Александр Шалимов - Планета туманов Страница 3

Все плотно упаковано в распорядок дня, утвержденный еще там... на Земле.

Распорядок - святая святых их жизни на орбите. Восемь часов принудительного сна; специальный индикатор следит, спишь ли ты в действительности и сколько раз повернулся за ночь. А "утром" бесстрастный совет-приказ: принять снотворное на следующую "ночь". Завтрак, дежурство, обед всем экипажем. Одни и те же обрывки фраз:

- ...Интенсивность ионизации заметно меняется.

- Да, но "окна"... Где они?

- Нет, сигналов не поймал.

- У меня тоже - ничего.

- Просто любопытно, что происходит с нашими автоматическими станциями?

- Проклятый туман!

- Послушайте, этот консервированный компот осточертел! Неужели нельзя найти что-нибудь другое?..

После обеда - "вечерняя вахта": чуть слышно попискивают самописцы, бегут на экранах зеленоватые кривые. Их знакомый облик вызывает неистребимый позыв зевоты. Ионосфера словно издевается, отражая атаки приборов: непробиваемый невидимый щит, повисший над океаном белого тумана. Вчера, сегодня, завтра - отражения от нижнего ионосферного слоя... И тишина - слепая, мертвая тишина на всех диапазонах, на которых должны работать автоматические станции, заброшенные с "Землянина". Даже по записям в журналах наблюдений не отличить дни один от другого. Сколько времени они кружат так на этой орбите - неделю, месяц, годы?

Сидя у пульта управления, Лар рассеянно листает журнал. До конца вахты еще час. А потом?.. Смотреть микрофильмы, читать? Опять слушать музыку? Снова до одурения спорить с Коро? Ведь не за этим же он летел... В двух тысячах километров мир неведомый, с миллионами загадок! Это час с небольшим на атмосферной ракете. Всего один час!.. А они кружат над этими облаками уже несколько месяцев, драгоценных месяцев, которые могли быть заполнены потрясающими открытиями... В конце концов, и Порецкий и Коро Ференц кое-что уже сделали, даже немало; но его, Лара, работа внизу, под этим янтарным туманом...

Как он радовался, что летит, и вот что получилось! Даже на Луне удалось бы сделать больше, особенно если состоялась экспедиция в западную часть лунных Апеннин...

И все Строгов!.. Любой другой начальник экспедиции давно сам предложил бы использовать атмосферные ракеты. А этот все выжидает. Чего? Чуда?.. Ведь они уже убедились, что ионосфера непроницаема, что разрывы в облачном слое не возникают.

Лар раздраженно захлопывает журнал; смотрит на большой центральный экран, постоянно обращенный к Венере. Желтовато-перламутровый отблеск планеты, ослабленный мощными светофильтрами, заметно пульсирует. В двух тысячах километрах под терранитовым диском "Землянина" в наружном слое облаков струи тумана находятся в неустанном движении, свиваются в гигантские спирали, сходятся и расходятся, поднимаются грибоподобными шапками, напоминающими скопление кучевых облаков Земли, и уходят куда-то на глубину в открывающиеся темные воронки. Бесконечный круговорот неведомой, чужой и враждебной атмосферы. Конечно, маленькой разведочной ракетке "Землянина" придется нелегко в тисках чудовищных ураганов. И все-таки атмосферный полет необходим. Разве не в нем главная цель экспедиции?

Бесшумно открылась дверь. Вошли Строгов и Коро. В ответ на вопросительный взгляд начальника Лар пожимает плечами.

- В спектре атмосферы не уловил изменений? - помолчав, спрашивает Строгов.

Лар молча протягивает пачку спектрограмм.

Строгов внимательно рассматривает спектрограммы, потом передает их Коро.

- Тут, кажется, ничего нового, - задумчиво говорит Строгов, глядя на центральный экран. - Углекислота, вода, немного азота и водорода, как всегда, гелий и аргон. Все по-старому...

