Сергей Болотников - Трольхеттен Страница 3

Черный как ночь сааб 9-5 неторопливо катил по изогнутой улице. Полузадушенный сочащейся темнотой фонарный свет играл на хромированных дисках машины, поблескивал на молдингах и высвечивал миниатюрные луны в наглухо тонированных стеклах. Сизый дым лениво вытекал из двух хромированных же выхлопных труб, диаметр которых ясно говорил о мощи движка скрытого под черным лаком капота. По прихотливо изогнутой кромке заднего стекла шла красная надпись крупными готическими буквами: "Wonung in Trondesheim". Слова слабенько светились в темноте. Фары машины не горели, а за непроглядной тьмой ветрового стекла совершенно было не увидать водителя. Что-то там поблескивало, за двойным тонированным триплексом - диод сигнализации, или скажем панель приборов, красноватым таким мерцающим светом. Достигнут широко распахнутых с незапамятных времен ворот свалки автомобиль замер, и даже двигатель его больше не ворчал приглушенно. Липкая морось оседала на полированной крыше машины, конденсировалась крошечными, прозрачными капельками. Бомж Васек настороженно приподнял голову и вгляделся во тьму. Ничего не увидел, и продолжил свое не очень интеллектуальное, но в высшей степени насущное занятие - продолжил извлекать уцелевшую пивную стеклотару из кучи отбросов высотой с него самого. Бомж Витек, похожий на соратника настолько, словно они были родными братьями, или, учитывая их внешний вид, скорее двумя клоунами работающими вместе, что-то пробурчал с другой стороны кучи. -Ты че там?! - спросил Васек напарника и получил из-за кучи ответ. Сказано сие было невнятно, но в нем ясно угадывались матерные обороты. Васек (кстати в свое время лучший выпускник районной школы за целых три года - в давние-давние времена), с трудом уяснил, что напарнику требуется некая помощь, и поспешил обойти немилосердно воняющую кучу. -Витек, ты че?! - изумился он, увидев как названный, скрючившись в три погибели напряженно тащит из местного мусорного Эвереста что-то похожее на массивную дверцу от шкафа. Дверца не давалась, и Витек понапрасну оскальзывался на размокшей земле свалки. Пар вырывался у него изо рта мешаясь с непотребными словами. Васек в замешательстве остановился, не зная что и думать по такому поводу. Некоторое время на его лице отражалась тяжкая мыслительная деятельность, а потом он все же сконцентрировался и выдал на гора идею: -Витек! Ты, это... дай помогу! Смысл ответа Витька свелся к тому, что таких тупоумных олухов как его напарник надобно гнать из свободного уличного племени поганой метлой, потому как пользы от них как с козла молока. Но в этой тираде промелькнули согласные нотки и потому Васек поспешил присоединиться к напарнику. К его удивлению вытаскиваемый предмет оказался вовсе не дверцей от шкафа, а массивным и совершенно целым зеркалом в покрытой какой-то окалиной металлической, затейливой рамой. Поднатужившись, бродяги дернули зеркало за раму и освободили его из плена отбросов. Витек молча отстранил напарника и с натугой поставил зеркало вертикально. Стекло было матовым, а потом первые капельки ночного дождя растеклись по нему грязными пятнами и Васек понял, что оно просто покрыто застарелой пылью. На свету находка преобразилась, и даже загадочно заблестела. Вещь явно была очень старая, может быть антикварная. Может быть стоила много денег. Мысль эта мелькнула в затуманенных мозгах Васька и он уже открыл рот, дабы поведать сию мысль напарнику, как вдруг обнаружил, что тот стоит обеими руками удерживая раму и не двигается. Свет фонаря хитро поблескивал на пыльной поверхности. Витек не двигался и его напарник, поколебавшись, заглянул ему в лицо. Отраженный свет из зеркала освещал застывшую непроницаемую маску, возникшую вдруг на лице бездомного. Глазки у него были бессмысленны и мутны, как впрочем и всегда когда он перебирал лишнего. Или не всегда? Васек толкнул друга в плечо и вопросил: -Да ты чего, Витяй? Чего смотришь? Нет ответа. И тут Василий с неприятной дрожью осознал, что от его толчка Витек даже не покачнулся. Так и стоит, как изваяние с этим дурацким зеркалом в руках. А в старом стекле отражается его силуэт. Движимый странным порывом, Васек приблизился к зеркалу и протер стекло обшлагом своего потрепанного ватника, чтобы получше разглядеть отражение. В следующее мгновению он с глухим выкриком отшатнулся, рот его приоткрылся, а в глазах медленно разгоралась искорка страха. В зеркале был не Витек. Вернее отражение сохраняло его черты, вот только этот двойник за стеклом был без сомнения разумен и полон несусветной злобы. Словно в это отражение разом вселились все худшие черты и всяческие пороки, что были у оригинала, не затронув при этом ни одной светлой его черты. И эта жестокая темная личина за серым стеклом ухмылялась. Выражение же лица оригинала было бесстрастно, а глаза казались незрячими кусочками голубого мрамора. С тем отстраненной безмятежностью Витек начал медленно наклоняться к зеркалу, как будто хотел упереться лицом в стекло или поцеловать его. А двойник из темной глубины тоже стал приближаться, не оставляя этой своей леденящей усмешки. Его лицо было похоже на лицо утопленника ясным летним днем возникающего из мутной речной воды. Васек захотел закричать. Его утлый и ограниченный мирок, в котором он провел последние пять лет стремительно утрачивал границы и раздувался как извлеченная на поверхность глубоководная рыба. Раздувался чтобы взорваться в последней ослепительной вспышке. А под сенью горы дурнопахнущего мусора разворачивалось все более кошмарное действо. Двойник достиг границы стекла раньше Витька и стал противоестественным образом выпячиваться наружу, на глазах обретая рельеф. Витек наклонил голову еще и его лоб соприкоснулся со лбом выходца из зазеркалья. И стал с ним сливаться. На глаза у Васька, его давний сотоварищ превращался в единое целое с непонятной, но без сомнения злобной тварью из зеркала. Лицо Витька исчезло поглощенное чужой личиной, он сделал еще шаг, распахнув широко руки и обнял зеркало. Его руки тут же начали погружаться в железную ранее раму, словно она была сделана из размякшего пластилина. На месте головы трепыхалась и судорожно вздрагивала какая то неясная биомасса телесного цвета. Зеркало дрожало, меняло свои очертания, и на глазах превращалось с Витьком во что-то одно. Действо сопровождалось слабыми хлопками, совсем не страшными. Когда в шевелящейся массе вдруг проглянуло оскаленное лицо двойника, возникшее там, где у Витька когда-то была спина, мир наконец взорвался. Василий заорал, повернулся и побежал прочь, нелепо размахивая руками. Ноги у него заплетались, рот раскрылся в долгом заливистом вопле, заполненные до краев паническим ужасом глаза обратились к моросящим небесам. Шатаясь, он достиг ворот свалки, выскочил на темную улицу, не прекращая орать, запнулся и тяжело повалился на гладкий капот сааба, заставив машину качнуться. Потом вскочил, и размазывая грязь по обезумевшему лицу побежал вниз, в сторону реки, унося за собой свой долгий крик. Когда он окончательно затих вдалеке, скрежетнул и завелся двигатель автомобиля. Дым вырвался из выхлопных труб едким облаком, потом снова заструился лениво. Мягко стронувшись с места сааб миновал ворота и поехал к центру свалки. За лобовым стеклом что-то багрово помаргивало - может быть диод, а может и панель приборов.