Вячеслав Назаров - Бремя равных Страница 3

- Но он же потеряется!

- Не думаю. Ему уже десять лет, если не ошибаюсь, и он не в марсианской пустыне. Ему пора самостоятельно изучать мир.

* * *

А Юрка ничего плохого не делал. Он читал мальчишкам лекцию. Его голос не мог побороть монотонный гул толпы, и добровольные переводчики повторяли Юркины слова тем, кто не расслышал или плохо понимал по-русски:

- Вот эта высокая женщина рядом со старичком - его мама. Она ассистентка профессора Панфилова. Маленький старичок - это и есть профессор Панфилов...

- А кто такой Уисс?

- Уисс - это дельфин, который поведет корабль. Он очень умный.

Взрослые, заинтересованные ребячьей болтовней, придвигались поближе.

- Смотри, мальчик, твоя мама снова вышла на палубу...

- Значит, сейчас выпустят Уисса.

Толпа охнула. В корпусе корабля в сторону моря открылся люк. Прошла томительная секунда. Из черного провала мощным броском вылетела трехметровая торпеда и ушла под воду без единого всплеска.

Мгновенная тишина сковала причал. Слышно было, как лениво бьет о стенку волна. Прошла секунда, две, пять...

- Ушел, - выдохнул кто-то, и этот полувздох, полушепот пронесся по всей площади из конца в конец.

- Уисс!-изо всех сил закричал Юрка.-Уисс!- снова крикнул он, и в голосе его закипало отчаяние.

Словно услышав свое имя, Уисс вынырнул у самой причальной стенки свечой взмыл в воздух метра на два, сделал кульбит и ушел в воду - на этот раз неглубоко. Он кружил рядом с кораблем, то уходя, то возвращаясь словно приглашал белого собрата-гиганта за собой, в налившуюся густойсинью морскую даль.

Нина перевела дыхание. Уисс не ушел. Уисс послушался. Уисс зовет к себе в гости.

Прогремели трапы, прозвучали последние гудки, причал с пестрой толпой поплыл мимо.

Юрка стоял по-прежнему на парапете и опять махал ей рукой.

Она погрозила ему пальцем как можно более строго, но не выдержала, всхлипнула, улыбнулась и опустила руку.

Толпа кипела, в небо летели шары, пугая чаек, а она долго-долго видела за кормой синюю куртку сына и опущенную русую голову...

- Уот из ё нэйм?

- Что? - Юрка поднял глаза и шмыгнул носом.

- Уот из ё нэйм?

Перед ним стоял мальчишка, такой же тощий и длинный, в такой же синей куртке и с такими же белобрысыми вихрами. Только нос был смешно вздернут, а на загорелой физиономии выступала целая россыпь непобедимых веснушек. Мальчишка улыбался открыто и сочувственно.

- Юрка.

- Юр-ка... Ит из гуд нэйм - Юрка! Энд май нэйм из Джеймс. Джеймс Кларк.

- Юрий Савин, - официально представился Юрка и протянул руку.

Веснушчатый англичанин разразился целой речью, и Юрка покраснел.

- Ай спик инглиш вери литл...

Мальчишка попробовал объясниться по-русски:

- Я знайт... два дельфин... играть... недалеко море... не бояться... биг энд литл... бёби. Смотреть?

- Пойдем, - решительно сказал Юрка. - Пойдем посмотрим, где играют большой и маленький дельфины, ты это хотел сказать, Джеймс?

- Иес, иес, - закивал англичанин. - Юрка!

Нина с наслаждением, полузакрыв глаза, подставила лицо свежему утреннему бризу. Прохладный ветер скользнул по щеке, растрепал прическу.

Прямая линия берега постепенно изгибалась в дугу, горы, горбатые и мощные, улеглись поудобнее и застыли у самой воды. Пробежали серебряными жуками вагончики фуникулеров и, уменьшаясь, исчезли.

Теперь только малахитовые потоки лихорадочно спутанных, ошалевших от солнца и соленого ветра растений тяжело падали с желтых скал на матовое стекло моря.

Нине почудилось движение в плавных линиях береговых скал. Лишь на мгновение - но движение. Какая-то напряженная мука чудовищно медленного перемещения, которое рассеянному глазу туриста кажется неподвижностью.

Берега ползли в море.

Жизнь возвращалась в море-медленно и неодолимо... . .

Когда в полутемной комнате сверкнет молния фотовспышки, глаза на долю секунды видят не тени вещей, а их истинный объем и расположение в пространстве. Это продолжается только долю секунды, но цепкая память навсегда отпечатывает в подсознании картину увиденного, и ты много времени спустя, сам себе удивляясь, в полной темноте безошибочно находишь дорогу.

Так было и сейчас. Нина широко открыла глаза и все стало обычным берег, уже тронутый сверху оранжевым, отступал к горизонту, а высоко в небе синеватые облачка пара вдруг начали быстро расплываться, разбрасывая по сторонам мгновенные радуги.

Но тревожная льдинка под сердцем не таяла.

Порыв ветра - и столб яркого света, отраженного белой мачтой, возник, исчез, возник снова и запылал в полную силу.

Нина оглянулась. Из горящего зеленого моря вставало большое прохладное, плоское солнце, и бушприт "Дельфина" был нацелен в него, как стрела в мишень.

А в нескольких сотнях метров, на желтой тропинке между кораблем и солнцем, мелькал в холодном огне острый плавник.

Уисс вел корабль за собой.

2. РАЗВЕДЧИК

Несколько часов между закатом и рассветом Уисс отдыхал. Отдых нужен был не столько ему, сколько существам, которые храбро плыли за ним в железной скорлупе большого кора.

Зумы...

Уисс лежал без сна, покачиваясь на волнах, и перебирал дневные впечатления, пытаясь построить четкий логический узор. Это удавалось нечасто.

Иногда, после очередной трансляции в коралловые гроты Всеобщей Памяти, он говорил с Бессмертными. Бессмертные задавали недоверчивые вопросы или вообще отмалчивались. Только Сусии понимал Уисса. Грустные лиловые тона его речи успокаивали и ободряли, а мятежные знания Третьего Круга помогали находить выход из неожиданных тупиков.

Но даже Сусии не мог понять всего. Потому что он был далеко. Есть нечто, чего не передать по живому руслу Внутренней Дуги...

Тонкий голубой звук пронзил тишину, ударил в гулкий панцирь ионосферы и рассыпался на сотни маленьких магнитных смерчей. Ионосфера помутнела с востока, в ее невидимой до сих пор толще закипели белые водовороты.

Короткая магнитная буря неслышно пролетела над морем, дрожью тронула кожу.

Серебряная радиозаря разгоралась. Первые всплески солнечного дыхания коснулись ночного неба, приглушили монотонные всхлипы умирающих нейтринных звезд, отдаленный рев квазаров и быстрый, неуверенный пульс новорожденных галактик. Тончайшая паутина изменчивого свечения, сотканная из миллионов вспыхивающих и затухающих радиовихрей, плотно обволакивала и мерцала, и все: огромное белое небо, белое море и даже полупрозрачный дымчато-молочный воздух-все сверкало и словно пело торжественно:

Тебе дано законом Братства

бессменно жить,

и умирать, и возрождаться.

и плыть, и плыть...

Но видел и слышал это только Уисс.