Святослав Логинов - Кто убил Джоану Бекер? Страница 3

— Я не мастерица рассказывать сказки. Может быть, вам было бы лучше прочесть все самому. В доме нет специального библиотекаря, но дворецкий, Джон Бакт, несомненно, отыщет любую книгу или рукопись, которую вы попросите. Джон живет в Баскет-Холле, можно сказать, всю жизнь. Его мать служила здесь горничной, так что он и родился в этих стенах.

— Пожалуй, я так и поступлю. А раз уж речь зашла о горничных, то, может быть, вы расскажете, что за странное происшествие случилось с вашей прислугой?

Миссис Баскет досадливо поморщилась.

— Мне кажется, эта история недостойна обсуждения. Поначалу Джоана показалась мне приличной девушкой, и я взяла ее на работу. Но то, как она покинула Баскет-Холл… порядочные девушки так не поступают.

— Вся округа только и говорит о таинственном исчезновении Джоаны Бекер. Я не был бы репортером, если бы прошел мимо этих слухов, но хотелось бы услышать подробности из первых уст. Представляете, как можно подать этот материал? История романтической любви, свидание, которое прелестная девушка назначает в галерее призраков, или где там является ваша дама… Роковая страсть, разбитое сердце — из этого получится столь поэтичное рагу, что сентиментальные дамы устроят настоящее паломничество в ваш дом. Но мне нужны отправные точки. В кого могла влюбиться юная Джоана или что иное могло подвигнуть ее на внезапное бегство?

— Если кого-нибудь интересует мое мнение, — поджав губы, произнесла миссис Баскет, — то я не стала бы говорить о несчастной любви. Разврат — это сколько угодно. Ножовщик — вам знакомо это слово? За два дня до исчезновения в замок приходил ножовщик. Обычно Джон сам точит ножи, хотя дворецкому и не полагается это делать, но тут эта вертихвостка похватала все ножи, что нашлись на кухне, и помчалась якобы точить их. Мне тогда пришлось заплатить три шиллинга. О чем уж эта парочка сговаривалась, не могу сказать, но через два дня девица исчезла, не поставив никого в известность и не взяв расчета. Я, конечно, сообщила в полицию, это мой долг, и я его исполнила, но уверена, если проверить бродячих мастеровых, Джоана отыщется очень быстро.

— Великолепно! — восхитился Сэмюэль Трауб. — Я непременно использую ваш материал в третьем из очерков. Ножовщика все считают цыганом, но на самом деле — он испанский гранд, благородный гидальго, сраженный красотой юной Джоаны…

— Не такая уж она красавица, — вставила миссис Баскет.

— Оставьте, кого интересует скучная проза? Главное — привлечь клиентов, а для этого я готов красавицу выставить жабой, а жабу превратить в красавицу. Не читали подобных сказок? В них явно чувствуется рука газетного репортера. Итак, прекрасная Джоана приходит на свидание, и тут является призрак, весь в клубах пара… ну там что-нибудь придумаю, чтобы читательницы рыдали в голос. Время есть, третий очерк обещан читателям через неделю.

— Вы успеете к сроку?

— Я был бы плохим репортером, если бы задерживал материалы.

— Я хотела сказать, что, хотя мы и живем в провинции, веяния прогресса нам не чужды. В замке имеется пневматическая почта, которой вы можете пользоваться. Меньше чем за двое суток цилиндр с вашим посланием доберется хоть до Америки, хоть до Китая.

— У пневмопочты есть свои недостатки. Случается, цилиндр истирается в трубе, и вложенная в него корреспонденция погибает. К тому же не во всех странах достаточно ответственно относятся к пересылке почты. Особенно отвратительно обстоят дела в Турции. Давление сжатого воздуха на турецких участках пневмосистемы всегда меньше установленного, в результате чего зарубежная корреспонденция попадает не к адресату, а в Стамбул. А оттуда если что и возвращают, то непременно вскрытым и с большим опозданием. Когда-нибудь положение будет исправлено, но боюсь, ждать этого прекрасного времени еще очень долго.

— Я не знала, — потрясенно прошептала миссис Баскет.

— Конечно, вы живете в Британии, на родине культуры и прогресса, но остальной мир еще очень дик. Поэтому мы в Америке поневоле являемся консерваторами. Я привез с собой беспроволочный телеграф. Вещь старая, но надежная, как прабабушкин утюг.

— Постойте, но ведь ваше послание может перехватить и прочесть кто-то посторонний!

— Пусть перехватывает, прочесть он ничего не сможет. Мой аппарат автоматически шифрует текст, причем код меняется ежедневно, так что расшифровать его совершенно невозможно. Лучшим специалистом по шифрам в Северо-Американских Штатах был Аб Слени. Возможно, вы слышали это имя, он был не только замечательным криптологом, но и самым опасным бандитом в Чикаго. Его изловили и приговорили к электрическому стулу, но обещали помилование, если он в течение месяца сумеет прочесть хотя бы одно из моих сообщений.

— И что же?

— Он не смог прочитать ни строчки и спустя месяц был электрифицирован. Его последние слова были: «Проклятый шифр! Лучше гореть в аду, чем разгадывать его!»

— Какой ужас — смерть от электричества!

— Смерть — вообще неприятная штука, неважно, от петли, как с древних времен принято казнить в Соединенном Королевстве, на электрическом стуле, изобретенном нашим гением Эдисоном, или, как требуют нынешние гуманисты, от действия перегретого пара. Ведь это значит сварить человека заживо! Однако не будем о грустном. Я благодарю вас за содержательную беседу и прошу позволения откланяться. Я хотел еще зайти в библиотеку, а потом опросить своих помощников, которые сейчас рыщут по окрестностям, выискивая, что еще может привлечь туристов в ваш тихий край.

— Последний вопрос, сэр Сэмюэль. Этот ваш готтентот, он не опасен? Мне кажется, он каннибал, и было бы опрометчиво позволить ему свободно разгуливать среди мирных жителей.

— Успокойтесь, миссис Баскет. Томми — не африканец, он родом с Гаити и получил неплохое образование. Он вполне цивилизованный дикарь, насколько вообще может быть цивилизован представитель хамической расы.

Представитель хамической расы в это время находился в городе Дарлингтоне, одном из административных центров графства Дарем. Томми собирался войти в контору архивариуса, но городской архивариус Джеральд Тюбинг собственной персоной стоял в дверях, загораживая вход, и медленно наливался лиловой краской негодования.

— Ты хоть понимаешь, куда явился? — гневно вопрошал хранитель семейных тайн.

— Да, сэр, — отвечал Томми, прижимая к груди уже не шляпную коробку, но самую шляпу, оказавшуюся копией хозяйской.

— Мне доверены документы, касающиеся частной жизни самых уважаемых семейств графства. Никто посторонний не имеет права читать их без письменного решения суда. Тебе понятно?