Джек Вэнс - Мир плавающих театров Страница 3

Глава 2

Зампа разбудил свет Федры, наклонно бьющий через деревянные доски на пол каюты. Вода ласково плескалась под кормой, в то время как ветер с юга поднимал зыбь, идущую против течения, и стоящее на якоре судно беспокойно переваливалось с боку на бок. Замп потянулся и тяжело вздохнул, слез с кровати, потянул шнур с колокольчиком для того, чтобы ему принесли завтрак и облачился в утренние одежды.

Cтюард чаунт застелил большой пфалакский стол белой скатертью, налил чашу чая, поставил корзину фруктов, так чтоб та была под рукой, потом подал рагу из тростниковых птиц в твердой скорлупе.

Замп ел завтрак медленно и задумчиво, потом позвал Бонко — боцмана, дородного, пузатого человека с длинными руками и короткими ногами, лысого, если не считать ощетинившихся черных бровей и маленьких усов под скошенной глыбой носа. Поведение Бонко, учтивое и примиряющее, противоречило его внешности. В дополнение к своим обязанностям боцмана, он работал корабельным борцом и исполнял роли в тех драмах, которые имели соответствующую роль.

— Как денек? — спросил Замп.

— Свежий южный ветер и смерть нам в зубы. Мы не двинемся низ по реке, если не используем животных, то есть бечевняк.

Замп тряхнул головой от раздражения.

— Бечевняк южнее Ратвика затруднителен. Куанер закончил с осью передач?

— Нет, сэр, она до сих пор не установлена для полировки, и он чувствует, что нужно разбирать сальник.

Прошлой ночью талисман, прокатившись по столу, остановился на ребре!

— Очень хорошо, — сказал Замп. — Поставить все паруса! Если мы не можем плыть на юг, мы подхватим этот отличный ветер для того, чтобы плыть на север. Годы не играли мы в Еювисе, Фюдарте и Порту Фице.

— Я кажется помню, как одна небольшая проблема возникла в Порту Фитц, — осторожно сказал Бонко, — связанную с дамой, носящей оленьи рога.

Замп усмехнулся.

— Обычаи этих несчастных слишком непреклонны. С тех пор у меня нет желания оскорбить ни один из их тотемов. Еювис может оказаться как раз настолько далеко на север, насколько мы рискнем заплыть. Поднять все паруса. Поднять якорь.

Бонко пошел, чтобы отдать приказы палубной бригаде. Несколько минут спустя Замп услышал скрип блоков и щелканье шпиля. Огромное судно стало оживать под напором ветра.

Замп поднялся на ют и посмотрел на Ратвик оставшийся за кормой. В этой точке река Виссел разлилась широко и свободно, с западным берегом — почти невидимой дымкой. В солнечном свете на ветру, сомнения Зампа и сверхъестественный самоанализ прошлой ночи испарился. Случившееся казалось таким же далеким, как сон. Простым и единственно правильным было настоящее, с ветром бьющим скверным запахом воды и грязи, влажных водорослей, лощин и черных ив ему в лицо, и солнечным светом, танцующим на воде. Реи были закреплены, главный парус и передний парус взметнулись и натянулись, и Бонко сменил мастер небес. Корабль величественно вздымаясь двигался по воде. "Восхитительная привилегия быть живым, — подумал Замп — особенно имея облик и положения, благородного и лучшего из импресарио Виссела! Гарт Ашгайл? Нет более важного, чем молодой рыбак широко раскрывший рот, сжавшийся в своей шаланде, в то время как "Очарование Миральдры" поднялось позади. Замп поднял руку в экспансивном салюте. Кто знает? Следующий раз рыбак вспомнит великолепный корабль и его галантного капитана и придет сам, принесет кусочек железа на борт в виде платы за представление. Рыбак не сделал ответного знака, а просто онемело глядел назад. Замп опустил свою руку. Такой слабак будет так же вероятно ослеплен созерцанием борта "Золотистого концерта Фиронзелля", если двухпалубный возница стыда проплывет мимо. Ашгайл уплыл на своем безвкусно крикливо дворце за две недели до того как Замп покинул Кобл, и они нигде на реке не встречались. Ах, хорошо, Ашгайл может приплывать и уплывать, когда пожелает. Его действия были бессмысленными. Замп отправился провести инспекцию судна.

