Джон Уиндем - Миры Джона Уиндема, том 2 Страница 3

А мать Софи все смотрела на меня, только грустные глаза ее как бы ничего не видели. Я начал ерзать на стуле. Она сразу очнулась и улыбнулась. Улыбка у нее была добрая.

— Можно мне приходить поиграть с Софи? — спросил я, прежде чем уйти.

Миссис Вендер заколебалась, потом все же ответила:

— Хорошо, только пусть никто не знает, куда ты ходишь!

Я уже дошел до берега, направляясь к дому, и тут вдруг воскресные наставления соединились с реальностью. В уме у меня будто щелчок раздался, зазвучали слова: «…и каждая нога должна сгибаться в двух местах, и в конце стопы должно быть пять пальцев… — и так далее, до конца: — И всякое существо, во всем похожее на человека, но Ё чем-то отступающее от Нормы, не есть человек. Оно не является ни мужчиной, ни женщиной. Оно — хула истинному образу Господа и ненавистно ему».

Мне стало не по себе, и я остановился, недоумевая Богохульство — ужасный грех, это мне внушили с рождения. Но что ужасного в Софи? Обычная маленькая девочка, — правда, куда смышленее и смелее тех, каких я знал раньше. Но ведь по Определению Человека…

Да, где-то тут вкралась ошибка. Ну, есть у нее на ноге один лишний палец… два, наверное, ноги-то две… и потому она должна быть «ненавистна Богу»?

Много непонятного в мире…

ГЛАВА 2

Домой я пробрался, как всегда. Сначала вышел на узенькую тропку, потом осторожно пошел по ней, держа руку на рукоятке ножа. Вообще-то мне не разрешали подходить к лесу, потому что хищники изредка добирались даже до Вакнука. Вдруг я наткнусь на дикого пса или кота? Но сегодня я слышал только маленьких зверьков, торопливо разбегавшихся в разные стороны.

Никого не встретив, я добежал до дома, влез в окно и тихонько пробрался в свою комнату.

Наш дом не так легко описать. Лет пятьдесят назад его начал возводить мой дед Элиас Строрм, но с тех пор появилось столько пристроек, что теперь дом со всех сторон был окружен кладовыми, сараями, амбарами: там — конюшня, тут свинарник, с другой стороны — комнаты для наемных работников, сыроварня и так далее. И все это выходило во двор, посреди которого лежала навозная куча.

Как и все дома в округе, наш дом стоял на фундаменте из крепких тесаных бревен, но он был тут самым старым, и потому его внешние стены были сделаны из камней и кирпичей, оставшихся еще от построек Прежних Людей, только стены между комнатами были мазаные.

Мой дед, если верить отцу, был добродетелен до того, что слушать становилось тошно. Много позже я сумел узнать о нем то, что казалось больше похожим на правду, хотя тоже звучало достаточно невероятно.

Элиас Строрм явился с востока, с какого-то побережья. Почему он пришел сюда, никто не знает. Он-то уверял, что ушел от грешников, чтобы основать свою общину в другом месте. Говорили еще, что соседи просто не могли его больше выносить. Как бы то ни было, он перебрался в Вакнук, в то время совсем неразвитую область, практически фронтир, новые неизведанные земли, граница обжитого края с диким.

Ему было сорок пять лет, и все нажитое им добро уместилось в обоз из шести повозок. Он был решительным, грубым и сильным мужчиной. И еще он неустанно ратовал за нравственность. Глаза его, скрытые под густыми бровями, легко вспыхивали евангельским огнем. «Преклонение перед Господом» часто слетало с его уст, а страх перед дьяволом постоянно жил в его сердце. Трудно сказать, чего было больше.

Вскоре после того как он возвел дом, Элиас уехал, а вернулся с женой очень застенчивой и очень хорошенькой, к тому же моложе его на двадцать пять лет. Говорили, что, если на нее никто не смотрел, она двигалась, как молодая телочка, но под взглядом супруга превращалась в робкого кролика. Женитьба оказалась неудачной: после свадьбы у молодой жены не зародилась любовь к мужу, она не вернула ему молодость, да и опытной домохозяйки из нее не вышло.

Элиас никогда не закрывал глаза на чужие недостатки Быстро румянец его жены увял, и она умерла, не жалуясь вскоре после того, как произвела на свет второго сына.

Дедушка Элиас ни секунды не сомневался в том, как надо правильно воспитывать сына и наследника. Вместо костей у моего отца была вера, вместо жил — принципы, а все вместе повиновалось мозгу, забитому примерами из Библии и «Раскаяний» Николсона.

Отец и сын были едины в своей вере. Вся разница заключалась в их подходе: глаза деда никогда не светились жаждой проповедовать — но он строго следил за соблюдением всех норм и законов.

Джозеф Строрм, мой отец, женился только после смерти деда и не повторил ошибку Элиаса Взгляды моей матери полностью совпадали с его собственными. У нее было сильно развито чувство долга, и она всегда точно знала, в чем этот долг заключается.

Наш округ, как и наш дом, первое строение здесь, назывался Вакнук. Говорили, что когда-то тут было поселение Прежних Людей с таким же названием. Во всяком случае, сохранились остатки зданий, а на некоторых фундаментах даже можно было ставить новые дома Кроме того, сохранились береговая насыпь и огромный шрам, наверное, с тех пор, как Прежние Люди срезали половину горы, чтобы что-то узнать. В общем же наш Вакнук — обычная законопослушная община из сотни больших и малых дворов.

Отец мой пользовался влиянием в округе. Он впервые прочитал проповедь в церкви, построенной его отцом, в шестнадцать лет. Тогда в Вакнуке жило около шестидесяти семей. Чем больше земель расчищалось для земледелия, тем больше людей тут селилось. Но отца они не заслоняли, наоборот, он оставался самым крупным землевладельцем, часто читал воскресные проповеди, неустанно разъяснял законы, принятые в небесах, а кроме того, в определенные дни отправлял закон и на земле, будучи местным мировым судьей. В оставшееся время он следил за тем, чтобы вся его семья подавала округе пример правильной жизни.

Центром жизни дома была большая гостиная, она же кухня. Дом был самым большим и богатым в округе, ну и кухня, конечно, тоже. Огромный камин являлся объектом гордости, конечно, не греховной, нет, просто отец гордился тем, что использовал дары Господа по назначению.

Мать следила за, чистотой. Пол был искусно выложен кирпичом, натуральным и искусственным камнем. Мебелью служили добела оттертые столы и табуретки. Стены побелены, и на них висело несколько больших сверкающих сковородок, не помещавшихся в буфете. В качестве украшений были развешаны деревянные панели с изречениями, в основном из «Раскаяний».

Слева от камина висела надпись: «ИСТИННЫЙ ЧЕЛОВЕК — ТОЛЬКО ПО ОБРАЗУ ГОСПОДА». Справа: «ТВОРЕНИЯ ГОСПОДА СОДЕРЖИ В ЧИСТОТЕ». Напротив:

«БЛАГОСЛОВЕННА БУДЬ НОРМА», и еще: «В ЧИСТОТЕ НАШЕ СПАСЕНИЕ».