Игорь Смирнов - Энергия протеста Страница 3

А тогда, третьего июля, — это было в четверг — пошли мы с ним после работы подышать свежим воздухом. Забрели в садик, что возле Цветочной. Ну, то да се. Было скучновато, решили малость поразвлечься. Уж не помню, что нам взбрело в голову деревья ломать…

Да, было дело, выпили немного, но песен не пели, не дрались… Девчонки? Так они сразу ушли. А вот один дядя пристал к нам-чего-то ему не понравилось. Говорил, будто мы хулиганили. Придумал же!.. За что прогнали? А надоел. И Витьку завел. Витька вежливо выпроводил его за забор — и все. Расстались, так сказать, по-дружески. Правда, дядя тот обещал милиционера привести, но не привел.

Ну, то да се. Остались одни. Скучно стало. Витька предложил бросать камни в дерево. А оно тонкое такое- не сразу и попадешь. Да мы ни разу и не попали.

Вот тогда-то Витька и разозлился — взял да и сломал это дерево. Потом другое. Тогда и на меня что-то нашло. И вот тут откуда ни возьмись вынырнул тот белобрысый громила. Злой как черт!.. Ну, то да се. Хоть бы попросил по-человечески: не надо, мол, трогать деревья — мы бы и поняли, — а то налетел, схватил нас обоих за шкирки — и р-раз лбами! Разве можно так обращаться с рабочим человеком?.. Ну, понятно, искры из глаз, голова вроде пополам раскололась. Мы, конечно, возмутились, так он, гад, снова нас лбами! Да еще приговаривает: «Надо думать, что делаешь!» Будто мы не думали.

Я-то ничего. А вот Витька не выдержал. Гляжу, обвис, вроде и неживой уже. Хочу крикнуть, позвать милицию — не могу: что-то в глотке застряло, ноги будто и не мои…

Подумаешь, силу показал, пижон! Сила есть — ума не надо… И главное, спрашивает: «Что, больно? Будете знать, как причинять боль другим!» Да мы пальцем никого не задели!

А он сбежал. Тут же и сбежал.

Законы мы знаем. Так вот и требуем разыскать этого гада и засудить по всей строгости Уголовного кодекса!.. А тип этот-здоровый такой, высокий, белобрысый, костюм кофейный, в клетку. Найти легко — фигура заметная.

6. Из допроса свидетеля С, М. Агапова

— Скажите, Сергей Михайлович, вы хорошо знаете супругов Травкиных Нелли Алексеевну и Ивана Севастьяновича?

— Знаю, сынок, знаю — соседи, чай, не первый год.

Как организовалось садоводство, так они с самого начала там — и строились вместе со мной, и сады сажали.

— Что вы можете сказать о них?

— Да что ж сказать-то?.. Безалаберные они. Хуже хозяйства не сыщешь. Посадить-кое-что пoсaдили, а хлопотать да заботиться — на это их нету. Заезжают, правда, частенько, да что толку! Приедут, два дня попьют, поорут песни — и обратно в город. Уж хоть бы отдали сад кому-нибудь — такое там запустение, душа болит! А им хоть бы что. Да и на городской-то квартире одних змей не хватает-забегал я к ним раза три по делу, видал. Покуда жили в коммуналке, приходилось блюсти чистоту, потому как не один живешь. А дали отдельную-тут уж сами себе хозяева и господа-делай что хошь! Вот они ничего и не делают.

— Вы, кажется, настроены против них?

Сергей Михайлович погладил седой щетинистый подбородок — щетина зашуршала под пальцами — и неопределенно приподнял плечи:

— Не скажи, сынок. Нелька-то-баба, конечно, не первый сорт, а Иван-парень ладный, толкоьый. Была бы другая заместо Нельки, может, он бы еще лучше стал. А так, я мыслю, с пути-то праведного она его сбивает: сама ни шиша не делает и ему не дает. Одно слово — беспутная.

Следователь удовлетворенно кивнул.

— Так вот, эта самая Нелли Алексеевна, — сказал он, — подала нам заявление, будто некий гражданин большого роста, белокурый, в коричневом клетчатом костюме, недавно ворвался к ней в городскую квартиру и в отсутствие Ивана Травкина забрал телевизор, золотые часы, золотое кольцо и денег на общую сумму тысяча двести шесть рублей.

— Чего-о? — удивленно протянул свидетель — даже морщины на лбу обозначились резче. — Ты, сынок, верь ей больше — она тебе не то наплетет. Да когда это у Нельки были золотые часы и такие деньги? Ишь, тыща рублей! Смех один!.. А обручальное кольцо она лет семь как посеяла. Может, и продала кто ее разберет! Ну а телевизор-то она еще в позапрошлую пятницу к себе в садоводство отвезла. Не один я подметил, Петька Стругин тоже. Это внук Тимофея Стругина, живет по другую руку от Травкиных.

— Телевизор марки «Темп»?

— В марках-то я не смыслю, сынок, однако знаю: это тот самый обшарпанный телевизор, когорый я видел у них на городской квартире. Так что она тут грешит беспременно… Может, чего другое взял у них этот налетчик, да только не то, чего наплела Нелька, — это уж я знаю точно.

7. Показания свидетеля Б. К. Штучкина

— Этот? — Следователь протянул через стол фотографию.

Штучкин привстал на стуле, вытянул шею:

— Он. Он самый. Только вот… того-этого… пиджачок тогда на нем другой был.

— Ну, о деталях не будем, гражданин Штучкин. Итак…

Следователь был молодой, нетерпеливый, и свидетель — маленький, безвольный человек — тушевался, плел бог весть что и этим еще больше выводил из себя строгого представителя правопорядка.

— Так вот, гражданин Штучкин, все, что вы мне здесь расскажете, будет передано в прокуратуру для дальнейшего расследования. Вам это понятно?

Свидетель покашлял в кулак и покосился на бланк допроса:

— Понятно… Как же…

— Отлично. Тогда покажите все, как было, — с того момента, как вы пришли в цех.

— Что было… — Штучкин сосредоточенно разглаживал лысину черными морщинистыми пальцами. — Значит, четвертого июля это было. Бригадир прицепился ко мне, будто я выпил, и отправил домой. И прогул записал. Ну, того-этого… забрел я в скверик, что на берегу реки, присел на скамейку. Проходил мимо вот этот, что на фотографии, подсел ко мне, а сам будто и не видит меня — все в одну точку глядит. А лицо такое — душу выворачивает!.. Ну, сидит и пять минут, и десять и все молчит. «Неприятности какие?» спрашиваю. Он тяжко так вздохнул и отвечает: «Нет, больше-несчастье!» «Что ж, милок, — говорю, — бывает Надо в руках себя держать». — «Вас, говорит, — в руках держать надо!» Людей то есть… В общем, гражданин начальник, того-этого… он мне признался, что сбежал от вас, из милиции. Ну, я ему: как же так, милок, мол, все одно поймают, хуже будет, далеко, мол, не уйдешь.

«Уйду», — говорит. «Как же?» — спрашиваю. «А вот так», — отвечает. Я тут малость отвлекся, а его и след простыл. Один туман за ветки кустов цепляется.

Щека милиционера слегка дернулась.

— Вы вот что, гражданин Штучкин, бросьте мне э… эти штучки! Где это видано, чтоб туман был жарким днем да еще на солнце? Что же, по-вашему, этот человек в туман превратился?