Журнал «Если» - «Если», 2012 № 01 Страница 3

Они лишь смеялись. Кассегрен. Чокнутые русские.

В день, когда «Минерва» сошла с лунной орбиты и взяла курс на Землю, Мэри пригласила меня к себе в кабинет.

— Джерри, надо, чтобы экипаж после возвращения выступил перед прессой. Какие будут идеи?

— Понял. Конференция пройдет на Эдвардсе?[8]

— Ответ отрицательный. Проведем ее здесь.

Мы обговорили кое-какие детали, расписание, список выступающих, темы, которые надо раскрыть. Когда я собрался было уходить, она остановила меня.

— И еще одно. Касательно Кассегрена… — Я весь подобрался и обратился в слух. Мэри Гридли была неведома лирика. Ей шел уже шестой десяток, и годы борьбы с бюрократической бессмыслицей не способствовали развитию у нее терпимости. Она была мала ростом, но вполне могла нагнать страху хоть на самого папу римского. — Я хочу, чтобы ты оставил эту тему.

Она взяла было ручку, потом положила ее и пристально посмотрела на меня:

— Джерри, я знаю, что ты выспрашиваешь у всех об этом идиотском куполе. Послушай, ты хорошо справляешься со своими обязанностями. Наверняка ты будешь работать с нами долго и счастливо. Но этого не случится, если люди перестанут воспринимать тебя всерьез. Ты меня понял?

После торжеств я отправился в турне.

— Мы должны пользоваться моментом, — сказала Мэри. — Самое время поднимать волну положительных отзывов в прессе, лучшего и не придумаешь.

Вот я и путешествовал, раздавая интервью, выступая на собраниях и круглых столах — в общем, делал все возможное, чтобы повысить сознательность общественности. НАСА хотело построить на Луне базу. Это был логичный следующий шаг. Который следовало сделать еще десятилетия назад — и сделали бы, не растрать политики все ресурсы на бессмысленные войны и интервенции. На сооружение базы требовались значительные средства, а нам пока не удалось привлечь на свою сторону избирателей. Вот это-то некоторым образом и стало моей обязанностью.

В Сиэтле я присутствовал на званом обеде Торговой палаты вместе с Арнольдом Баннером — астронавтом, дальше орбитальной станции вообще-то не летавшим. Но все же он был астронавтом, из самой что ни на есть эпохи «Аполлона». За едой я спросил его, не слышал ли он о проекте «Кассегрен». В ответ он наградил меня укоризненным взглядом и пробурчал что-то о таблоидах.

Астронавтов мы возили, куда только могли. В Лос-Анджелесе на благотворительной акции флота гвоздем программы должны были стать Марсия Бэкетт и Юрий Петров, не окажись там Фрэнка Аллена.

Ему уже перевалило за девяносто, и вид у него был измученный. Его вены так вздулись, что я забеспокоился, не нужна ли ему кислородная маска.

Он был четвертым из астронавтов эпохи «Аполлона», с которыми я разговаривал за эти две недели. Когда я спросил его о проекте «Кассегрен», глаза его расширились, а губы плотно сжались. Потом он взял себя в руки.

— «Кассандра», — произнес он, смотря мимо меня куда-то вдаль. — Это засекречено.

— Не «Кассандра», Фрэнк. «Кассегрен».

— Ах, да. Конечно.

— У меня есть допуск.

— Какой категории?

— «Секретно».

— Этого недостаточно.

— Хотя бы намекните. Что вам известно?

— Джерри, я и так сказал слишком много. Засекречено даже его существование. Было засекречено. Да неважно.

«Кассандра».

Вернувшись на мыс Канаверал, я предпринял поиски по «Кассандре» и обнаружил, что за все эти годы в Агентстве работало множество женщин с этим именем. А еще уйма Кассандр так или иначе сотрудничала с нами: вели программы, знакомившие детей с космической наукой, помогали физикам НАСА в обработке данных с орбитальных телескопов, редактировали издания, разъяснявшие деятельность НАСА широкой общественности. Они были везде. Просто невозможно, введя любой запрос по НАСА, не наткнуться на какую-нибудь Кассандру.

И все же на самом дне этой кучи — так глубоко, что я едва ее не упустил, — таилась одна-единственная запись: «Проект „Кассандра“, хранилище 27176В, Рэдстоун».

Говорите, такой секретный, что даже его существование держалось в тайне?

Рэдстоун — это Рэдстоуновский арсенал в Хантсвилле, где НАСА хранит ракетные двигатели, частично укомплектованные спутники, приборные панели испытательных стендов и множество прочих артефактов еще со времен «Аполлона». Я позвонил им.

Чей-то баритон уведомил меня, что я связался с хранилищем НАСА.

— Говорит сержант Сейбер.

Я не смог сдержать улыбки, но понимал, что все шуточки насчет своей фамилии он уже выслушал[9]. Я назвался и приступил к делу:

— Сержант, у вас зарегистрировано кое-что под названием «проект „Кассандра“. — Я назвал номер. — Могу я получить доступ к содержимому?

— Одну минуту, господин Коулпеппер.

Ожидая, я разглядывал развешанные по стенам фотографии Нила Армстронга, Лоренса Бергманна и Марсии Бэкетт. Рядом с Бергманном стоял я — кстати, именно он уговорил президента вернуться на Луну. И еще я стоял рядом с Бэкетт — при ее разговоре со школьниками из Алабамы во время турне Центра космических полетов имени Маршалла. Обаяния Марсии было не занимать. Я всегда подозревал, что она получила назначение на «Минерву» отчасти потому, что руководство знало: люди ее полюбят.

— Когда вы планируете приехать, господин Коулпеппер?

— Пока даже не знаю. Может, на следующей неделе.

— Предупредите нас заранее, и все пройдет без задержек.

— Так проект не секретный?

— Нет, сэр. Я как раз просматриваю его историю. Изначально он был засекречен, но по закону об ограниченном доступе к фондам секретность была снята. Уже больше двадцати лет назад.

Мне пришлось пройти еще один тур чествований и пресс-конференций, прежде чем удалось вырваться. Шумиха наконец-то утихла. Астронавты вернулись к своей рутинной работе, важные персоны — к своим обычным занятиям, чем бы они там ни занимались, и жизнь на мысе Канаверал вошла в привычное русло. Я попросил отпуск.

— Ты заслужил его, — дала добро Мэри.

На следующий день, вооружившись экземпляром закона об ограниченном доступе, я отправился в Лос-Анджелес.

— Поверить не могу, — сказал Фрэнк.

Он жил со своей внучкой и примерно восемью членами ее семьи в Пасадене. Внучка проводила нас в свой кабинет — она была кем-то вроде инспектора по налогообложению, — угостила лимонадом и оставила одних.

— Во что вы не можете поверить? Что с проекта сняли секретность?

— Что эта история вообще всплыла. — Фрэнк сел за стол. Я опустился на кожаный диванчик.