Уильям Тенн - Консульство Страница 3

Ему не показалось. Зеленая масса описала широкий полукруг и стала быстро приближаться к нашему шлюпу.

Пухляк резко переложил румпель на правый борт, а я бросился к парусам. Увы, они обвисли.

— Проклятье, нашлось время для штиля! — простонал Пухляк. — У нас есть весла в... Поздно, эта штука уже рядом! Отыщи в кокпите топорик. Может, удастся...

— Ты, кажется, говорил, что она не опасная, — пропыхтел я, вылезая из кокпита с топориком.

Пухляк бросил румпель и схватил костыль для марлиня, потом встал рядом со мной, разглядывая плавающий холм. Казалось, и холм, и шлюп неподвижны, но мы видели, как за бортом быстро проносится вода. Далеко в казино Майка оркестр заиграл «Твоя мама из Ирландии?» Я перестал печалиться и стал сентиментальным. Эта песенка всегда делает меня сентиментальным.

— Она не опасная, — признал Пухляк. — Но я только что вспомнил, что у «португальского кораблика» целая куча жалящих щупалец, которыми он ловит рыбу. Иногда от этих щупалец страдали и люди. А у такого большого экземпляра... Но мы в лодке, и до нас ему, разумеется, не добраться.

— Блажен, кто верует. Знаешь, у меня предчувствие, что я не вернусь сегодня домой к одиннадцати. И если это, по твоим словам, всего лишь наполненный воздухом пузырь, то что за черные штуковины болтаются у него внутри? Глаза?

— И точно, похоже на глаза. У меня такое ощущение.

На зеленой поверхности помаргивали черные пятнышки, и мы невольно начали переминаться с ноги на ногу. У нас возникло чувство, будто мы раздеваемся на городской площади, а за нами наблюдает целая толпа. А в том, что это чувство возникло у нас обоих, я не сомневаюсь, потому что позднее мы сравнили воспоминания. Времени у нас для этого оказалось вдоволь — позднее.

— Знаешь что? — негромко произнес Пухляк. — Сдается мне, что это все же не «португальский кораблик». Уж больно он крупный и зеленый, да и этих черных пятен внутри воздушного пузыря я на картинках не припоминаю. И щупальца за ним вроде бы не тянутся. Кстати, он слишком быстро перемещается.

— Тогда что же это?

Пухляк похлопал себя по животу и еще раз вгляделся в непонятную штуковину. Потом открыл рот, собираясь ответить.

Я забыл его спросить, что он хотел мне в тот момент ответить, а сам он мне не сказал. В любом случае он так и не ответил, а лишь пискнул нечто вроде «Бип!» и плюхнулся на дно шлюпа. Я тоже плюхнулся, только произнес что-то похожее на «Фуф?»

Шлюп взлетел в воздух футов на пятнадцать. Опомнившись, я вскочил и помог подняться Пухляку.

Мы оба сглотнули, но слюна застряла на полпути.

Да, мы зависли на высоте пятнадцати футов, но шлюп и сейчас находился в воде. В небольшой чаше воды, простирающейся на двадцать футов перед носом и правым бортом и лишь на пять футов перед кормой и левым бортом.

Там, где кончалась вода, виднелось нечто вроде серой дымки, достаточно прозрачной, чтобы разглядеть казино, где все еще играли «Твоя мама из Ирландии?». Эта серая дымка окутывала нас со всех сторон, накрыв даже верхушку мачты.

Когда мы бросились к борту и взглянули вниз, то увидели, что дымка обволакивает и киль. Крепкая оказалась штука — она удерживала и нас, и шлюп, и немалое количество воды, на которой он плавал.

Кто-то откусил от бухты Казуаров солидный кусок, включая нас. Мы знали, кого надо в этом винить, и осмотрелись.

По ту сторону серой дымки деловито возился плавающий пузырь. Первым делом он забрался под киль и прикрепил ко дну дымчатой оболочки маленькую коробочку. Потом перебрался на макушку и закрепил над мачтой вторую непонятную фиговину. Внутри его зеленого тела продолжали мельтешить черные пятнышки, но больше они не вызывали у меня странных ощущений. Сейчас меня волновали совсем другие проблемы.

— Как думаешь, может, попробуем до него докричаться? — спросил Пухляк тем самым шепотом, который он приберегает для церкви. — Не знаю, кто это, но существо вроде бы разумное.

— И что ты станешь ему кричать?

— А фиг его знает, — признался Пухляк, почесав макушку. — Может, попробуем так: «Друг. Моя друг. Мир. Дружба». Как думаешь, поймет?

— Он решит, что ты индеец из кино, вот что он поймет. И с чего ты взял, что он понимает английский? Давай лучше бросим оружие и покажем ему ладони. Я читал, что это общепризнанный жест.

Мы держали руки над головой, пока они не устали. Комок зеленого желе переместился от коробочки над верхушкой мачты на уровень изгиба гафеля и повозился там несколько секунд. Участок серой дымки засверкал разноцветными пятнами, которые расширялись и накладывались одно на другое. Убедившись, что сияние и сверкание продолжается как положено, зеленый комок скатился по серой оболочке и упал в воду пятнадцатью футами ниже.

Упал без единого всплеска.

Он заскользил по поверхности и отмахал полмили быстрее, чем я успел изумленно ахнуть. Потом замер на мгновение возле выхода из бухты... и исчез. Не осталось даже ряби там, где он проплыл или погрузился в воду. Остались только мы, плавающие внутри серого пузыря.

— Эй! — заверещал Пухляк. — Так нельзя поступать! А ну, вернись и выпусти нас, слышь? Эй ты, в этом зеленом желе, вернись!

Я заставил его заткнуться, напомнив, что этот оживший креветочный коктейль уже исчез непонятно куда. И вообще волноваться вроде бы нет причин. Если бы он собирался причинить нам какой-либо вред, то мог бы сделать это давным-давно, когда находился рядом, особенно учитывая, на какие салонные фокусы он оказался способен. Оставил нас в покое, и ладно, убеждал я Пухляка; мне хватает и того, что я жив и здоров, а этот надуватель пузырей сейчас изображает Тарзана где-то в Атлантике.

— Но мы не можем оставаться здесь всю ночь, — пожаловался Пухляк. — А вдруг нас увидит кто-то из города? Если вспомнить про нашу репутацию, то нас так засмеют, что про нас начнут комиксы выпускать! Может, залезешь на мачту, Пол, да потыкаешь пальцем в эту хреновину? Надо же знать, из чего она сделана. Глядишь, проделаем дырку да вылезем.

Разумное предложение. В самом деле, надо что-то делать. Пухляк согнулся и подсадил меня, я обвил мачту ногами, ухватился за парус и кое-как добрался до ее вершины. Прямо над ней находилась коробочка, прикрепленная снаружи к серому пузырю.

— Из коробочки слышно какое-то гудение! — крикнул я Пухляку. — А внутри только серебряные колесики — крутятся, как в электрическом счетчике. Только эти колесики ни к чему не крепятся, а висят внутри под разными углами и вращаются в разные стороны.

Пухляк неуверенно ругнулся. Я ударил по серому пузырю кулаком и отшиб его. Пока я его массировал, ноги начали соскальзывать. Я ухватился за парус, чуть подтянулся и ткнул в пузырь пальцем. Черт, больно!