Александр Бачило - Помочь можно живым Страница 3

- Так она и без меня работящая, - пожал плечами Улисс, - я-то здесь при чем?

- Ну, как это - при чем? - сказала тетка. - Может быть, дети у вас будут...

Тяжелый удар вдруг потряс дощатую перегородку в углу, послышалось громкое сопение, звякнула цепь, и над перегородкой показалась голая безглазая голова Увальня. Он потянул воздух ноздрей, широко разинул рот и, роняя слюну, издал пронзительный вопль.

- Сейчас, сейчас! - тетка кинулась к плите.

Улисс налил в плошку воды и, сунув ее в трехпалые лапы Увальня, вышел за дверь...

Солнце ярко светило сквозь голые ветви деревьев, было морозно и тихо, только вдалеке посвистывала какая-то птица. Снег в лесу свежий, рыхлый, не то что плотный наст в полях вокруг Города, и если бы не Дедовы лыжи, Улиссу пришлось бы барахтаться в нем по пояс.

Он уже немало прошел с тех пор, как рано утром, простившись у ворот с Дедом, отправился в путь.

- Может, еще с мужиками потолкуем? - говорил Дед, помогая ему укрепить на спине мешок. - Собрать хоть человек пять, ну хоть троих - путь-то неблизкий... А?

Улисс промолчал. За последние десять дней он переговорил чуть ли не со всем Городом, убеждал, объяснял, соблазнял, ругался, просил, но только окончательно убедился - с ним никто не пойдет. Одни откровенно сознавались, что боятся свирепня и Мертвых Полей, другие просто не верили в новые земли. Были и такие, которых затея Улисса встревожила, они назвали ее вредной дурью и пригрозили принять меры, если он не выкинет чтот бред из головы.

- Эх, я бы сам пошел! - в отчаянии махнул рукой Дед. - Но куда! Под ногами только путаться. Не гожусь уж ни на что, свиpeпню разве на корм? Тьфу, не будь перед дорогой помянут!

- Пора, - сказал Улисс, подавая ему руку, - ты к моим заходи, не бросай их.

- Не беспокойся, - закивал Дед, - без дров, без мяса не оставим. Сам только возвращайся.

- Ладно, пошел я. - Улисс взял копье, оттолкнулся им, как шестом, и выехал за ворота.

- Ты, это!.. - крикнул ему вслед Дед.

- Ну?

- Если людей встретишь, ты скажи им!

- Что сказать?

- Ну... Скажи им, что мы... Тут. Понял?

- Понял, скажу! - крикнул Улисс и побежал, скользя лыжами по сверкающему снегу...

Места, по которым он теперь проходил, были ему хорошо знакомы. Улиссу приходилось бывать здесь и во время охоты на быкарей, и в те редкие летние дни, когда снег на лесных прогалинах почти совсем исчезал и из земли, распространяя вокруг себя вкусный аромат, появлялись и на глазах росли пузатые синие грибы.

Стаи клыканов, истребляемые охотниками ради шкур, становились все малочисленнее и были уже почти неопасны. Пожалуй, эти места еще год назад можно было назвать обжитыми - повсюду здесь попадались охотничьи кочевья, а в Большой Яме - глубоком многоэтажном подвале, накрытом свинцовым колпаком, - поселилась даже целая семья из пяти человек.

У них было общее прозвище - Канители, неизвестно за что данное, как и многие другие прозвища в Городе. Яму они обживали быстро н с умом, нашли трубу, проходящую через все этажи, чуть не в каждой комнате сложили из кирпича добрую печь, и за одно прошлое лето битком набили папоротником, грибами и дичью огромный ледник. Зиму пережили так, будто нет наверху трескучих морозов и страшных зимних ураганов, а весной вдруг одна за другой стали обрушиваться на Канителей беды. Неведомый зверь появился возле Ямы, когда отец и мать были на охоте. Три дня грыз он свинцовый колпак и рыл землю у входа в Яму. Старуха Канитель с двумя внучками отсиживались в глубине подземелья, не надеясь на прочность двери. На четвертый день вернулись добытчики и попали прямо в лапы зверю. С тех пор и появилось у него имя - свирепень.

Лес вокруг Ямы скоро совсем обезлюдел, но старуха не хотела перебираться в Город - припасов у нее было еще навалом.

Этой же весной старшая дочь Канителей, Осока, полезла зачем-то в самые нижние, не расчищенные еще этажи подвала и не то заблудилась, не то провалилась в какую-то шахту, в общем, больше ее не видели. Младшая же умерла от какой-то болезни совсем недавно, но в Городе об этом ничего точно не знали, ходили какие-то слухи, неизвестно кем и как доставленные. Однако старуха Канитель по-прежнему жила в Яме - это Улисс знал точно и именно к ней-то он и хотел добраться до наступления темноты.

Соваться без оглядки в те места, где чаще всего видели свирепня, было бы неосторожно, поэтому Улисс решил остановиться у Оплавленного Пальца, передохнуть, закусить и осмотреться с его вершины.

Солнце уже начало спускаться к закату, когда за деревьями показалась, наконец, узкая прямая скала с округлой, как у гриба, шляпкой и горбатая спина каменной россыпи у ее подножия, Улисс поднялся на белесый холм и, отыскав среди огромных валунов удобное, укрытое от ветра местечко, освободился, наконец от мешка и лыж. Он развязал мешок, вынул из него кусок сушеного мяса и теткину лепешку - еще теплую, потому что хорошо была укутана, смахнул снег с подходящего камня и, удобно на нем устроившись, неторопливо принялся за еду. Палец поднимался над ним черной и гладкой, без трещин, колонной с редкими каменными наплывами, тропа, ведущая к вершине, была пробита с противоположной, более пологой стороны.

Запив мясо и лепешку очищенной водой из фляжки, Улисс прихватил на всякий случай копье и двинулся в обход скалы. Лыжи и мешок он оставил под валуном, тащить их с собой на вершину было неудобно, да и ни к чему.

Подъем занял немного времени - Палец был невысок сам по себе, но стоял на холме, и от этого вершина его поднималась выше самых высоких деревьев. Голый лес открывался отсюда как на ладони, чуть не весь.

Где-то на западе, у кромки леса, остался Город. Если бы дома строились теперь такие же высоченные, как когда-то, он был бы, наверное, виден отсюда. На север, казалось, до самого океана, тянулись все те же заросшие деревьями холмы, а на юге и востоке, за невидимыми еще, укрытыми белесой мглой Предельными Горами, раскинулись безбрежные Мертвые Поля.

Улиссу не удалось отыскать среди деревьев колпак Большой Ямы, она была еще далеко и наверняка засыпана снегом, да ему и не было в ней особой нужды, Дорогу он знал хорошо, и сейчас его больше интересовало то, что происходит в лесу. Медленно переводя взгляд с холма на холм, от болотца к болотцу, от прогалины к прогалине, он внимательно рассматривал каждое пятнышко, каждую крапинку на снегу, старался не пропустить ни одной мелочи - ведь эта мелочь могла оказаться свирепнем. По все было спокойно и пусто в лесу. Там вообще не ощущалось никакого движения, только ветер разгуливал по верхушкам деревьев.

А ведь раньше было не так, подумал Улисс. Он вспомнил стада быкарей, бродивших здесь год назад, выводки клыканов, спешившие присоединиться к стае, мелкую, скрытую лесную возню, которая все же была заметна опытному глазу охотника.