Дэвид Вебер - Дорога ярости Страница 3

Она начала продвигаться к северному углу дома. Они должны быть там, если не выслеживают ее, но эти не выслеживают. Они не солдаты, они убийцы. Даже не сообразили, как тяжело она ранена, и лишь перепуганы тем, что приключилось с ними. Они не думают, как прикончить ее, окопались в оборонительной позиции, пытаясь спасти свои задницы. Она откинулась назад, используя усилительную сенсорику зрения, анализируя следы на снегу. Там. Сарай для консервирования. И механическая мастерская ее отца. Так они держат под перекрестным прицелом единственную линию подхода со стороны дома, но…

Компьютер жужжал за ее оледенелыми глазами, и она начала отход в том направлении, откуда пришла.

– Есть наконец что-нибудь от два-девятнадцать?

– Нет, сэр. – В голосе Рендлмана прозвучала обеспокоенность.

Хоуэлл напряженно думал – и не без оснований. Неопознанный объект приближался, и все еще с ускорением. Этот капитан явный лихач, и было ясно, что он собирается зацепить Мэтисон Пять как раз на пределе дестабилизации. Коммодор молча чертыхался, потому что никто не думал, что можно оказаться здесь так быстро. Его грузовики не смогут долго выдерживать такое ускорение. Если он собирается вывести их вовремя, они должны отправляться сейчас.

– Проклятые идиоты! – бормотал он, глядя то на хронометр, то на Рендлмана. – Старт всем грузовикам и поторопите «бета-шаттлы». Отмена всех промежуточных посадок с окном более часа. Всем «альфа-шаттлам» стыковка с грузовиками. Потом мы вернем и перераспределим часть боевых «бета-шаттлов».

Их осталось четверо. Они отсиживались в домике-контейнере и матерились с грубой монотонностью. Где остальные? Где эти окаянные «шаттлы» поддержки? И кто – что – там, снаружи?

Человек у двери сарая для консервирования стирал пот с глаз. Как он хотел, чтобы у домика было больше окон. Но они таки ущучили этого сукина сына, он видел кровь на снегу. Кто бы он ни был, вреда от него… Конечно, сюда ему не подойти без…

Краешком глаза он заметил летящий предмет. Предмет влетел в открытую дверь мастерской напротив, и кто-то шлепнулся на живот, пытаясь побыстрее схватить эту вещь. Он сжал это рукой, вставая на колени, отвел руку назад, размахнулся – и тут исчез в расширяющемся огненном шаре, возникшем на том месте, где только что была мастерская.

Граната. Граната! И она летела из-за угла. Сза…

Он повернулся на коленях на звук распахнувшейся задней двери, спрятанной за консервными полками сарая. Сумерки вдруг осветились вспышкой, распластавшей его товарища по стене. Его глаза заполнило кошмарное видение. Высокая фигура, стройная, несмотря на окутывавший ее мех; стеганая штанина цвета темного бургундского, рваная и пропитанная кровью. Волосы цвета восхода солнца, глаза изумрудного льда. И смертельное дуло винтовки, глядящее на него с высоты бедра, качаясь, качаясь…

Он закричал и нажал на спуск как раз в момент, когда сумерки снова исчезли.

– С два-один-девять все еще ничего?

– Нет, сэр.

– Поднимайте дистанционно.

– Но, сэр, как же Сингх и…

– К черту Сингха! – Хоуэлл зарычал и ткнул пальцем в экран.

Синяя точка была внутри орбиты Мэтисон Пять. Еще час, и эсминец будет на дальности сенсора, готовый к маневру, которого он больше всего боялся: полный оборот, чтобы стряхнуть со своих сенсоров черную дыру трассы Фассета. Другой капитан может снять его данные, сделать обратный полный оборот и пойти по орбите, используя свой привод как непроницаемый щит против вооружения Хоуэлла. Конечно, Хоуэлл смог бы его достать, но для этого надо было бы слишком растянуть свои силы – и ничего не достичь.

– Сэр, это всего лишь эсминец. Мы можем…

– Ничего мы не можем! Этот сукин сын лезет в игольное ушко, и, если он подойдет достаточно близко для хорошего сканирования, все полетит к чертям! Он может развернуться и записать нас. Он может запустить беспилотный дубль, у него их три на борту. Мы собьем первый, он поймет как и перекодирует остальные, а сбив его после этого, мы уже ничего не добьемся. Поднимайте «шаттл»!

– Слушаюсь, сэр!

Она поникла над телом брата, гладя его светлые волосы. Лицо его осталось нетронутым, снежинки покрыли мертвые зеленые глаза. Она чувствовала, как уходит кровь, пропитывая куртку. Кровь пузырилась в уголках рта. Теперь силы покидали ее быстро.

Рампа «шаттла» втянулась, корабль поднялся на антигравитации, повисел мгновение, затем взвыли турбины, нос задрался и корабль рванул вверх. Она осталась одна со своими мертвыми. Наконец хлынули слезы. Больше не было нужды концентрировать силы, ее вселенная замедлялась и сжималась, входя в согласие с остальным сущим. Она укачивала своего мертвого брата.

Я послала тебе сопровождение, Стиви, думала она. По крайней мере, я послала тебе свиту.

Но этого мало. Этого очень мало. Ублюдков, стоящих за этими, ей не достать. Она отдалась своей ненависти. Она наполняла ее отчаянием, смешивая с ним, как яд с вином. Она увлеченно пила эту смесь.

Я пыталась, Стиви, я пыталась! Но меня не было здесь, когда я была вам нужна. Она согнулась над телом. Будь они прокляты! Будь они прокляты! Она подняла голову, безумно глядя вслед исчезнувшему «шаттлу».

Что угодно! Все что угодно за еще один выстрел! Еще один!..

<Все, малышка?>

Она замерла, когда чужая мысль просочилась в бушующий мозг. Это была не ее мысль. Не ее!

Она закрыла глаза, алый лед хрустнул под кулаками, когда она оперлась на рваную куртку брата. Под конец еще и сойти с ума!

<Нет, малышка, ты не сошла с ума.>

Воздух шипел в ее ноздрях, когда снова зашептал чужой голос. Он был тих, как вздох снега, но гораздо холоднее. Ясный, как хрусталь, почти нежный, но вибрирующий жестокостью, сравнимой с ее собственной. Она попыталась собраться с духом и отключить его, но в нем было слишком много от нее самой, и она склонилась еще ниже над своим братом, а силы покидали ее вместе с кровью.

<Ты умираешь, – шептал голос, – я узнала о смерти больше, чем могла вообразить. Так скажи мне, ты это серьезно? Ты действительно отдашь все за свою месть?>

Она нервно засмеялась шепоту своего безумия, но колебаний не было.

– Все! – выдохнула она.

<Подумай хорошенько, малышка. Я могу дать тебе то, чего ты ищешь, но цена может быть… ты сама. Согласна ли ты на эту цену?>

– Все! – Она подняла голову и выкрикнула это ветру, своей утрате и ненависти, шепоту своего сломленного ума. Странное молчание на миг воцарилось в мозгу.