Николай Трублаини - Лахтак Страница 3

Несколько минут длилось молчание. Только кое-кто сдержанно покашливал.

Против начальника порта сидели два старика, прославленные на Белом море капитаны, - высоченный Иван Федорович Шеболдаев и низенький, горячий Федор Иванович Мамуев. Ивану Федоровичу было лет шестьдесят, а Федору Ивановичу, наверное, семьдесят. Они были старинные друзья, но никогда и ни в чем не соглашались друг с другом.

Начальник порта решил спросить их мнение:

- Федор Иванович, что вы скажете?

Маленький старичок выплюнул черную табачную жвачку, обернулся к Ивану Федоровичу и сказал:

- Наверное, разбило о камни. Нужно искать на юге, у восточного берега Новой Земли. Только теперь там темно.

Иван Федорович приготовил на ладони нюхательного табаку и, видимо, ожидал, когда его спросят.

- А вы что нам скажете, Иван Федорович? - спросил начальник порта.

Высокий старик втянул правой ноздрей табак, сощурился и громко чихнул, словно показывая, что чихал он на мнение своего друга. Потом он вытащил большой платок, высморкался и только после этого сказал:

- Вряд ли найдете кого-нибудь. Наверное, взорвало котел. Но, если хотите искать, ищите на севере, у восточного берега Новой Земли. Только теперь там штормы.

Больше старые капитаны ничего не сказали. Зато сказал молодой капитан Кривцов:

- Нужно немедленно отправить в Карское море спасательный пароход с самолетом. Он должен попытаться подойти к острову Уединения, а после этого попробовать пройти вдоль восточного берега Новой Земли и с помощью тамошних охотников обследовать все побережье.

С мнением Кривцова согласились начальник порта и большинство капитанов.

Только старики что-то недовольно бубнили, но и они не возражали.

Г л а в а IV

Начальнику порта Архангельск.

Рейсовый отчет капитана шхуны "Белуха" Кривцова Д. П.

12 октября с. г. шхуна "Белуха" под моим командованием, взяв на борт самолет ? 6 с пилотом Барилем, вышла из Архангельска, имея назначением западную часть Карского моря. Нашей задачей было пройти к острову Уединения, когда это позволят лед и погода, обследовать этот малоизвестный остров, чтобы разыскать пароход "Лахтак" или его обломки, а также экипаж этого парохода. Если бы нам не удалось ничего там найти или если бы неблагоприятные обстоятельства не позволили нам подойти к острову Уединения, мы должны были взять курс на мыс Желания и оттуда пройти на юг вдоль восточного берега Новой Земли, разыскивая этот же пароход и его экипаж. "Белуха" взяла трехмесячный запас горючего, полуторамесячный запас воды и десятимесячный запас провианта для экипажа на тот случай, если бы нас затерли льды.

16 октября, преодолевая шторм в Баренцовом море, мы подошли к Новой Земле против пролива Маточкин Шар. Пройдя бухту Самойловича, мы чуть было не наскочили на камни у мыса Бараньего. С большими трудностями удалось разглядеть в тумане знак Пахтусова и войти в пролив, где мы нашли защиту от штормового ветра.

В проливе, в бухте Белужьей, шхуна стояла два дня. Когда ветер упал до пяти баллов, я поднял якорь и вышел в Карское море. Пришлось поторопиться, чтобы использовать последние короткие дни. Перед выходом в море я отдал якорь против радиостанции Маточкин Шар. На шхуну прибыл начальник геофизической обсерватории и сообщил, что никаких сведений о "Лахтаке" они не имеют. Из бухты Примета, где "Лахтак" высаживал зверобоев, недавно приезжал охотник. От него узнали, что "Лахтак" оставил Примету еще 7 сентября и больше не возвращался.

Выйдя в Карское море, я взял курс на ост, к острову Уединения. 19 октября утром встретили первую льдину. Погода стояла хорошая. Абсолютное отсутствие облаков и ветра. В первом часу дня пилот Бариль с бортмехаником Зеленцом вылетели на разведку льда. Ввиду того, что на самолете не было радио, я предложил им не удаляться от шхуны за пределы видимости. Но, очевидно, они не обратили внимания на мое предостережение и исчезли из виду.

Тем временем с норд-оста поднялся туман и через десять - пятнадцать минут окутал все вокруг.

Не более чем через два часа совсем стемнело. На протяжении всей долгой осенней ночи мы через каждые десять минут пускали со шхуны ракеты. Утро следующего дня было таким же туманным. Туман был такой густой, что с капитанского мостика нельзя было разглядеть, что делалось на носу или на корме. В конце того же дня подул зюйдовый ветер и начал сгонять туман. Обледенение моря доходило до шести-семи баллов. Я решил простоять на месте всю ночь, чтобы 21-го идти искать самолет ? 6. Однако ночью начался шторм силою около девяти баллов, который погнал к северу шхуну вместе со льдами. Боясь быть затертым льдами, я взял курс на вест, к берегам Новой Земли. 23 октября шторм начал стихать, но ненадолго. На следующий день он снова разбушевался, достигая десяти баллов. К шторму присоединился мороз, и шхуна начала обледеневать от волн и брызг. На протяжении шести дней весь экипаж был на ногах. Как могли оббивали и обрубали лед на бортах, фальшбортах, полубаке и мачтах. Палубная и машинная команды работали с большой отвагой, несмотря на то что при тридцатипятиградусном размахе качки каждую минуту можно было поскользнуться и упасть в море. Привязывали себя к мачтам, бортовым поручням, кнехтам* паровой лебедки. Особенно отличились матросы Сосновый и Клаб, которые во время большого размаха качки по нескольку раз взлезали на мачты и оббивали лед на реях и самих мачтах. Машинист Рачок шесть суток не отходил от машины и на седьмые потерял сознание. Его пришлось поместить в судовой лазарет. Антенна обрывалась несколько раз, и у нас зачастую не было возможности сообщить о себе. 30 октября шторм стих. Льды прижали нас к Новой Земле. Воспользовавшись относительно спокойной погодой, я прошел по разводьям к бухте Примета, где и отдал якорь 1 ноября. Там я нашел отряд охотников и метеорологическую станцию. От них узнал, что на "Лахтаке" было два пассажира: научный работник гидролог Запара и охотник Юрий Вершомет. По моему совету 2 ноября охотники бухты Примета отправили две санные партии на розыски обломков "Лахтака" или его экипажа, а также самолета ? 6. Одна партия пошла берегом на север, другая - на юг. Такие же партии, как я узнал по радио, вышли им навстречу с Маточкиного Шара и с мыса Желания. 3 ноября, несмотря на полярную тьму, я снова попробовал пройти на восток, в Карское море. Приблизительно в восемнадцати милях от берега попал в торосистый лед, повредил винт, обломав лопасть. Получив от вас распоряжение вернуться, с большими трудностями выбрался из льдов и прошел до пролива Маточкин Шар. Там простоял до 23 ноября, когда возвратилась разведывательная партия, которая ходила оттуда навстречу партии, шедшей из бухты Примета. Ни одна из этих партий ничего не нашла. 28 ноября снялся с якоря и 5 декабря пришел в Архангельск. Считаю, что шхуну нужно немедленно послать в Мурманск на ремонт, чтобы успеть принять участие в весенней зверобойной кампании.