Алекс Паншин - Обряд перехода Страница 3

Закрепив решетку, я повернулась и пошла в темноте, обдуваемая легким встречным ветерком, щекотавшим щеки. И, проходя мимо, я считала боковые отводы.

Превращение Корабля из грузового транспорта для колоний в Корабль-город потребовало, вероятно, таких же огромных трудов, как перевоплощение моей матери в художницу — это было, насколько я помню, ее постоянным желанием. В самом деле, здесь много общего: ни в том, ни в другом случае не было достигнуто полного успеха, по крайней мере с моей точки зрения. В обоих случаях за кадром оставалось много болтающихся хвостов, которые следовало бы подобрать и связать в аккуратные узелки.

Вот пример: граница, где кончается наш Куод и начинается другой, — чисто номинальна, физически она никак не обозначена. Сам Куод, а все они похожи, представляют собой лабиринт глухих стен, тупиковых аллей, бесконечных расходящихся коридоров и лестниц. Так было сделано с определенной целью — не дать людям заскучать и разлениться, а на Корабле, вроде нашего, это очень важно.

Так или иначе, прямых путей в Куоде очень мало, и поэтому, чтобы не совершать долгих переходов, надо знать, как идти. В чужом Куоде без провожатого запросто можно заблудиться, и часто передаются сообщения о том, что организуются поиски какого-нибудь заплутавшего трехлетки. И теперь, покинув двор Куода, я направилась именно по кратчайшему пути, чтобы наверстать упущенное время.

Если бы Корабль был живым существом, то воздуховоды выполняли бы роль его кровеносной системы. У человека кровь циркулирует от сердца к легким, там она насыщается кислородом и из нее удаляется углекислый газ; затем — снова к сердцу и оттуда — по всему телу, где происходит газообмен. Процесс этот повторяется снова и снова, раз за разом.

На Корабле воздух поступает по воздуховодам к Третьему Уровню, обогащается там кислородом, оттуда — в жилую зону, а затем — на Первый Уровень — к Инженерам, где из него удаляют вредные примеси, углекислый газ и микробы. Только потом, после очистки, воздух снова подается на Третий Уровень. Процесс этот тоже циклический.

Воздуховоды тянутся прямолинейно, и если идти внутри них, проходя сквозь стены, то почти куда угодно попадешь быстрее, чем по коридорам. Но человек крупнее меня — слишком велик, чтобы протиснуться сквозь едва приоткрытую вентиляционную решетку. Для ремонтников есть отверстия побольше, но их держат на запоре, — а другие ребята, которых я знала, скорее всего, побоялись бы следовать моему примеру. Так что кратчайший путь пока что оставался моим личным путем. Все, кто знал о нем, считали, что я дурачусь, бродя по воздуховодам, и престижа ради я иногда притворялась, будто они правы, хотя, конечно, это не так. Пока избегаешь гигантских вентиляторов, все будет о'кей.

И если честно, меня больше пугали люди, а не вещи.

Добравшись до нашего отвода, я отжала решетку и выбралась наружу. Потом задала взбучку своей прическе — никак она не хотела вести себя как полагается. Волосы, глаза, прямой нос и цвет кожи я унаследовала от своих предков, испанцев и индейцев, с отцовской стороны. И хотя мои черные волосы всегда коротко острижены, ведут они себя отвратительно.

— Привет, Папа, — сказала я, входя в нашу квартиру. — Я опоздала?

В гостиной царил самый настоящий кавардак. Книги и бумаги кучей валялись на полу, мебель была сдвинута в угол. Квартира наша обычно имела вполне жилой вид, но сейчас она выглядела как после погрома.

Папа сортировал книги, сидя на стуле. Папу зовут Майлс Хаверо, он небольшого роста, среднего возраста, на его лице обычно сложно что-нибудь прочесть, но все говорят, что у него очень трезвый ум. Папино главное занятие — математика, хотя уже много лет он заседает в Совете Корабля и имеет большой опыт по этой части. В этой квартире мы с ним живем с тех пор, как в девять лет я покинула интернат.

Папа вопросительно глянул на меня.

— Что с тобой случилось? — спросил он.

— Я не хотела опаздывать.

— Я не это имею в виду, — пояснил Папа. — Что с твоей одеждой?

Я опустила голову. На мне были белая рубашка и желтые шорты, спереди все в полосах пыли и грязи.

Корабль — такое место, где почти невозможно испачкаться. Прежде всего, земля во дворах Куодов — это не настоящая почва и трава, а искусственное покрытие, изготовленное на основе молотого фибропласта. Когда один квадрат покрытия изнашивается, его отдирают и кладут новый, точно так же, как ремонтируют пол у вас в гостиной. Единственное место, где есть грязь, в любом количестве, это Третий Уровень. Там, собственно, ничего, кроме нее, и нет. Конечно, немного пыли разносится по всему Кораблю, но в конце концов она всасывается в коллекторы воздуховодов и продувается к Инженерам, на Первый Уровень, где ее используют для подкормки Конвертеров, которые производят тепло и энергию. Короче, вам ясно, что на Корабле у вас немного шансов вывозиться в грязи.

Однажды я спросила у Папы, почему конструкторы не создали систему, которая удерживала бы грязь в единственном месте ее возникновения — на Третьем Уровне, — тогда не пришлось бы очищать весь Корабль. Сделать такую систему несложно.

Папа ответил вопросом на вопрос:

— Ты ведь знаешь, для чего был построен Корабль?

— Да, — сказала я. — Это все знают. Он был построен, чтобы везти грязеедов основывать колонии.

Я, кстати, не зову колонистов так в присутствии Папы. Может показаться странным, но он не любит этого слова.

Папа пустился в объяснения. Грязееды — то есть колонисты — грузились в жуткой тесноте. Они были не слишком чистоплотными людьми — попробуйте заставить регулярно мыться среднего крестьянина — но в любом случае люди, теснящиеся в замкнутом пространстве, будут потеть и от них будет вонять. Главным образом по этой причине Корабль и был построен с очень эффективной системой очистки и распределения воздуха. Теперь, когда он используется для совершенно иной цели, такая система больше не нужна, это верно, но Папа добавил, что мое предложение не совсем продумано.

— Но почему тогда Совет ничего не принимает? — спросила я.

— Подумай сама, Миа, — ответил Папа. Он всегда старался, чтобы я думала сама прежде, чем искать ответы на свои вопросы в справочнике или приставать к нему.

Потом я поняла. Действительно, глупо разрушать нынешнюю сложную систему воздуховодов, работающую надежно и без особых затрат, и заменять ее другой системой, единственным достоинством которой будет простота.

Выгода здесь сомнительна.

Я встряхнула рубашку, и большая часть пыли отправилась своей дорогой. — Я шла коротким путем.

Папа кивнул с отсутствующим видом и ничего не сказал.