- Вот, - Коро быстро откладывает одну из спектрограмм. - Здесь тоже. И здесь...

Строгов склоняется над спектрограммами, разглядывает их, покусывая губы.

- Верно, - говорит он наконец. - И здесь тоже. Ты, брат, прозевал, обращается он к Лару, похлопывая его по плечу. - Во вчерашних спектрограммах Коро обнаружил признаки озона. И в сегодняшних они, оказывается, есть. Вот видишь? Ионизированный кислород... А ведь это, быть может, жизнь. Жизнь... - повторяет он и снова смотрит на центральный экран.

Но экран уже потемнел, быстро наплывает покров густой непроглядной тени. "Землянин" снова, уже в который раз, пересек линию терминатора.

- Как же с атмосферной разведкой? - Лар старается говорить безразличным тоном, но в голосе вдруг появляется противная хрипота, и пальцы начинают слегка дрожать.

Строгов задумчиво катает хлебный шарик по гладкой пластмассовой поверхности обеденного стола и молчит.

Неожиданно вмешивается Порецкий:

- Если скорость движения облаков растет с глубиной, атмосферный полет на наших ракетах, пожалуй, неосуществим: ракету закружит и разобьет о поверхность планеты. Я начинаю приходить к выводу, что для атмосферной разведки мы недостаточно вооружены...

- Другими словами, вы предлагаете отказаться от выполнения главного пункта программы "Землянина"? - спрашивает Лар, сжимая под столом кулаки.

- Я не берусь сформулировать окончательное мнение, - мягко говорит Порецкий, не глядя на Лара, - но вы должны согласиться, что опасность исключительно велика.

- Любая первая разведка опасна. Любой первый полет - это риск. Мы все рискуем с момента старта...

- Разумеется, однако риск не должен выходить за пределы здравого смысла.

- А вы слышали, профессор, что во время последней войны люди закрывали грудью амбразуры вражеских укреплений? Это был уже не риск в пределах здравого смысла, а...

- Я допускаю возникновение ситуации, когда человек вправе принести себя в жертву ради общей цели. Но в данном случае аналогия не кажется удачной. Никто не требует от нас штурма любой ценой. Самое главное условие возвращение экспедиции, всех ее участников. Мы - ученые и должны поступать разумно...

Лар гневно встряхивает головой.

- Простите, я... я перестаю понимать ситуацию... Николай Петрович, обращается Лар к Строгову, - я настаиваю на обсуждении вопроса об атмосферной разведке. В нашем распоряжении остается чуть больше месяца. Мы кружили без конца на верхней орбите, теперь все повторяется на нижней... Время уходит...

Строгов перестал катать хлебные шарики и, чуть прищурившись, слушает Лара. Где-то в глубине его глаз притаилась усмешка. Лар сбивается и умолкает.

В салоне "Землянина" наступает тишина.

- Пожалуй, буду собирать со стола, - говорит Коро, ни к кому не обращаясь.

- Постой-ка, - Строгов откинулся в кресле и, подперев массивной ладонью квадратную с проседью голову, обвел всех задумчивым взглядом: - Вот ты, Лар, говоришь - обсуждать. А что обсуждать? И так все ясно. Ты готов очертя голову нырнуть в этот взбесившийся туман, мы со Станиславом считаем атмосферные полеты с людьми преждевременными. В подобной ситуации, независимо от мнения Коро, "ученый совет экспедиции" большинством голосов выскажется против атмосферного полета... Против - в данный момент... Но кое-что может измениться. Месяц - это, брат ты мой, такой срок в космической экспедиции! Могу тебе напомнить, если ты забыл, что два года назад за месяц, всего за один месяц, наши заокеанские коллеги угробили три ракеты с людьми в лунных Апеннинах. Вот цена неоправданного риска. Четырнадцать жизней, и каких! Там был мой приятель Джек Мэффи, - Строгов тяжело вздохнул. - Вот так, душа моя.