Сергей Наумов - В двух шагах от Рая Страница 3

Седой понял всю справедливость клички.

- Сержант Чиликин, - доложил Щеколда.

- Тренируетесь? - дружески спросил Седой.

- Не-е... балуюсь...

- Можно и мне побаловаться?

- Ну-у... попробуйте...

И он протянул капитану длинный нож.

- Бью в середину между вашими двумя финками.

Седой метнул нож. Щеколда удивленно присвистнул. Нож точно вошел между двумя лезвиями.

- Разведка, - сразу догадался сержант.

- Будем знакомы, - ответил Седой, - капитан Долгинцов, командир особой группы штаба фронта. Есть предложение.

- Так сразу...

- Да. Вы мне нужны. Если нарисуете на мишени восьмерку из пулемета, беру с собой.

- Какой пулемет?

- МГ. Трофейный немецкий...

- Сделаем, товарищ капитан... А с собой - это куда?

- В "Рай", - усмехнулся капитан.

- Можно и туда, но лучше в чистилище, пусть почистят.

Щеколда нарисовал пулями обещанную восьмерку. Седой остался доволен.

Чиликину капитан понравился сразу, а это было немаловажно. У Щеколды все люди делились на "нра" и "ненра". Если ему человек не нравился чем-то, толку от Чиликина не было. В лучшем случае он выполнял долг. Но уж если нравился, Щеколда выкладывался весь, чтобы заслужить легкую похвалу или расположение этого человека.

- Ну? - спросил Шашырев, когда они остались одни.

- Беру. Спасибо. То, что надо.

- Эх ты, а еще старый друг. Я тебе суперразведчика, а ты - то, что надо... Экстра-класс. От сердца отрываю, можно сказать...

- Так для дела-то какого отрываешь, Иван Авксентьич.

- Да уж... Как там все сложится? Как в языке майя: сто иероглифов - и все неизвестные.

- Языками балуешься.

- А-а, до войны все... Хотел разгадать тайну языка майя и прочесть их таинственные манускрипты на скалах.

- Да ты, оказывается, романтик, Иван, - изумился Седой.

- Я был нормальный человек, а теперь военный.

- Ничего, кончится война - разгадаешь.

- Нет. Буду преподавать.

- Слушай... и у Чиликина, что же, так и никого?

- Никого, - помрачнел Шашырев, - всех немцы расстреляли за связь с партизанами. Его ведь из лейтенантов за что разжаловали? Пленного "языка" одним ударом убил. Сам же взял, тащил на себе, а потом... тот что-то сказал ему - никто не знает что... Он его и стукнул. Я же тебе говорил сгоревшая душа.

- Пламя, на котором горит эта душа, чистое, светлое пламя, Ваня.

* * *

Сначала он смотрел, как они стреляли. Из немецких "шмайсеров" на расстоянии ста шагов, из трофейного МГ на пятьсот и больше. Из личных парабеллумов по движущимся мишеням. Потом дзю-до. Схватки между собой, каждый с каждым. И по очереди с ним, капитаном Долгинцовым.

Полковник Шашырев только удовлетворенно крякал, когда очередной "противник" Седого беспомощно валился на песок. Но капитан остался доволен: "Чуток подучим. А так ребята в порядке. Реакция есть, ловкости и силы не занимать".

Подошел Мирчо Джанич, словенец, присланный из разведотдела штаба Тито, и что-то быстро проговорил, путая сербские и русские слова. Гайда, его товарищ, хорошо знавший русский, перевел: "Товарищ капитан - великий чемпион, его, Мирчо Джанича, не мог "взять" никто во всей Народной армии, товарищ капитан бросил Мирчо за три секунды, он готов идти с товарищем капитаном хоть в преисподнюю".

- Туда не требуется. Пойдем, Мирчо, к тебе в гости. Может быть, даже домой заглянем.

