Сергей Жемайтис - Жестокий шторм Страница 3

«Понтиак», дохнув бензиновым перегаром, плавно взял с места и помчался к шоссе по полукружию подъездной дороги.

Шел второй час ночи, поток машин на шоссе N1 поредел, зато скорость их возросла, они проносились с жутким свистом, как ракеты, направленные в сторону огромного города, свет от которого гасил звезды на горизонте. У шоссе «понтиак» немного помедлил, выжидая, затем рванулся на серую полосу и через несколько мгновений растворился в серебристой мгле.

— Лихой малый — этот негр, — сказал Арт, пряча деньги в нагрудный карман. — Каждый раз отламывает во трешке на чай. То ли он доктор, то ли еще какая шишка. Видал, какой у него «понтик»? Предложил бы махнуть на свой «фордик»! — Довольный своей шуткой, Арт засмеялся и хлопнул приятеля по плечу. — Ну а ты все гоняешься по дорогам в поисках происшествий?

— Да, Арт. Меня, похоже, навсегда закрепили за дорожными катастрофами. Что делать? Работа есть работа.

— Это точно. Говорят, на тридцатой миле опять что-то неладно?

— Двое насмерть, пятерых отвезли в госпиталь.

— Да, черт возьми! — Арт плюнул. — Каждый миг гибнут люди. И когда придумают такое, чтобы вот так, попусту, не умирали мы, грешные?

— Придумают, Арт.

— Когда нас уже не будет. Обидно, Том. Ведь что получается? Заправишь какой-нибудь «понтиак», «студебеккер», «роллс-ройс» или «форд», не такой, как у тебя, Том, а последней марки, целый дом на колесах, с телефоном, холодильником, телевизором, кондишеном и еще с уймой всего, пропасть долларов всажена. И слышишь через час, что это чудо техники разбилось в лепешку, ухнув с Королевской дороги в залив. Обидно! Вот такого, Том. Ну а ты что опять не весел? Ты не слушай, что я болтаю, и не расстраивайся своими происшествиями. В жизни все идет как надо. Ты чаще смотри на звезды. Вот не знал, что их всего каких-то две тысячи маячит перед глазами. А как они ловко размещены. Том! Нет, жизнь хороша, черт возьми! Завтра думаю махнуть с Берил к мексиканской границе. Давай махнем вместе? У Бер есть славная подружка, да ты ее видел — Кети! Милая девушка, и ты ей нравишься.

— Благодарю. Не смогу, Арт. В другой раз как-нибудь.

— В другой так в другой. Только я должен тебе сказать, Том, по всему видно, что с твоей миллионершей дело табак. И ты брось о ней думать. Нам, Том, надо искать девчонок по себе, из нашего круга, ну вот как Верил или Кети… Тебе долить?

— Да, да, Арт, долей.

— Масло тоже надо бы сменить.

— Меняй и масло.

— Вот это правильно. Хотя твоему «форду» цена сотни три, не больше, а смотреть за ним следует как за стоящей машиной. Жаль, что ты не едешь с нами…

Механик заправил машину, подтянул тормоза, протер стекла.

— Ну вот, теперь можешь участвовать в национальных гонках. А вообще, Том, держись на дорогах поосторожней. Шестьдесят, ну от силы семьдесят миль — твоя рекордная скорость.

— Ладно, Арт.

— Договорились?

— Да, Арт.

— Нет, Том! Постой минутку. С таким кислым настроением опасно садиться в машину. Может, хлебнешь кока-колы на дорожку?

— Тащи, Арт. Во рту все пересохло.

Ворча на людей, которые, садясь в машину, забывают даже сполоснуть рот, а потом теряют над собой контроль — и в результате еще одна жертва, механик зашел в свой «аквариум» и достал из холодильника две запотевшие бутылочки.

Репортер пил из горлышка с мрачной сосредоточенностью, механик же все время ободряюще улыбался. Выпив, Арт дурашливо раскрыл рот и вытряс в него из бутылочки все до последней капли, затем сказал:

— Может, еще?

— Да нет, благодарю. Будь здоров, Арт.

— Постараюсь. Да ты тоже носа не вешай и постарайся забыть о миллионерше. Мне сразу это дело не показалось. Ты хотел все как в кино. Но там ведь придумывают, что хотят, а жизнь не перехитришь. В жизни дело обстоит сложнее. Да что я тебе это говорю, ты сам мне на этот счет целую лекцию можешь прочесть. И все же я должен тебе повторить, что все, что не делается, — все к лучшему. Хорошо, что миллионерша смывается в Европу.

— А ты откуда знаешь?

— Просматриваю великосветскую хронику. Ты знаешь, как-то занятно читать про времяпрепровождение дюпонов, Рокфеллеров или там какой-нибудь мыльной принцессы или королевы стиральных машин и моечных агрегатов. Кстати, заранее думай, куда податься, когда разбогатеешь: на Балеарские острова, на Гавайи или в круиз вокруг земного шарика, как твоя бывшая Джейн. Отчаливает она завтра в 14:40 на своем лайнере; «Глория», как пишут в «Нью-Йорк тайме», только что вышла из капитального ремонта и отправляется в кругосветное плавание. На борту тысяча восемьсот пассажиров, да тысяча набирается команды и обслуги. Там есть бассейны и казино. Шеф-повар — знаменитый Жан Ватто. Водоизмещение 64400 тонн… Застрахован в 15 миллионов долларов.

— В копеечку обойдется пассажирам твой Жан Ватто…

— Не придирайся к слову, Том. И не думай, что я так уж восхищаюсь этим плавучим вертепом. Пусть все они катятся отсюда куда подальше. И не обижайся, Том, но мне думается, очень хорошо, что вместе со всем богатым сбродом уезжает и дочка Чевера. Надо в таких делах сразу обрубать швартовы.

— Так-то оно так, Арт, — вздохнул репортер, — только все это у меня как-то очень странно получается. И я не могу отказаться от мысли, что ее увозят насильно.

— Из-за тебя?

— По всей вероятности.

— Ты когда с ней встречался последний раз?

— Две недели назад.

— Ну и как?

— Она, Арт, согласилась выйти за меня замуж.

— Ну и ну! А потом? С отцом разговаривал?

— Да…

— Ну и что?

— Принял он меня очень холодно. Сказал, что дочь его совершеннолетняя и по законам штата может выходить за кого угодно, хоть за Мао-Цзэдуна.

— Остроумный мужик. Ну а дальше что?

— Затем вызвал секретаря или телохранителя и велел проводить меня до машины. Джейн, между прочим, предупреждала меня, что у нее с отцом очень плохие отношения, но я не представлял, что настолько. Она предложила пожениться без согласия отца. Матери у нее нет. Но я не захотел входить в их семью помимо воли отца, даже надеялся их примирить.

— Идиот!

— Кто?

— Ты, Том. Я-то думал, что она просто вильнула хвостом, а выходит, что ты сам во всем виноват. Ну а что было после свидания с папашей?

— Пытался встретиться с Джейн, звонил. Секретарша отвечала, что нет дома, уехала, не велела никому давать ни телефонов, ни адресов.

— Да, брат, сложный у тебя случай. Надо тебе ее увидеть во что бы то ни стало.

— Теперь уже поздно, Арт. Сегодня я получил записку, что она берет свое слово назад и желает мне счастья.

— Почерк ее?

— Напечатано на машинке, а подпись как будто ее, хотя мы с ней почти не переписывались.