Вадим Проскурин - Звездная сеть Страница 3

– Ментов вызывать? – спросила Танька.

– Сама решай, – отозвался я и закрыл за собой дверь.

2

Первая мысль, посетившая мою многострадальную голову, была безумна. Я подумал, не вызвать ли ментов. Но что я им скажу? Юный балбес, отмороженный в самом прямом смысле этого слова, пытался изнасиловать мою соседку, а потом угрожал мне игрушечным пистолетом, из которого выстрелил в потолок, с потолка осыпалась побелка вкупе с лампой, а бетон стал рассыпаться в цементную пыль. Кстати, как там процесс идет?

Я посмотрел в глазок и увидел, что процесс завершился, цемент с потолка больше не падает. И то хорошо.

Нет, менты отменяются. Не нужно делать три попытки, чтобы угадать, куда меня отправят после такого рассказа.

Вспомнился рассказ сатирика Задорнова, как они с Якубовичем напились до свинского состояния, стали кататься на лыжах по лестнице и сшибли бабку, выходившую из лифта. Бабка вызвала скорую, а когда врачи узнали, что ее сбили Задорнов с Якубовичем на лыжах, ее тут же отправили в психушку. А на следующий день в психушке была немая сцена, когда туда приперлись похмельные виновники торжества с цветами и извинениями. Нет, такое шоу нам точно не нужно.

Я осторожно взял пистолет в руку и повертел туда—сюда. Никакого предохранителя не видно, что пугает. И тут меня посетила вторая безумная мысль.

Я пошел на кухню, снял с подоконника цветочный горшок, установил в центр обеденного стола, взял пистолет, направил его на цветок и, чувствуя себя пациентом больницы имени Кащенко, нажал на спуск. Ничего не произошло. Я отпустил спусковой крючок и перевел дыхание, которое, оказывается, до того задержал.

С цветка стали опадать листья. Они увядали прямо на глазах, на них выступали маслянистые капли, а сами листья засыхали, скукоживались и отваливались один за другим. Я представил себе, как нечто подобное происходит с моей головой, и мне стало плохо.

Значит, пистолет действует. Интересно, как? Должно быть, у него внутри какие-то молекулярные деструкторы, которые так часто упоминаются в дурной фантастике. Какое-то вымышленное поле входит в резонанс с чем-то еще и за счет этого рассыпаются межатомные и межмолекулярные связи, что приводит к физическому разрушению объекта, и все это происходит не в научно—фантастическом романе, а в реальной жизни. Обалдеть.

Я прошел на кухню и потратил две минуты на вскрытие тайника. Тайник в моей квартире размещается необычно. Чтобы добраться до него, не нужно ни простукивать стены, ни вскрывать потолки, ни двигать предметы мебели, нужно всего лишь снять одну водопроводную трубу. Это делается очень быстро, тайник располагается, можно сказать, на виду, но крайне маловероятно, что кто-то догадается искать его именно там. Даже самые отмороженные бандиты не трогают водопровод без нужды.

Я вскрыл тайник, заложил в него пистолет и пенал с батарейками, поставил трубу на место и тщательно ликвидировал следы того, что в это место недавно лазили. А потом достал из холодильника пиво, уселся перед телевизором и стал ждать ментов.

3

Менты не пришли ни вечером, ни ночью, ни на следующее утро. Это означает, что у Таньки хватило мозгов не приплетать представителей закона к нашим маленьким проблемам. Также хорошо, что Дима, Танькин муж, старший менеджер в большой компании, специализирующейся на мелкооптовой торговле героином, не стал интересоваться, откуда я знаю про Рубена Эммануиловича. Должно быть, тоже заблаговременно навел справки о соседях и теперь ничему не удивляется. Вот и хорошо.

Я умылся, почистил зубы, побрился, сварил кофе, сделал два бутерброда с бужениной и позавтракал. А потом взял телефон и позвонил Женьке.

Женька, а точнее Евгений Григорьевич Хлыстов – заместитель директора частного охранного предприятия «Эзоп» и мой непосредственный начальник. Наша контора не занимается ни охраной рынков, ни наведением порядка на парковках перед торговыми центрами, «Эзоп» специализируется насовсем другой деятельности. Журналисты называют это промышленным шпионажем, но у нас эти слова не принято употреблять, у нас принято изъясняться эзоповским языком, оправдывая название фирмы.

Так вот, я позвонил Женьке и сказал, что предпочел бы сегодня не появляться на работе, если нет срочных дел.

– Что такое? – поинтересовался Женька. – Заболел?

– Нет, – честно ответил я, – не заболел. Просто появилось одно домашнее дело…

«Домашнее дело» на нашем жаргоне – это когда неожиданно натыкаешься на что-то такое, из чего может получиться нечто интересное и выгодное для всей компании. С точки зрения закона, все клиенты приходят к нам исключительно через парадный вход, где секретарша Ирочка их встречает, поит кофе или чаем по желанию клиента, а потом препровождает либо к Женьке, либо к Лешке, либо ко мне, им в обязательном порядке зачитывают закон о частном сыске и предупреждают об ответственности… вот ведь бред! На самом деле так почти никогда не бывает. За все время существования нашей конторы через центральный вход прошло только три посторонних человека, из которых двое ошиблись адресом, а третий заскучал и ушел, так и не дослушав до конца все обязательные предупреждения. Клиенты приходят к нам разными путями, но чаще всего по личному знакомству. Когда к тебе неожиданно обращается бывший однокурсник или сосед или друг старого клиента, это и есть домашнее дело. Когда, занимаясь очередным делом, ты натыкаешься на информацию, пригодную для того, что менты называют шантажом, а мы называем агрессивной маркетинговой политикой, это тоже домашнее дело. Если подходить к вопросу строго формально, я даже не обманул Женьку, этот безумный пистолет явно подпадает под категорию домашнего дела.

Уладив отношения с начальством, я вскрыл тайник, извлек оттуда оба устройства и водрузил их на кухонный стол. Я решил начать с пистолета, с ним все проще, по крайней мере, понятно, для чего он нужен. Я вооружился набором отверток, пинцетом и пассатижами, и приступил к вскрытию, не забывая время от времени щелкать цифровым фотоаппаратом. Уже вскрыв корпус, я сообразил, что экзекуцию цветка следовало бы заснять на видеокамеру, но прерывать процесс не хотелось. Видеоролик можно снять и потом.

Результаты вскрытия меня разочаровали. Внутри пистолета не было ничего сверхъестественного – ни загадочных микросхем с надписью «Собственность ВВС США», ни еще более загадочных гель—кристаллов. В рукоятке пистолета размещалась батарейка Energizer, а внутри пластмассового ствола – тонкая алюминиевая трубка, густо обмотанная снаружи электрическими проводами, образующими сложный узор, поверх которого торчали разнообразные сопротивления и конденсаторы. Я потратил полчаса на то, чтобы нарисовать электрическую схему устройства, но она ничего не прояснила. Это была нормальная электрическая схема, мощность у нее была, по грубым прикидкам, около пяти ватт, но смысла в ней не было никакого. Если бы я не знал, на что способен этот пистолетик, я бы сказал, что это извращенная разновидность обогревателя для руки. Во всей схеме нет ни одного элемента, несущего хоть какую—нибудь полезную функцию, все, на что пригодна эта схема – потреблять энергию и выделять тепло.