Алексей Евтушенко - Умелец Страница 3

– Скорее! – заорал Аким и, бросив удочку, сорвался с места.

Когда замредактора, опомнившись, подбежал к самолёту, Аким уже стоял на крыле и вытаскивал из кабины потерявшего сознание пилота.

Друзья оттащили американца поближе к воде и попытались привести в чувство, но тот, видимо, находился в глубоком обмороке и обретать сознание на хотел.

– Пульс ровный, – авторитетно заявил Юра, пощупав запястье лётчика, – но слабый. Что будем делать?

Аким, прищурившись, молча смотрел на великолепный «харриер».

– Вот что, Юра, – сказал он. – Садись-ка ты за руль и жми в город. Сообщи там, кому следует и медиков сюда направь.

– А ты?

– А я здесь покараулю. Мало ли что… Погоди, я инструменты кое-какие возьму.

– Зачем тебе инструменты?

– «Харриер» хочу починить.

– Ты с ума сошёл! – не на шутку испугался журналист. – Международный скандал может случиться! Давай лучше отвезём американца в город и…

– А если его трогать нельзя? Ты разве врач? Мы его повезём, а он возьмёт и загнётся по дороге! Вот и будет тогда тебе международный скандал. Да ты не дрейфь, всё будет нормально. Я осторожненько. Мне, понимаешь, такая штуковина никогда ещё в руки не попадалась… – И Аким непроизвольно облизнулся.

– Ладно, – почесал затылок Юра, который уже понял, что друга ему переубедить не удастся, – я постараюсь побыстрее.

Проводив глазами собственный «жигулёнок», Аким оттащил пилота в тень одинокой плакучей ивы, ещё раз убедился в том, что сердце у американца бьётся нормально, подхватил сумку с инструментами и решительным шагом направился к самолёту.

К тому времени, когда на место происшествия прибыли два вертолёта с американскими и русскими высокими воинскими чинами на борту, штатовский лётчик уже окончательно очухался и даже успел выучить несколько русских слов. А именно: «рыбалка», «ничего» и ещё одно, которое мы здесь приводить не будем.

Аким объяснил переводчику, что он уже отремонтировал «харриер», и американцам нет нужды ломать голову над тем, как доставить боевую машину на базу, – можно садиться и лететь.

– Это такая русская шутка? – поинтересовался сухощавый американский генерал – старший в прибывшей группе.

– А вы попробуйте, – предложил Аким, – только прошу учесть, что самолёт после ремонта, возможно, приобрёл некоторые новые качества. Может быть, он станет потреблять меньше топлива, чем раньше, или ещё что-нибудь…

– И намного меньше? – понимающе улыбнулся генерал.

– Раза в два, два с половиной, – почесал в затылке Аким. – Точно не могу сказать.

– Это может быть правдой, – вмешался в разговор Юра Агапкин, который уговорил воинское начальство взять его с собой в вертолёт. – Я – замредактора местной газеты и давно знаю Акима. Аким наш местный гений. Так сказать, Левша. Поэтому…

– Ну-ну, – по-русски сказал генерал и засмеялся.

Тем временем американские механики закончили осмотр «харриера» и доложили, что машина совершенно исправна и можно лететь.

Новый пилот, прибывший вместе с остальными вопросительно посмотрел на генерала.

Генерал разрешающе кивнул головой, и пилот побежал к самолёту.

Все стояли смотрели, как он ловко вскарабкался в кабину, задвинул фонарь, быстро проверил приборы, запустил двигатели, соединил в кольцо большой и указательный пальцы правой руки – все, мол, о, кей! – и тяжёлая грозная машина со свистом и рёвом оторвалась от земли, развернулась и легко пошла вверх.

Солнце плясало на её серебристых крыльях, и всем было хорошо видно, как «харриер», не набрав и двух сотен метров высоты, вдруг просто исчез.

Только что он был, и вот его уже нет.

И никакого взрыва, и никакой вспышки света. Как корова языком слизала.

– Т-твою мать… – севшим голосом сказал русский полковник, а сухощавый американский генерал, окинув Акима ледяным взглядом, обратился к полковнику со следующими словами, которые незамедлительно перевели на русский:

– Надеюсь, господин полковник. Вы понимаете, что этого человека (он кивком головы указал на Акима, рядом с которым уже выросли два здоровенных морских пехотинца армии США) необходимо забрать с собой для проведения тщательного расследования?

– Не сомневайтесь, генерал, – сказал Аким, с усмешкой покосившись на свой эскорт. – Разумеется, я отправлюсь с вами. Понятия не имею, что случилось с «харриером», но уверен, что ничего страшного. Все со временем выяснится. Юра, присмотришь за машиной и домом, ладно?

– Э-э… – только и смог сказать потрясённый Агапкин.

Прошло два часа.

В штабе учений Аким успел дважды с подробностями рассказать о своих «затмениях», все более убеждаясь, что ему не верят ни на грош. Он уж совсем было собрался замкнуться в гордом молчании, но тут прибежал лейтенант-связист и доложил, что только что по спутниковой связи было получено сообщение из Штатов: исчезнувший в русском небе «харриер» уже два часа, как благополучно приземлился на одной их американских баз ВВС.

– Я же говорил, что с ним ничего не случится! – обрадовался Аким.

Не потребовалось много времени, чтобы выяснить: истребитель вертикального взлёта и посадки преодолел расстояние в несколько тысяч километров практически мгновенно.

Пилот рассказал, что он, взлетая, вспомнил почему-то родную военную базу, на которой проходил службу, подумав при этом, что забавно было бы сейчас там оказаться, – и в ту же секунду его «харриер» завис над лётным полем этой самой базы. По словам лётчика, он при этом ничего особенного не почувствовал – всё произошло как в кино при смене кадра.

– Чертовщина какая-то, – сдвинул на затылок фуражку американский генерал. – Получается, что обычный самолёт переоборудовали в течение какого-то часа при помощи отвёртки и плоскогубцев…

– И такой-то матери, – подсказал кто-то из русских офицеров, нервно при этом хохотнув.

– Что?

– Да нет, ничего. Просто есть один такой старый анекдот про русских умельцев, – объяснили ему.

Генерал пожелал, чтобы потом ему этот анекдот обязательно рассказали и продолжил:

– Так вот, если человек способен за час переоборудовать современный боевой истребитель так, что тот становится управляем при помощи мысли и мгновенно преодолевает любые расстояния… я даже не знаю, господа, как такого человека назвать и что с ним делать. Это не просто переворот в технологии, это… это… – он махнул рукой и умолк.

Прошло полгода.

Акима Петровича Ковальчука поместили на жутко засекреченную научно-военную базу где-то на Урале и установили за ним неусыпный надзор. Он сам на это согласился, понимая, что карты раскрыты и деваться некуда. Опять же его патриотические чувства сыграли здесь не последнюю роль.