Походка Зампа была очень выделяющейся. Его торс был сильным, хотя хорошая жизнь размазала строгие контуры среднего участка. Ноги его были длинными. Он ходил подпрыгивающим подгибающим колени шагом, плечи сгорблены, голова каким-то образом выдвинута вперед; его глаза сверкали, волосы резко раскачивались, а аристократический нос поворачивался вначале в одну сторону, потом в другую.

На миделе палубы практиковались акробаты и фокусники, с дрессировщиками животных и насекомых тренировавшихся под тентом от правого до левого борта. На передней палубе группа мимов проводила свои обычные репетиции, ссорясь из-за места с комиками, которые продавали новые кривлячества. На сцене сами дильдеки, изображали битву с кинжалами, боло, царапаясь и кусаясь, бегали туда-сюда по расчерченной на палубе схеме движений.

Замп вскарабкался по вантам в "воронье гнездо", но не для того чтобы наблюдать за подушками, бутылками, музыкальными инструментами или нижней одеждой — все это он мог заметить время от времени. Его взгляд был устремлен на крайнюю линию трюмселя присоединенного к фок-мачте, и грот-мачта вызывала очевидное раздражение. Там была высоко натянутая проволока на которой канатоходцы совершенствовали свою ловкость. Если она лопнет во время представления, то профессиональная репутация Зампа пострадает; у него тот час же появиться, что сказать Бонко.

С высокого насеста судно представлялось сценой бодрой активности; казалось все были в хорошем расположении духа. Замп знал больше. "Очарование Миральдры" имело на борту добрую часть подавленных жизнью ворчунов. Некоторые говорили о состоянии идиллии на борту речных судов; другие, рабы скупости, непрерывно требовали железа и все больше железа. Наверху в "вороньем гнезде" Замп мог игнорировать все эти мелочи и наслаждаться видом, раскинувшихся вечно недостижимых горизонтов обширной Большой Планеты. Те далекие пятна грязи были линей гор; та едва заметная черточка на фоне неба за ними была другим, более высоким хребтом; а дальше на ненадежных границах восприятия шла шелковистая линия бледно-синих чернил на серой бумаге изображающая другой горный хребет неизвестных пропорций. Блеск на западе мог быть морем, и этот след дымчатого бледно-лилового цвета у дальнего берега возможно обозначал пустыню. К югу полноводная река истощалась до мерцающей полоски серебра; к северу крутые сопки красного сланца скрывали тот участок реки, что проходил через степь Тенситала, реки протянувшись далеко-далеко. Докуда? За Бедбург и Фюдарт, за мыс Стеклодувов, за горы Меа, Болото Мертвой лошади и Гаркен; через Коварную землю, через Врата Мендамена в Бездонное озеро, на берегах которого находилось легендарное королевство Соувэйнисс, граждане которого жили в особняках и обедали из железных тарелок, не позволяли появляться чужеземцам, чтобы защитить свои богатство и мягкий образ своей жизни. В "Речном указателе" было показано это место, но кто знает? Карта могла быть поддельной. Замп знал людей, которые путешествовали на север до самого Гаркена, но земли за ним были не более чем просто отметками на карте. Замп мудро кивнул. Так много миров воображаемых! Реальность лежит здесь, вдоль Виссела, от Кобла до Ратвика, или, возможно, Еювиса. Тут было настоящее железо, и щепотка черного металла в руке стоила больше чем металлические диски и шары благородного металла в воображении.