Александр Шохов - Рождение сатаны Страница 3

- Что же Вы?

- Нет, ничего. У нас дома в детстве стояло такое же п-пианино,- соврал лейтенант.

- Пойдемте пить чай.

Они вошли в столовую и сели за стол. Кобрин посмотрел на вдову: свечи в ее глазах горели ярче, чем на столе. Он почувствовал как необыкновенно нравится ему эта женщина, его неумолимо повлекло к ней и приятно закружилась голова...

В чашки пролился ароматный напиток, вечер потек незаметно и задумчиво, тьма и мороз отступили куда-то. Воцарилось спокойствие.

- Какова же, все-таки цель Вашего визита?

- А, сущие пустяки, Ксения Львовна. Жалуются на Вас.

- Кто? - брови удивленно взлетели вверх.

- Соседи.

- Соседки, наверное...- они оба чувствовали, как сблизили их несколько чашек чая.

- Да, соседки,- лейтенант улыбнулся. Самовар весело постанывал в свечном полусумраке.

- И что же говорят?

- Гм!.. Говорят, Ксения Львовна, что у Вас тут чертовщина.

- Пришли посмотреть, значит? - усмешка спряталась в глазах.- Ну смотрите. Правда, сейчас не время, к полночи надо поближе.

- Ну что Вы, Ксения Львовна, я и раньше не верил, а теперь вижу, что это и вовсе глупости.

- Уже видите? Ну я очень рада.

Слово за слово, они разговорились. Кобрин начал рассказывать о себе, о служебных неприятностях. Ксения внимательно слушала. Слава рассказал, что его мама живет в небольшой деревеньке и что он сильно по ней скучает, но видит очень редко. Рассказал, что начальство его не ценит, а министра внутренних дел нелицеприятно поименовал кретином. В общем, он вспомнил о времени только когда пробило десять. Тут он начал суетливо прощаться, благодарить за угощение, и уже перед дверью решился спросить:

- Вы позволите мне заходить иногда? - и, подумав, быстро добавил: Чтобы соседи были спокойны.

- А-а... Ну конечно... Заходите, буду рада.

- До свидания.

И долго еще стоял молодой лейтенант под окнами, пока колючий ночной холод не пробрал его до костей. Казалось, что старый флигель излучает живое тепло в замерзшую темноту.

3.

В зале было душно. Множество приглашенных слонялись из угла в угол, составляли кружки, сидели в креслах. Мэр любил собирать у себя пестрое общество. Сегодня были приглашены несколько профессоров, четыре министра, пять дипломатов, присутствовали почти все отцы города. Большинство приглашенных явились с супругами. Окажись в этих кругах новичок, он в первую минуту ослеп бы от нагло лезущих в глаза бриллиантов и золотых побрякушек, а потом зажмурился бы от того, что поглядеть, пожалуй, больше было не на что.

Королевой собрания по праву считалась жена министра просвещения, но и она красотою отнюдь не блистала. Общество забавлял дипломат Амлинский, рассказывавший о своей командировке в Бурятию. Около него собрался довольно значительный кружок, и судя по всему, остроумие его не иссякало. Приехали еще не все, и потому с угощением медлили.

Министр внутренних дел Бибихвостов уже начал откровенно посматривать на золотой брегет и, смешно покачивая головой, время от времени изрекал:

- Регулярно надыть...- затем смеялся и повторял: - Регулярно...

Должно быть, он так шутил.

Наконец, прибыли прокурор Алексей Герасимович Нефедов, друг дома, и глава экологического комитета- племянник министра химической промышленности. Общество укомплектовалось. Позвали в столовую. Чинно прошествовали гости и расселись за длинным столом. Мэр слыл демократом, и потому количество подаваемых блюд сегодня было сокращено с обычных тридцати до пятнадцати. Все собравшиеся старались видеть в этом акт гражданской доблести, но искренне это получалось не у многих. Хозяева радушно потчевали. Старые, запасенные еще дворянами для своих потомков вина приятно затуманили головы, многое начало казаться приличным, и общий разговор раскололся подобно сверкающему зеркалу, в которое запустили бутылкой. Однако, мэр словно бы не пьянел, и расслышав там-сям по слову, ухитрялся точно представить себе о чем идет речь, и кстати вставлял свою реплику. Это вызывало шумное восхищение городских львиц.

Обстановка казалась непринужденной, по-свойски излагались тайные мысли и планы. О, сколько непонятных новостей могло смутить здесь непосвященное ухо! Бибихвостов с набитым осетриною ртом пытался что-то изложить оказавшемуся рядом профессору Алинову; тот вежливо кивал, но при всем желании понять министра не мог. Кусочки осетрины иногда залетали ему в ухо и попадали на белоснежный воротник сорочки. Министр химической промышленности Павел Афанасьевич допекал прокурора расспросами, правда ли, что клуб идиотов, намедни открывшийся в здании телецентровской школы,филиал Конторы Глубокого Бурения. Прокурор досадливо морщился и запивал вопросы министра шампанским.

- Нет, Павел Афанасьевич,- время от времени изрекал он.- Я могу Вас заверить, что Вы глубоко заблуждаетесь.

- Я заблуждаюсь,- пьяно соглашался Павел Афанасьевич и громко икал,Ик! Но не глубоко. Потому что глубоко заблуждается только Контора Глубокого Бурения.- Он сам смеялся своей шутке и снова спрашивал. Господин прокурор, а почему Вы позволили ему открыться? - при этом он хитро улыбался, будто бы знал, почему.

- Павел Афанасьевич, ну, право, что Вы все о делах да о делах, нельзя же так!..- пытался урезонить собеседника Алексей Герасимович. Но минхимпром был неугомонен, так что даже пришлось подсыпать ему в бокал отрезвляющего порошку.

Впрочем, клуб идиотов заинтриговал своим появлением весь город. Казалось, что прокурор и сам бы дорого заплатил, чтобы узнать, что это такое. Смущало само название, и то, что открытие было санкционировано с самого "верха". Одни полагали, что это аббревиатура, и расшифровывали весьма забавно, королева была убеждена, что это непременно связано с последним русским императором Александром Михайловичем, впрочем, надо заметить, что с Александром Михайловичем она связывала решительно все, даже перемены погоды, ее нисколько не смущало, что император уже без малого пятьдесят лет покоится в столичном храме. Большинство же было уверено, что без КГБ - Конторы Глубокого Бурения - здесь не обошлось, хотя человек странных убеждений профессор Алинов и пытался доказать, что название клуба - всего лишь способ рекламы. Заметим, что хотя самого профессора подозревали в связях с Конторой, такое объяснение пользовалось успехом: дамы и впрямь умирали от любопытства.

Воспользовавшись тем, что королева собрания направилась к выходу очевидно, поправить слегка сбившуюся прическу, оставивший прокурора Павел Афанасьевич с веселым щебетанием подлетел к ней:

- Людочка, пойдемте, я покажу Вам будуар...

С ужасом посмотрела на него королева:

- Паша, опомнись, здесь мой муж...