Джек Вэнс - Труллион. (Аластор 2262) Страница 3

Глава 2

Глиннес Хульден появился на свет плача и пинаясь. Внимательный и молчаливый Глэй присоединился к нему через час. С первого дня своей жизни они отличались и внешним видом, и темпераментом, и всеми обстоятельствами существования. Глиннес, подобно Джуту и Шайре, был дружелюбен, доверчив и покладист. Со временем из него вышел парень приятной наружности со светлым взглядом, пыльно-соломенными волосами и широко улыбающимся ртом. Глиннес наслаждался всеми радостями Низин — пирушками, любовными похождениями, звездочтениями[7], парусными гонками, хуссейдом, ночной охотой на мерлингов и просто бездельем.

Глэй поначалу не мог похвалиться крепким здоровьем. Первые шесть лет он часто капризничал и замыкался в себе. Потом он поправился, вытянулся и быстро перерос Глиннеса. На лице темноволосого Глэя обычно сохранялось выражение проницательной бдительности, взгляд его сосредоточенно останавливался на собеседнике. Глиннес воспринимал идеи и события без особого скептицизма — Глэй угрюмо отстранялся от модных веяний. Глиннес был прирожденным игроком в хуссейд, тогда как Глэй отказывался сделать шаг в направлении стадиона. Джут, человек более или менее беспристрастный, с трудом скрывал расположение к Глиннесу. Маруча, высокая, темноволосая и склонная к романтическим мечтаниям, предпочитала Глэя — ей казалось, что она замечает в нем чувствительность поэта. Маруча пыталась увлечь Глэя музыкой, объясняя, что музыка позволит ему передавать свои чувства другим и делать их понятными. Какое-то время Глэй равнодушно бренчал на гитаре, но к дальнейшим возможностям не проявил никакого интереса.

Глэй оставался тайной для самого себя. Длительные размышления не позволили ему разобраться в своих побуждениях, не помогли ему в этом и братья с родителями. С мальчишеских лет его прозвали «лордом Глэем» за суровую внешность и слегка высокомерные замашки. Случайно или нет, из всех Хульденов только Глэй не возражал против переселения в усадьбу на острове Амбаль. Даже Маруча махнула рукой на эту затею, приятно щекотавшую самолюбие, но легкомысленную.

Глэй полностью доверялся только ментору Акадию, поселившемуся в достопримечательном строении на острове Сарпассанте в нескольких километрах к северу от Рэйбендери. Тощий нескладный чудак с длинными руками, слишком большим носом, редкими кудрями табачного цвета, тусклыми голубыми глазами и постоянно дрожащим, готовым расплыться в ухмылке ртом, Акадий, как и Глэй, был своего рода отщепенцем. В отличие от Глэя, однако, Акадий умел выгодно использовать свои особенности — среди его клиентов числились даже аристократы.

Акадию платили, в частности, за выполнение функций составителя эпиграмм, поэта, каллиграфа, гуру, ценителя изящных манер, профессионального гостя (пригласить Акадия на вечеринку значило показать, что у тебя денег куры не клюют), свата, звездочета, юрисконсульта, хранителя местных традиций и источника скандальных сплетен. В устах Акадия, с его физиономией клоуна, вкрадчивым говорком и умением искусно вставлять обтекаемые намеки, унизительная сплетня становилась тем более ядовитой. Джут недолюбливал Акадия и не хотел иметь с ним ничего общего — к вящему сожалению Маручи, так и не расставшейся с надеждой занять высокое общественное положение. В глубине души Маруча не забывала, что вышла замуж за простолюдина, тогда как шерли иных команд становились супругами лордов!

В свое время Акадий побывал на других планетах. Вечерами, в часы звездочтений, он указывал на звезды и называл знакомые ему миры, описывая роскошь и поразительные привычки далеких племен. Джут Хульден проявлял полное равнодушие к путешествиям — его интерес к чужим мирам ограничивался обсуждением достоинств приезжих мастеров хуссейда и происхождением команды, выигравшей чемпионат Скопления.

Вскоре после того, как Глиннесу исполнилось шестнадцать лет, он видел звездолет старментеров. Корабль обрушился с неба за островом Амбаль, пикируя в сторону Вельгена. По радио передавали ежеминутные сообщения о набеге. Старментеры приземлились на центральной площади, мигом высыпали из корабля и ограбили банки, конторы торговцев самоцветами и склады, где хранился кауч — ценнейший товар труллионского производства. Кроме того, старментеры захватили заложниками несколько важных персон. Молниеносный набег был хорошо организован — награбленное добро и пленники оказались на борту корабля через десять минут. К несчастью для пиратов в ту минуту, когда вельгенская радиостанция передала первый сигнал тревоги, в Порт-Маэле приземлялся крейсер Покрова. Капитану ничего не стоило изменить курс и направиться к Вельгену.

Глиннес выбежал на веранду, чтобы посмотреть на пролетающий крейсер Покрова — величественно-красивый корабль, выкрашенный бежевой, пунцовой и черной эмалью. Как хищная птица, он устремился к Вельгену и скоро исчез из поля зрения. Радиокомментатор почти кричал: «...бандиты поднимаются в воздух, но корабль Покрова уже прибыл! Клянусь девятью торжествами, Покров уже здесь! Старментеры не смеют включить мах[8] — они сгорят от трения в воздухе! Им придется обороняться!»

Диктор не мог сдерживать возбуждение, голос его срывался: «Залп! Крейсер нанес удар, старментеры беспомощны — ура! Пиратский корабль дрогнул и садится на площадь... Нет, нет... о, ужас! Какой ужас! Он упал на рынок, сотни людей раздавлены! Внимание! Катера скорой помощи, все врачи и санитары! Катастрофа в Вельгене! Слышу, как жалобно кричат раненые... В корабле старментеров пробоина, но они отстреливаются... Сверкнул голубой луч. Опять. Пираты не сдаются... Нет, их орудия молчат. Все, им конец — их двигатель сгорел». Помолчав несколько секунд, комментатор снова взволновался: «Что за зрелище! Люди вне себя от гнева, толпа стекается к кораблю грабителей. Старментеров тащат наружу...» Диктор прервался на полуслове и продолжал уже спокойнее: «Вмешались констебли. Толпу заставили потесниться, старментеры арестованы. Что ж, поделом! Бандиты знают, что их ждет, и яростно вырываются. О, их ждет прутаншир. Как они извиваются, лягаются, кусаются! Предпочитают месть толпы пытке на прутаншире... Какая беда! Какое несчастье! Бедный, бедный город Вельген...»

Джут и Шайра прививали черенки к яблоням в дальнем углу сада. Глиннес прибежал и выпалил новости: «...а потом старментеров схватили и увели!»

«Я им не завидую», — не отрываясь от работы, ворчливо отозвался Джут. Для трилля отец Глиннеса был человеком до странности сдержанным и молчаливым. С тех пор, как мерлинги сожрали Шере, эти черты обострились.