Хол Клемент - Солнечное пятно Страница 3

Шесть или семь астрономов уже в нетерпении собрались у проектора и, получив пленку, тут же вставили ее в аппарат. Пленка пошла — первые несколько секунд в кабине царила тишина, а вслед за тем поднялся ропот негодования. Всех волновал лишь один вопрос:

— Где этот оператор?

Райс не успел далеко отойти. Войдя в кабину, он выглядел невозмутимым. Не ожидая, пока к нему обратятся с вопросами, оператор воспользовался молчанием, которым был встречен его приход:

— Ну что, увидели вашу вспышку? Не похоже. Объектив камеры в полтора раза меньше, чем необходимо, чтобы заснять все Солнце…

— Знаем, — в один голос проговорили Сакко и другие. — Но камера должна автоматически отслеживать движение Солнца, как бы она ни была установлена.

— Должна была. Но не отслеживала. И я понял это, когда проявлял пленку.

— Каким образом? Пленка была неправильно заряжена? В любом случае, скажите, что случилось?

— Я понял — что-то произошло, когда увидел, что отснятой пленки меньше, чем должно быть. Что касается причины неполадки — не старайтесь выглядеть глупее, чем есть. Мне потребуется время, чтобы выявить ее в лаборатории, и не могу сказать, сколько это займет.

Возмущенный ропот перерос в рев. Командир, единственный из экипажа, кто сохранил спокойствие, жестом заставил всех замолчать.

— Я понимаю, как сложно что-либо обещать, но, прошу вас, помните, что мы в двадцати миллионах миль от Солнца и через шестьдесят семь часов достигнем перигелия. Если камера не будет исправлена к тому времени, нам не с чем будет соотнести уже имеющиеся данные, не говоря о том, что без камеры наше пребывание здесь вообще бесполезно.

— Знаю, — проворчал Райс — Отлично. Я всегда говорил, что надо было проложить трос между кораблем и камерой, но все только и делали, что кричали о нехватке швартовочных штифтов и прочего хлама.

— По-моему, последнее к делу не относится, — перебил командир. — У нас есть задачи поважнее, чем искать виноватых. Скажите, какая помощь вам потребуется, чтобы доставить камеру на борт?

Спустя час камеру доставили на корабль. Дополнительный вес потребовал изменить технику передвижения. Если бы при раскачивании цепь оборвалась, мощности ракетных двигателей скафандров, по всей вероятности, не хватило бы, чтобы вернуть человека с камерой на комету. Космонавты двигались вдоль цепи, на этот раз не раскачиваясь, а как можно плотнее прижимаясь к ней, пока не достигли вершины дуги, затем скатились вниз, используя силу трения для снижения скорости. Человек с тросом дожидался у входа, чтобы облегчить приземление космонавтов с камерой.

Еще через четыре часа Райс разобрал и вновь собрал камеру, после чего доложил, что неисправностей в аппарате не обнаружено. Результаты проверки не порадовали ни его, ни ученых. Последние весьма резко отозвались о проделанной работе. Что, разумеется, не могло не отразиться на настроении оператора.

— Ладно, тогда вы мне скажите, в чем дело! — парировал Райс. — Со своей стороны, могу только сообщить, что ничего не сломано, контакты в порядке, и на борту камера вообще превосходно работает. Если какой-нибудь гений среди вас собирается заявить мне, что «на борту» не то, что «снаружи», может не утруждаться. Я это и сам знаю точно так же, как и то, что нам остается лишь отнести камеру назад и посмотреть, будет ли она работать на месте. Чем я и собираюсь заняться, если меня не заставят слушать ваши бессмысленные комментарии.

Райс покинул кабину, залез в скафандр и, захватив с собой инструмент, один, без Поулака, вышел на поверхность. В его намерения не входило возвращать камеру на прежнее место: в этом не было необходимости. Техник полагал, что вход в тоннель находится в достаточной степени «снаружи» для проведения эксперимента.

Прошло еще несколько часов, прежде чем Райс убедился в правоте своего предположения. Сначала неисправность не давала о себе знать. Объектив камеры скользил по небу независимо от границ съемки, которые Райс варьировал с помощью пульта управления. Через полчаса площадь охвата начала уменьшаться, пока не свелась к нулю, что бы космонавт ни делал с пультом. Тогда техник полез в механизм, насколько ему позволял скафандр, но и осмотр на месте так и не пролил свет на причину поломки. Затем камера, продлевая предсмертную агонию, снова заработала. Райс испытывал танталовы муки, вновь и вновь подступаясь к неразрешимой задаче.

Наконец он чернее тучи вернулся на борт, громя всех, кто хоть как-то касался разработки и подбора камеры. Несомненно, его радовало, что поломка была не на его совести, но не слишком. Что он не преминул довести до сведения присутствующих.

— Не знаю, какой гений вложил свои йены в миниатюризацию схем, — гремел Райс, — но он зашел слишком далеко. Не сомневаюсь, что использование параллельного контура сопротивления в пульте имеет свои основания; он будет функционировать и в нормальной среде, и даже на комете. Проблема в том, что он не работает, если температура всех сегментов неодинакова, в противном случае резисторы не выдерживают. Когда я вынес камеру на поверхность, то первое время она работала, пока сохраняла температуру корабля; в тоннеле аппарат стал барахлить, так как к тому времени начал охлаждаться; на поверхности, когда температура камеры выровнялась с температурой окружающей среды, она снова заработала. Оригинальная конструкция!

— Но ведь несколько дней до этого все шло нормально, — начал было кто-то, но запнулся, поняв, что стало причиной перебоя в работе аппарата.

Райс обрушился на торопыгу с новой силой:

— Вот именно — но только когда камера находилась на солнце. Сначала аппарат поглощает солнечное тепло, стремясь выровнять собственную температуру с температурой окружающей среды, то есть нагреваясь до двухсот градусов; а потом она отдает тепло льду, так что разница температур составляет уже четыре-ста-пятьсот градусов. Черт возьми, какая разница?!

— Нельзя ли заменить пульт управления? — мягко спросил командир. — В конце концов, это в вашей компетенции. Уверен, вам не составит труда соорудить что-нибудь…

— О, разумеется! Одну минутку! Мы просто завалены запчастями и оборудованием, как, впрочем, это всегда бывает на ракетах! Раз уж я здесь, я попытаюсь собрать механизм не больше наручных часов, чтобы его можно было подогнать по размеру. Единственное, чего нам не хватает в лаборатории, так это приборостроительного завода. Я сделаю все, что в моих силах, но не обещаю, что вы останетесь довольны, — не переставая брюзжать, Райс скрылся в лаборатории.

— Я бы многое отдал, лишь бы он оказался не прав, — проговорил кто-то, и остальные согласились.