Прошло несколько дней. Жизнь в "Логове" текла своим чередом. Седой радовался добрым, открытым отношениям, сложившимся в интернациональной группе. Чех Франтишек Печек учился у Присухи радиоделу, Гайда осваивал новую снайперскую винтовку и приобщал к ней угрюмоватого Джанича.

- Пригодится, Мирчо, - старательно выговаривал по-русски худощавый, жилистый серб и не уставал записывать в блокнот русские слова, которыми так и сыпал всезнающий оптимист Присуха по кличке Ньютон.

Болгарин Николо Арабаджев учил разведчиков алгебре маскировки и незаметного проникновения к нужному объекту. Это были тихие, бесшумные часы терпеливого ожидания и вдумчивого наблюдения. Седой приказал бегать кроссы. Они вырабатывали выносливость и силу. Путь предстоял неблизкий.

За неделю интенсивных тренировок бойцы осунулись, внешне подобрались, посуровели.

Прошла еще неделя. Эфир молчал. Седой вернулся из штаба серьезный, сосредоточенный, собрал группу и кратко изложил суть задания. Взорвать бензохранилище. Любым способом. Пока жив хоть один из группы, он должен думать только об этом.

Ночью люди Седого выехали на прифронтовой аэродром. Чтобы сэкономить силы и время, Седой решил лететь до самой линии фронта сколько возможно. Воздух спасал и от замаскированных вражеских глаз.

* * *

Седого клонило ко сну. Ровный гул моторов действовал как снотворное. Сколько помнил себя, ему всегда в самолете хотелось спать. Капитан взглянул в иллюминатор. На ночной земле вспыхивали редкие огоньки жизни.

Операция закодирована как "Кедр". Для всех он Седой, командир. Его приказ - закон. Из двенадцати он знает четверых: старшину Арабаджева, радиста и минера Николая Присуху, сержанта Синёва и подрывника Франтишека Печека.

С Николом Арабаджевым судьба свела еще в сорок втором. Их группу из шести человек десантировали с катера на крымское побережье для выполнения редкостного по отчаянности задания - уничтожения гигантского орудия, обстреливавшего осажденный Севастополь.

С тех пор старшина отвоевал два года по тылам без единой царапины, словно заговоренный.

Сержанта Присуху Седой знал, что называется, с пеленок - он взял его прямо из школы подрывников и ни разу не пожалел о сделанном.

Остальные - участники последнего рейда в Польше. Очень разные эти двое. Синёв неразговорчив, угрюмоват, в широких, налитых силой плечах таится спокойная, тяжелая мощь. Чех Франтишек улыбчив, хрупок, любит шутку - открытая душа. Франтишек из эмигрантов. Отец, в прошлом известный всей Европе врач-окулист, не смог жить в оккупированной Чехословакии.

Седой откинулся к холодной плоскости и чуть повернул голову влево.

"Крепкие нервы у парня", - с уважением подумал капитан.

На металлической скамье, привалившись к стенке, спал чернобородый загорелый Мирчо Джанич - чемпион по дзю-до Народной армии. Спал, словно у себя дома, сладко посапывая и чему-то улыбаясь во сне. Его товарищ Данило Гайда с удивлением и завистью смотрел на разведчика, нервно покуривая.

Мирчо и Данило не знали, чьими стараниями они оказались за линией фронта.

В штабе фронта с самого начала дело всем казалось простым. Ну, подумаешь, сжечь склад с горючим. Сколько их взлетело на воздух за годы войны!

Готовилось наступление в Югославии. Склад питал горючим немецкие танковые корпуса и авиацию, базирующуюся на сербских и словенских аэродромах. Немцы развозили горючее ночью, строго соблюдая светомаскировку. Никто не знал даже приблизительно, где находится этот злополучный склад. Сведения, полученные из разведывательного центра Народной армии, были разноречивы и содержали скудную информацию: "в южных районах Сербии", "северо-западнее города", "наблюдатели засекли колонну автоцистерн в районе"...