Михаил Михеев - Путь домой Страница 3

К чести курсантов, они даже и помыслить не могли о том, чтобы сдаться. Вместо этого они бросились по местам и даже успели отработать по корпусу неосмотрительно приблизившегося и столь же неосмотрительно ослабившему защиту вражескому кораблю. Добились даже двух попаданий, из которых одно, хотя и было ослаблено защитным полем, привело к пробитию брони. Тарги этого не ожидали.

Вообще, эта псевдогуманоидная цивилизация славилась не только решительностью и почти человеческой драчливостью, но и тем, что когда что-то шло не так, не умели держать удар, моментально впадая в панику. На этом их уже не раз подлавливали в прошлых войнах и люди, и многие другие цивилизации. Ну, не умели тарги достойно держать удар, что тут поделаешь. Сейчас это подарило экипажу крейсера лишние секунды жизни и призрачный шанс ускользнуть, однако тарги опомнились чуть раньше, чем "Меркатор" успел нырнуть за спасительную планету. На сей раз посланный ему вслед полновесный залп погасил защитное поле и точнехонько поразил двигатели крейсера. Потом линкор приблизился и вскрыл его броню, как консервную банку. А потом потерявший управление корабль вошел в атмосферу и устремился в свой последний полет – прямо на высящиеся под ним пики скал. Словом, это был конец.

Зажатый противоперегрузочным креслом спасательной капсулы курсант Виноградов ничего этого не знал – так уж получилось, что командир крейсера был достаточно опытным офицером с немалым боевым опытом. Капитана второго ранга Амбарцумяна не любили в училище, считая его говнистым и не слишком честным человеком. Насколько верны были эти представления сказать было сложно, но в бою командир крейсера повел себя достаточно храбро и грамотно. Он слишком хорошо знал, что сделают с крейсером орудия линкора – как-никак, ветеран трех войн, было дело, горел уже. И он прекрасно понимал, что уйти его кораблю не удастся ни при каких обстоятельствах, поэтому первый и единственный приказ, который получили курсанты, был убираться в спасательные капсулы.

Одни курсанты не услышали приказ, другие проигнорировали его и остались на боевых постах вместе с офицерами и доблестно сгорели, когда крейсер получил таки свое, а Виноградов, вместе с еще несколькими не столь доблестными сокурсниками, успел прыгнуть в спасательную капсулу. А потом корабль начало трясти, потом был удар – и сознание вылетело из курсанта, как дятел из дупла.

Когда Виноградов пришел в себя, его окружала полная, просто поразительная тишина. Лишь спустя несколько секунд, а может, и минут, определиться со временем было сложно, он сообразил, что по-прежнему находится в спасательной капсуле, только почему-то вверх ногами. Кое-как отцепил страховочные ремни – и тут же сверзилился на пол, точнее, на потолок, оказавшийся вдруг внизу. Приложился так, что зашипел от боли, не все-таки сумел встать и начал искать клавишу включения аварийного освещения. Это заняло довольно много времени, потому что в перевернутой капсуле оказалось непривычно ориентироваться, однако курсант справился с заданием и все-таки сумел включить сет. Увиденное его порадовало.

За исключением того, что капсула перевернулась, ничего с ней не случилось. Вообще, запас прочности у этих капсул был колоссален. Этакая бронированная спасательная шлюпка, позволяющая без особых удобств доставить человека от аварийного корабля к ближайшей планете. Простенький одноразовый гиперпривод, маломощный двигатель и набор выживания. Хотя были в этом и плюсы. Минимум удобств – это еще и минимум того, что может оторваться и начать летать по кабине, разнося все, во что попадет. Сейчас, несмотря на падение, в капсуле ничего не было сломано, ни один предмет не сорвался с креплений. Можно сказать, повезло – какая-нибудь железка, прилети она в голову потерявшему сознание космонавту, могла привести к тому, что это сознание уже никогда не вернется, и поставить точку в его недолгой истории. Подобные случаи бывал не раз.

Кое-как сориентировавшись в перевернутом интерьере, Петр неловко дотянулся до пульта и, путаясь в клавишах, запустил энергосистему капсулы. Запищал сигнал, замигали, медленно разгораясь, экраны, и спустя пару минут он уже получал информацию о состоянии своего временного пристанища. То, что было снаружи, не могло не впечатлить, хотя, если честно, век бы всю эту экзотику не видеть.

Капсула лежала у самого подножия горы, на склоне, и борозда, которую она пропахала, съезжая по нему вниз, сделала бы честь любому плугу. Почва вокруг капсулы слегка дымилась, или, скорее, исходила паром – верный признак того, что броня все еще была раскалена. К счастью, гореть вокруг было нечему, да и внутри капсулы сохранялась комфортная температура – изоляция в ней была что надо.

Из трех люков два были ниже уровня грунта, но один, аварийный, оказался сверху. Это было просто замечательно – конечно, выкопался бы Петр в любом случае, но все же куда лучше, если можно просто выйти, а не махать перед этим до полного отупения БСЛ, сиречь большой совковой лопатой. С учетом того, что лопаты не было, копать бы пришлось подручными приспособлениями вроде шлема от скафандра. Удовольствие, надо сказать, ниже среднего. К счастью, сия печальная участь Петра на этот раз миновала, хоть в чем-то повезло. Правда, открываться люк решительно отказывался, но это говорило всего лишь о том, что сработала тепловая защита. Ее можно было, конечно, отключить, но зачем? Капсула остынет – и люк откроется сам, так что стоило просто подождать.

Этому нехитрому занятию курсант и предался, и сам не заметил, как заснул – глубоко, без сновидений. Корпус капсулы тихо потрескивал, остывая, но сквозь покрытую окалиной броню и многочисленные слои изоляции внутрь не проникали ни звука. Сну его не мешал ни жесткий пол, ранее служивший потолком, ни осознание того, что он, возможно, оказался один на незнакомой планете. Скорее, это была как раз реакция на стресс, и молодой, здоровый организм таким образом защитил психику хозяина – нормальная, в общем-то, ситуация. Два часа глубокого сна, после которого Виноградов проснулся здоровым и бодрым.

На сей раз люк открылся безо всяких проблем, но вот вылезти из него оказалось не так-то просто. Если кабина при посадке, больше похожей на падение, не пострадала, то в узком тамбуре аварийного люка сорвалось и сместилось все, что могло сорваться и сместиться. Курсант потратил больше часа, чтобы, скорчившись в неудобной позе, разгрести образовавшиеся завалы. Когда он уже подумал о том, что проще было бы разгрести пару кубометров земли, чтобы вылезти из основного люка, щель между обломками оборудования, наконец, расширилась достаточно для того, чтобы можно было вылезти. И Виноградов, с трудом извернувшись, вылез наружу и в изнеможении уселся на оплавленную броню своей капсулы.