоллиса.

– Пожалуй, – согласился Льюис. – Однако я нашел еще и обломки косилки. Осталось от нее не так много, но определить, что это такое, все же можно.

– Давайте вернемся к истории Уоллиса, – предложил Хардвик. – После смерти отца он остался на ферме. И никогда ее не покидал?

Льюис покачал головой.

– Инек живет в том же самом доме. Там абсолютно ничего не изменилось. И похоже, дом состарился ничуть не больше, чем его хозяин.