Филип Фармер - Несколько миль Страница 3

--Я не могу проинформировать вас, как добраться до него пешком,---сказал коп.---Минутку. Я переадресую ваш вопрос управлению.

--В этом нет необходимости,---перебил его братец Джон.

Он уже предвидел долгие объяснения с управлением, когда придется растолковывать, почему он предпочитает идти пешком от города до столь отдаленного пункта. И возможно, ему потребуется ждать появления копа-человека, который станет разбираться с ним на месте.

--Я могу до самого конца идти вдоль трубы,---сказал он, показывая на ряд высоких металлических стержней, каждый из которых поддерживал огромное металлическое кольцо.---Каким образом мне попасть к ближайшему входу в космопорт Четвертого Июля?---добавил он.

На этот раз коп молчал две секунды. После чего сказал:

--Вы не имеете в виду дату четвертого июля? Вы имеете в виду космопорт, именуемый "Четвертого Июля"? Верно?

--Верно,---подтвердил братец Джон.

--Городские службы рады услужить вам,---сказал коп.

Братец Джон тут же отошел от него. От взгляда живых глаз на мертвом лице он испытывал смущение. Но не мог отделаться от мысли, в самом ли деле эти полицейские такие уж неподкупные. Ах, если бы с этим копом общался давний Джон Кэрмоди, все было бы по-другому! Вопросы задавал бы не смиренный брат-послушник ордена Святого Джейруса, а самый продувной жулик во всей вселенной, и уж он-то доподлинно выяснил бы, в самом ли деле существует такой коп, которого невозможно ни подкупить, ни обмануть, ни уломать.

"Джон Кэрмоди,---сказал себе братец Джон,---ты еще очень далек от чистоты в мыслях. И страдать тебе неизбывно под грузом своих грехов. Да обережет тебя Господь! Не успел ты выйти за стены обители и едва столкнулся со внешним миром, как уже вспоминаешь прошлые деньки как доброе старое время. Ты же чудовище, Джон Кэрмоди, ужасающее чудовище, достойное подобающей кары. И нет в тебе ничего от раскаявшегося грешника, каковым ты себя представляешь".

Он пошел вдоль линии. Наверху сквозь кольцо на шесте со свистом пролетела капсула трубопоезда и, остановившись в сотне ярдов от него, высадила пассажиров. Иметь бы ему деци-кредитку, в просторечии называемую "десси", которой можно было расплатиться за проезд. Будь у него хоть одна, он бы в два счета миновал те десять миль от городских ворот до космопорта, которые сейчас ему предстояло "брести посуху".

--Джон,---со вздохом сказал он,---если бы твои мысли были горячими скакунами...---и хмыкнул, представив, как въезжает в этот город на коне.

Вот бы поднялась паника! Люди толпами сбегались бы поглазеть на сие чудовище, которое видели раньше только в три-ди или в зоопарке! А потом зеваки, взывая к полицейским, в ужасе улепетывали бы, к нему спешили бы блюстители закона, и он... оказался бы в тюрьме. И его признали бы виновным в преступлении не только светского порядка, но и церковного. Смиренный брат-послушник, в котором не должно быть ничего, кроме смирения, гордо гарцует на лошади... или это лошадь гарцует? Виновен в нарушении общественного порядка, в призыве к мятежу и Бог знает, в чем еще.

Кэрмоди снова вздохнул, продолжая путь. К счастью, подумал он, человек в состоянии одолеть это расстояние, если будет держаться узкой тропки, проложенной вдоль столбов. Не в пример прошлым временам, когда существовали улицы для людей, город превратился в лабиринт тесных двориков и высоких заборов, за которыми на маленьких полосках травы стояли одинокие семейные домики; основные помещения располагались под землей. А еще ниже помещались заводы, фабрики и конторы, в которых люди зарабатывали себе на жизнь. Если вообще это существование можно назвать жизнью.

Он шел и шел, а над ним проносились горожане, восседавшие то в капсулах трубопровода, то в своих личных крылатых машинах (их можно было брать напрокат в своей компании). Как-то мимо него порхнула малиновка, и братец Джон сказал:

--Ах, Джон, если бы ты верил в эту пагубную доктрину о переселении душ, то предпочел бы начать новое существование в виде птицы. Но, конечно, тебе это не суждено, так стоит ли жалеть о восторге крылатого полета? Это боль в ногах наводит на столь опасные мысли. Иди же, Джон, иди! Волочи свою усталую задницу.

Он отшагал еще мили две, когда к своей радости увидел открытый вход в парк. Это был один из двух больших городских парков, в котором собирались обыватели, чтобы получить представление о внешнем мире. Здесь тянулись извилистые песчаные дорожки, груды валунов напоминали миниатюрные горы с пещерами; здесь высились деревья, населенные птицами и белками, и тянулись озерца с гусями, утками и лебедями, где порой на водной поверхности шла рябь от плещущихся рыб.

По сравнению с геометрической точностью посадок, которые он только что покинул, парк казался сущим раем. Но увы! В этом раю не было змей, но он кишел Адамами и Евами с маленькими Каинами и Авелями, что валялись на травке, пили, орали, храпели, занимались любовью, ссорились, смеялись или сидели с мрачным видом.

Поразившись, братец Джон остановился. Он так долго находился в стенах обители Девы Нашей Города Четвертого Июля, что и забыл, как выглядит скопище людей.

Топчась на месте, он услышал звук, от которого все вокруг смолкли. Где-то пронзительно выла сирена пожарной машины.

Повернувшись, он увидел, что от таверны на краю парка тянется дымок. И над верхушками деревьев, прорезая воздух, летела красная игла пожарной лестницы.

Братец Джон кинулся в сторону таверны. Она была одной из немногих закусочных в городе на поверхности земли и напоминала бревенчатый салун периода ранней Америки. Здесь любители пикников могли вкушать "атмосферу", забывая об обширных, убийственно чистых и светлых кафетериях своих компаний, в которых обычно питались.

Стоявший в дверях владелец "етова старова аризонского салуна" преградил вход братцу Джону.

--Никаких грабежей!---заорал он.---Пришибу первого, кто попытается войти!---В здоровых мясистых лапищах он держал здоровенный тесак.

Братец Джон остановился и, переводя дыхание, сказал:

--Я не собираюсь вас грабить, друг мой. Я прибежал посмотреть, не могу ли чем-нибудь помочь.

--Никакой помощи не нужно,---ответил владелец, продолжая угрожающе вздымать тесак.---Пару лет назад у меня тоже случился пожар, так вломилась толпа и до приезда полицейских утащила все, что только можно. И больше мне этого не надо.

Братца Джона стали подталкивать сзади. Он оглянулся и обнаружил, что за его спиной сгрудилась толпа мужчин и женщин, которые подпихивали его. Не подлежало сомнению, что до появления полиции они намеревались ворваться внутрь, утащить все, на что удастся наложить руки, и разгромить таверну. Таким привычным образом, когда в городе что-то случалось, они выражали свое неприятие замкнутого образа жизни и бездушия представителей городских властей.