Пол Макоули - Корабль Древних Страница 3

Тамора заметила:

— Если ты мужчина, то должен знать, что чем выше угол, тем резче выпад. Слушай учителя! Докажи, что ты мужчина.

Остальные рабы, разрушив строй, отошли подальше и образовали нечто вроде круга, а Йама и седовласый раб оказались в центре. Теперь они пересмеивались, и Йама на них прикрикнул, повторив слова сержанта Родена, которые сам слышал множество раз:

— Не смейся над вооруженным человеком, если, конечно, не хочешь с ним сразиться.

Указав на седовласого раба, Йама ткнул себя пальцем чуть ниже грудины и сказал:

— А теперь попробуй нанести мне удар. Целься сюда. Если промахнешься и не попадешь в сердце, то можешь задеть легкое. Так ли, эдак ли, все равно ты меня убьешь. Ну, давай!

Раб попытался сделать осторожный выпад, но дотянулся только наполовину. Йама ударом отклонил четырехгранное острие, кинулся вперед и закричал прямо в лицо раба:

— Ну, давай! Убей меня! Не то я вырву тебе глаза! Будет тебе урок. Давай!

Раб взвизгнул и бросился в атаку, бешено размахивая мечом. Но Йама сделал шаг вперед, оказался в мертвой зоне и схватил раба за локоть, одновременно сбив его с ног. Падая, раб выронил меч, но Йама успел его подхватить раньше, чем клинок звякнул о мраморный пол. Плавным взмахом Йама поднес лезвие к самому горлу упавшего. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не завершить движение, как положено.

Раб смотрел на него снизу вверх, желтые щелочки его глаз мрачно светились под шестью взволнованно мечущимися огоньками. На мгновение воцарилась тишина. Йама огляделся. Остальные рабы прятали глаза, избегая встречаться с ним взглядом. Он усмехнулся, убрал меч и протянул его Таморе.

Она спрятала меч в ножны, спрыгнула с пьедестала и помогла встать упавшему рабу.

— Смелая попытка. Во всяком случае, это лучше, чем все, что сделали остальные. — Она посмотрела на толпу: — Мне плевать, что вы нас ненавидите, но мне совсем не плевать, что вы не в состоянии как следует разозлиться. Когда дойдет до дела, то без злости не обойтись, иначе останется один только страх. Мы не можем научить вас злиться, но если вы это сумеете, то мы научим, как эту злость направить куда надо. Завтра попробуем снова. А теперь убирайтесь с моих глаз! Ну, бегом марш!

Пандарас насмешливо зааплодировал, пока рабы разбегались в разные стороны, стуча когтями по мрамору пола. Хмыкнув, он проговорил:

— Что за представление, господин! Никогда не думал, что из тебя выйдет такой актер. Прекрасная игра!

Йама пожал плечами. Теперь, когда все кончилось, он ощутил стыд. В голове толчками пульсировала боль. Он объяснил:

— Я не играл. Я взбесился.

Вмешалась Тамора:

— О чем я и говорю: без злости не обойтись. Ты входишь во вкус, Йама. Это хорошо. Мы из тебя сделаем мужчину, не хуже наших из Бешеного Племени. Думаешь, не получится? Эти рабы были в услужении тысячи поколений, а мы обращаемся с ними как с добровольцами. Слишком мы добренькие. Они берут в руки оружие не потому, что стремятся к нему, а потому, что им так сказали. Да они пальцем не пошевелят без приказа, а потом сделают только то, что им указано, ни на шаг больше. Они хоть целый день могут прекрасно ходить строем и ни разу не собьются с ноги, но боевого духу у них нет и не будет.

Тамора злилась на себя и не собиралась прощать виновных. Все шло вкривь и вкось с самого момента, когда они попали в засаду, устроенную шайкой наемных негодяев у Ворот Двойной Славы.

Она добавила:

— Мы — только пара наемников. Разумеется, мы делаем все возможное с тем материалом, который есть в наличии, но в конце концов это ничего не изменит. Силы Туземных Проблем войдут сюда, как к себе домой, перебьют рабов и займут все помещения за один день. Не очень-то полезное отклонение от твоих поисков, Йама. Мне жаль, что так получается.

— Однако без этого прикрытия я не смог бы попасть во Дворец без допроса. А кроме того, — широко улыбнулся Йама, — мне нравится эта работа: упражнения, муштра.

Так оно и было. Грохот щитов и окованных палок, запах тела и пота — все это всколыхнуло в его душе милые воспоминания о бесчисленных днях, проведенных в гимнастическом зале с Тельмоном и сержантом Роденом, а учебные бои служили отдушиной для той воинственной жажды, о которой он прежде даже не подозревал.

Тамора сказала:

— Я и забыла, что ты так молод и просто не можешь не надеяться. Мы, конечно, заставим этих несчастных поверить, что в них вселился боевой дух, но это ни на минуту не оттянет их гибель. Они знают, что обречены на смерть и что их жены и дети тоже погибнут или пойдут в рабство. За нас потребуют выкуп, но раз он уже внесен в виде залога в Департамент Внутренней Гармонии, то нас освободят и к тому же заплатят положенный гонорар. Вот такая будет развязка.

— Хотелось бы мне, чтобы ты оказалась права. Но, боюсь, префект Корин все еще меня ищет, а он занимает очень высокий пост в Туземных Проблемах.

Это они обсуждали и раньше, а потому Тамора произнесла с нарочитым терпением:

— Разумеется, я права. С самого сотворения мира все происходит именно так. Если бы не древние протоколы, здесь постоянно шла бы гражданская война. У твоего префекта не хватит власти что-либо изменить. Я уверена, что тех идиотов послали в засаду именно от Департамента Туземных Проблем, и префект Корин вполне мог приложить к этому руку, но теперь, когда мы находимся в пределах данного Департамента, он не посмеет ничего сделать.

А теперь слушай. Есть одна проблема. Не твой префект, а настоящая проблема. Мы сражаемся потому, что нам платят. Если попадем в плен, ничего плохого с нами не случится. Но рабам приходится сражаться, потому что им приказали, а приказали им из-за того, что эта ведьма, которая здесь распоряжается, утверждает, что она прорицает победу. Здешние рабы нутром чуют, что она врет. Оттого-то они такие мрачные.

Йама заметил:

— Но мы же не можем знать наверняка, что Лурия только притворяется, будто владеет тайным даром предвидения.

— Ха! Она-то точно знает, что ничего подобного у нее нет. И Сайл знает. И рабы. А вторая пифия просто-напросто бледнолицее слабоумное дитя, украденное из колыбели. Я не слышала, чтобы она хоть слово сказала за все время, пока мы здесь торчим.

Тут вмешался Пандарас:

— Пусть Дафна совсем еще маленькая, но дар у нее есть, потому-то ей и запретили говорить. Лурия боится, что когда-нибудь невинная Дафна разоблачит ее обман. Господин, мне надо обсудить с тобой то, что я услышал.

Йама сказал:

— Дафна совсем еще маленькая. Конечно, может оказаться, что у нее есть свои мысли по этому поводу, но, возможно, ей нечего сказать.

Тамора засмеялась: