Карел Чапек - R.U.R. Средство Макропулоса. Война с саламандрами. Фантастические рассказы Страница 3

Чапек был склонен абсолютизировать стихийность как особенность развития человечества вообще. Однако легко видеть, что моделью сюжета в значительной степени послужили особенности буржуазной экономической системы с ее неуправляемой анархией, возникающей в результате эгоистической погони прибылью.

Во избежание недоразумений следует оговориться, что, изображая роботов, Чапек отнюдь не имел в виду рабочих, хотя роботы и копируют некоторые формы рабочих организации. Робот - обобщенный образ и символ обезличенного, обесчеловеченного человека, лишенного самостоятельности мысли, духовной жизни, не способного к человеческим чувствам. Это олицетворение бездушия. Интересно, что, избавленные от необходимости работать, сами люди начинают во многом походить на роботов.

Построению пьесы присуща своего рода обратная симметрия: чем большую часть человеческого труда принимают на себя роботы, тем быстрее идет процесс исчезновения человеческого начала в людях. Перестав трудиться, они утрачивают смысл жизни, которая превращается в «сплошную сумасшедшую скотскую оргию» (опять-таки живой моделью для писателя была жизнь паразитирующих верхов буржуазного общества). С другой стороны, в пьесе деградация людей оттенена обратным процессом: наиболее совершенные из роботов становятся все более похожими на людей, и наконец двое из них обретают человеческие чувства, чтобы заменить духовно падшее и затем погибшее человечество.

Пьеса «Средство Макропулоса» (1922), казалось бы, затрагивает совершенно иные проблемы. Но, если вдуматься, и в ней мы найдем точки соприкосновения с пьесой о роботах. На этот раз драма строится как увлекательная разгадка тайны, которая окружает главную героиню. В этом смысле пьеса отдаленно напоминает произведение детективного жанра. Сначала автор знакомит зрителя с загадочными обстоятельствами, связанными с личностью Эмилии Марти. Старый граф, например, узнает в ней свою бывшую любовницу. Но прошло пятьдесят лет, а она по-прежнему молода... Непостижимым образом Марта оказывается посвященной в семейные тайны одного дворянского рода, относящиеся к началу XIX века, которые мог знать только современник... Постепенно раскрывается секрет старого пергамента, на котором записан рецепт чудодейственного лекарства.

Одновременно пьеса развивается как разгадка характера главной героини, поражающего необычными чертами. Неотразима красота Марти, покоряет ее голос. Она певица фантастической вокальной техники. Но все, кто узнают ее ближе, ощущают какой-то леденящий холод, которым веет от нее. Она приносит только несчастья. Марти бездушна, безразлична к людям Ей сообщают, что из-за нее застрелился юный Янек, почти мальчик сообщают в присутствии потрясенного горем отца Янека, тоже влюбленного в Марти... Она равнодушно продолжает делать прическу.

Автор предоставляет читателю решать вопрос о том, обязана ли героиня своей опустошенностью столь необычному долголетию или тому, что она три с половиной века потратила только на удовольствия, жила лишь для себя. И невольно возникают ассоциации с роботами... Не является ли и Марти безличным существом, подобным роботам? Или, может быть, она подобна людям из пьесы «R. U. R.», потопившим жизнь в наслаждениях? Не противостоит ли она герою драмы Витеку, мечтающему, чтобы эликсир бессмертия помог продлить жизнь человека прежде всею для творческого труда, приносящего пользу всем людям?

Есть в пьесе и другая плоскость, непосредственно отражающая проблематику общественных отношений. Едва секрет эликсира становится достоянием группы людей, как возникают проекты его использования в широких масштабах. (Перед нами обычный для Чапека прием, когда в обобщенной форме он фиксирует сразу целый «пучок» различных общественных тенденций.) Одним прежде всего приходит в голову идея всемирного концерна по торговле эликсиром, сулящая баснословные доходы. У других рождается мысль о создании касты бессмертных властителей, порабощающей смертное человечество. Возникает и близкая Чапеку мечта об обществе равных, в котором нет борьбы за существование и процветает труд. Но эта мечта наталкивается на противоречия современной жизни. Ведь Марти богата, одарена талантом, красива... А каково жить триста лет, выполняя механическую работу, - столетиями вязать чулки или служить коллежским регистратором? И в спорах гаснет идея использования эликсира на благо человечества.

Особое место в творчестве Чапека занимает тема войны. Война была для писателя самым ужасным воплощением зла, все еще тяготеющего над человеческими отношениями. Это зло он обличает в пьесе «Из жизни насекомых», написанной им вмести с братом и выдержанной в духе аллегории, в которой флиртующие бабочки, воинственные муравьи и жуки - скопидомы олицетворяют пороки современного общества. Предчувствие войны применением страшных средств разрушения пронизывает роман «Кракатит». Тема войны затронута в повести «Фабрика абсолют» и в драме «R.U.R.». Но особенно сильно зазвучала она в творчестве писателя в 30-е годы. При этом если раньше протест против бесчеловечности чаще всего выражался у Чапека в общефилософской форме, то теперь его произведения все больше наполняются критикой конкретных носителей исторического зла.

Материал для этого давала сама действительность. Говоря словами Чапека, это было время, когда «на Оперплаце в Берлине уже убрали пепел костров, на которых сжигали книги. Догорели произведения поэтов и ученых; социализм, пацифизм, свобода мысли были брошены в огонь, словно таким образом их можно сжить со света». Все очевиднее становился агрессивный курс фашистской Германии.

Чапек с глубоким сочувствием следил за борьбой абиссинского народа против итальянских фашистов. Его возмущала варварская война против республиканской Испании. «Есть вещи, мимо которых нельзя пройти равнодушно, не почувствовав, что все мы, все человечество перестаем быть людьми, - писал Чапек. - Двести пятьдесят детей было разорвано на куски взрывом авиабомбы в школе каталонского местечка Лерида. Двести пятьдесят ребятишек сидели за партами, и в одно мгновение от них остались только куски кровавого мяса. Мы не узнаем имени летчика, столь успешно сбросившего бомбы. Может быть, это был патриот Франко, или молодой немец, или итальянец... Наверное, он будет отмечен в армейском приказе. Вероятно, это большой успех - сразу убить двести пятьдесят детей. Это можно называть деморализацией тыла. Но большинство европейцев не избавится от чувства ужаса, читая это сообщение, не избавится от мысли, что совершилось еще одно из самых крупных варварских злодеяний нашего столетия. Не будем винить в этом преступлении экипаж самолета. Ответственность падает на высшие круги, на тех, кто приказывает, кто руководит, кто финансирует всю ату резню этих постыдных лет».