Елена Хаецкая - Антология мировой фантастики. Том 3. Волшебная страна Страница 3

Алверик безмолвно наблюдал за ней и удивлялся, забыв о беге времени. Все им увиденное могло занять и несколько мгновений, и несколько часов, за которые звезды могли уйти довольно далеко по своим небесным тропам. Неожиданно ведьма закончила работу и встала, держа меч обеими руками. Решительным жестом она протянула молодому лорду оружие. Когда он принял его, она вдруг отвернулась, и в глазах ее промелькнуло странное выражение, словно ей хотелось оставить при себе или меч, или самого Алверика.

Когда юноша закончил рассматривать клинок и рассыпался в благодарностях, оказалось, что колдунья уже исчезла.

Он стучал в дверь ее темной хижины, и, обращаясь к темным вересковым полям, кричал: «Колдунья! Колдунья!» Он кричал так, что его услышали дети на отдаленных фермах — услышали и испугались.

Ничего не добившись, Алверик вернулся домой.

Глава II

Алверик видит эльфийские горы

Луч восходящего солнца осветил длинную, скромно обставленную спальню Алверика на вершине башни и разбудил его. Проснувшись, молодой лорд сразу же вспомнил о волшебном мече, и эта мысль сделала его пробуждение радостным. Нет ничего удивительного в том, что воспоминание о подарке привело молодого лорда в прекрасное расположение духа, но и в самом мече была заключена своя особенная радость, которая, похоже, без труда откликнулась на мысли Алверика. Тем более что утренние мысли принадлежали стране снов и мечтаний, откуда родом был и сам клинок. Во всяком случае, замечено, что каждый, кто приближался к этому магическому мечу, пока тот был новым, совершенно отчетливо и ясно ощущал излучаемую им радость.

Прощаться Алверику было не с кем, и он решил, что лучше немедленно выйти в путь, не задерживаться в замке и не объяснять отцу, почему он берет в дорогу меч, который считает лучшим, а не тот, что верой и правдой служил старому лорду. Поэтому он вместо завтрака положил в сумку немного еды и повесил через плечо новенькую кожаную флягу. Он не наполнил ее, зная, что в пути непременно набредет на ручей или источник. Отцовский меч Алверик прицепил к поясу, как обычно носят мечи, а второй пристроил за спиной и укрепил сыромятным шнуром так, чтобы его шершавая рукоятка выступала над плечом. С тем он и зашагал прочь от замка и от долины Эрл. Денег Алверик почти не взял, если не считать пригоршни медных монет, имевших хождение в полях. Юноша понятия не имел, какие деньги или средства обмена используются по ту сторону сумеречной границы, и не стал обременять себя лишними вещами.

В те времена долина Эрл находилась очень близко к границе, где кончаются поля, которые мы знаем. Перевалив через холм, Алверик зашагал через луга и ореховые рощи, а голубое небо весело сияло над ним, пока он шел по открытой местности. Когда же он углублялся под сень дерев, небесная голубизна разливалась у ног молодого лорда: был сезон цветения колокольчиков. По пути он поел и наполнил свою кожаную фляжку. Весь день Алверик шел на восток, и ближе к вечеру на горизонте уже показались вершины волшебных гор, цветом напоминающие бледные лепестки незабудок.

Солнце за спиной Алверика клонилось к закату, а он глядел на бледно-голубые вершины и гадал, какими красками удивят вечер эти далекие пики. Зарево медленно заливало пурпуром и золотом поля. Но на пики не лег ни единый отблеск закатного великолепия, ни одна морщинка не поблекла на их кручах, и ни одна тень не сгустилась. Алверик понял: что бы ни происходило здесь, в зачарованной земле ничего не меняется.

Оторвав взгляд от безмятежной красы бледных гор, молодой лорд пристальней посмотрел на знакомые поля и увидел остроконечные крыши домов, что тянулись к последним лучам солнца над разросшимися по весне живыми изгородями. И пока он шагал вдоль их зеленых стен, вечер становился все прекраснее, украшая себя переливами птичьих песен, ароматами цветов и густым запахом трав, прихорашиваясь перед появлением на небе Вечерней звезды.

Но прежде чем звезда вышла на небо, молодой странник уже отыскал домик, который был ему нужен. Он узнал его по раскачивавшейся на ветру коричневой вывеске в форме бычьей кожи. Хозяин вышел на порог и поклонился. Он склонился еще ниже, стоило молодому лорду назвать себя. Алверик попросил кожевника изготовить ножны для своего меча, ни словом не обмолвившись о том, что это за оружие, и старик пригласил его пройти в дом, где возле большого очага хлопотала его жена. Потом он присел у своего рабочего стола с толстой столешницей, сиявшей, точно отполированная, в тех местах, где не была поцарапана острыми инструментами, резавшими и протыкавшими кожаные заготовки на протяжении всей жизни старого мастера и поколений его предков-кожевников. Уложив волшебный меч к себе на колени, он провел пальцами по мощной рукояти и гарде, дивясь необычной шероховатости необработанного металла и ширине могучего клинка, а потом поднял глаза к потолку, обдумывая предстоящую работу. Через несколько мгновений он уже знал, что и как делать. Жена принесла ему из кладовой лучшую кожу, и старик приступил к работе. При этом он, конечно, задавал вопросы об этом широком и блестящем мече, но Алверику удавалось каким-то образом уходить от прямого ответа, поскольку ему не хотелось смущать разум мастера упоминанием о силах, заключенных в волшебном клинке колдуньи. Но чуть позже он все же поверг пожилую пару в смущение, испросив у них разрешения остаться на ночлег. Супруги, конечно же, позволили ему заночевать у них в хижине, но при этом так много извинялись и так часто кланялись, словно это они просили Алверика об одолжении. Они накормили путешественника обильным ужином из котла, в котором, казалось, кипело и булькало все, что только удавалось добыть старику с помощью силков, и никакие отговорки, что в силах был изобрести молодой лорд, не смогли помешать супругам уступить ему свою широкую кровать, а для себя приготовить кипу кож у очага.

Поужинав, старик вернулся к работе. Он вырезал из кожи две широкие заостренные на конце заготовки и принялся сшивать их. Алверик решил расспросить его о дороге, но старый кожевник толковал только о севере, юге, западе и даже о северо-востоке, однако ни словом не обмолвился о востоке или юго-востоке. Ни он, ни его жена, несмотря на то, что жили у самого края полей, которые мы знаем, ничего не сказали о том, что же лежит за ними, словно считая, что там, куда завтра утром должен был отправиться Алверик, кончается мир.

Уже лежа в постели, которую уступили ему старики, и раздумывая обо всем, что услышал от кожевника, молодой лорд то удивлялся его невежеству, то гадал, не нарочно ли эти двое весь вечер так искусно избегали любого упоминания о том, что лежит к востоку и юго-востоку от их жилища. Потом ему в голову пришла мысль: возможно ли, чтобы в молодости кожевник отваживался пересекать призрачную границу сумерек? Наконец Алверик уснул, и удивительные сновидения подбросили ему несколько намеков относительно путешествий кожевника, однако даже они не предложили ему лучших провожатых, чем те, что уже у него были — бледно-голубые пики Эльфийских гор.