Георгий Шах - Питон Страница 3

- Мало ли что я говорил! Будем сидеть сложа руки, наверняка проиграем. Надо что-то придумать.

- Понизить порог проходимости?

- Это не выход. Да и не имеем права. Пять процентов не мы с вами устанавливали, комиссия решила. Кстати, с минуты на минуту оттуда заявятся. Будем держаться версии короткого замыкания. А там их дело, пусть расследуют, если есть желание. - Тюльпанов взглянул на часы. - Созывайте народ, Гутва, - приказал он, - разберитесь с повреждением и доложите. А вы, Максим Максимович, позаботьтесь, чтобы Питону дали пищу как обычно. Рукописей у нас навалом.

- У меня мыслишка мелькнула, - застенчиво сказал Гутва. - Что, если мы вне очереди верняк пропустим?

- Ну, голова! - удивился Тюльпанов и хлопнул своего юного помощника по спине. - Беру назад болвана. Это же выход.

- Фи, - сказал Вайль, - мелкое жульничество.

- Ничего, нам важно выиграть время. А там, глядишь, бог вразумит. Поторопимся!

3

Когда высокая комиссия во главе с известным математиком Нолли пожаловала в лабораторию, она нашла Тюльпанова улыбающимся и самоуверенным больше, чем когда-либо. Маленькие светло-голубые глазки, утонувшие в складках мясистого лица, излучали приветливость и безмятежное сознание правоты. "Глядя на него, перестанешь понимать, из-за чего переполох", шепнул один из членов комиссии на ухо другому. "Хитрец что-то придумал", прошептал тот в ответ.

Едва только все расселись, Тюльпанов захватил инициативу.

- Во избежание кривотолков хочу сразу сообщить уважаемым коллегам, что нет никаких оснований для беспокойства. По нерадению технического персонала воспламенился флигель с подстанцией. Ущерб пустяковый, виновника мы найдем и накажем. Эксперимент проходит успешно, и наше с Вайлем детище, наш славный Питон великолепно справляется с данным ему заданием отсеивать бесполезную повторную информацию.

- Питон? - осведомился председатель.

- Прошу прощения, - захохотал Тюльпанов, - так в своем кругу мы по-свойски называем машину. Повторной Информации Тестирование, Отсеивание, Нулизация.

- Положим, права нулизировать, как вы выражаетесь, Платон Николаевич, вам никто не давал.

- Разумеется, и мы скрупулезно возвращаем авторам рукописи. Нулизация в том смысле, что они не имеют шанса увидеть свет.

- Значит, нет оснований для беспокойства? - ехидно спросил историк Джулиано. Он явно кипел от негодования. - А Ляпидус?!

- Что Ляпидус? - переспросил Тюльпанов.

- Не притворяйтесь, будто вы не знаете, что с ним случилось.

- Слышал. Жаль, конечно, беднягу. Впрочем, надо еще выяснить, действительно ли он наложил на себя руки. Может быть, сдало сердечко. Переволновался, нервишки подвели.

- Ну, знаете, это просто возмутительно! - Джулиано воздел руки и повернулся к другим членам комиссии, призывая их разделить свой праведный гнев. - Да вы должны чувствовать себя убийцей!

- Чепуха! - отрезал Тюльпанов, и не подумав оскорбиться. - Что ж, по-вашему, надо печатать всякую муть, чтобы не ущемить чьего-то самолюбия? Эдак мы планету превратим в мусорную яму.

- Спокойней, друзья, - вмешался председатель. - Мы должны трезво разобраться в ситуации, страсти здесь не помогут. Я прошу вас, профессор, - обратился он к Джулиано, - не делать поспешных выводов и избегать резкостей. А вас, Платон Николаевич, не играть с нами в кошки-мышки. Проблема весьма серьезная, давайте и обсуждать ее всерьез. Оставим пока в стороне печальную участь Ляпидуса и пожар в лаборатории, хотя, не скрою, последовательность этих двух событий наводит на некоторые размышления. Обратимся к сути дела.

- Что вы имеете в виду? - спросил Вайль.

- Прежде всего, я хотел бы получить сведения за весь период эксперимента. Ваш Питон, если я не ошибаюсь, трудится уже второй месяц.

- Ничего себе труд - пожирать человеческие мысли, - не удержался Джулиано.

- Совершенно верно. Здесь итоговые данные.

Тюльпанов протянул председателю листок. Тот пробежал его глазами.

- Ага. Вот то, что нас интересует. Принято на обследование четыре с лишним тысячи научных работ. Благополучно миновали пятипроцентный порог 62. Остальные забракованы.

Послышались возгласы удивления.

- Платон Николаевич, Максим Максимович, - продолжал бесстрастно Нолли, - вам не кажется, что это, ну, скажем, слишком?

- Кажется, - признался Вайль, потирая нос.

- Нисколько! - заявил Тюльпанов, бросив на своего соавтора уничтожающий взгляд. - Урок для плагиаторов, только и всего.

- Вы губите культуру! - завопил Джулиано, вскакивая с кресла.

- Я ее спасаю! - Тюльпанов тоже поднялся, как бы принимая вызов.

- Надеюсь, до кулачного боя у нас не дойдет, - заметил хладнокровно Нолли. Он сделал паузу, чтобы дать время враждующим сторонам остынуть. - И все-таки трудно поверить, что всего лишь полтора процента научные работ заслуживают права на публикацию. Согласитесь, Платон Николаевич, тут что-то не так.

- Признаюсь, я и сам не ожидал подобного результата. Ошеломительно. Списывают почем зря.

- Что значит списывают! - опять занервничал Джулиано. - Историки древности, например, по крупицам собирая новые сведения, опираются в основном на Геродота, Тацита, Плутарха и прочих античных авторов. Это что, по-вашему, плагиат? Нонсенс. Не можете же вы запретить исследователю пользоваться первоисточниками.

- Вы, мой друг, - с лицемерной учтивостью возразил Тюльпанов, - не усвоили принципа действия Питона. Машина запрограммирована на обнаружение новой информации, и, если таковой нет в помине, она добросовестно нас предостерегает. Это, если хотите, своего рода ОТК. На любом промышленном предприятии есть сейчас автоматический контроль качества продукции. Не вижу, почему наука должна быть исключением.

- Вы сами ответили на этот вопрос. Потому, что научное творчество не имеет ничего общего с поточным производством, - вмешался молчавший до той поры географ Легран.

- По мне, брак везде брак. Позвольте напомнить вам данные статистики. Количество ежегодных научных публикаций в конце XX столетия удваивалось за 8-10 лет, спустя полвека - всего лишь за три года, а в наше время оно утраивается в каждом полугодии. Эта лавина погребает под собой, вытесняет из оборота весь накопленный в прошлом запас знаний. Она закупоривает поры науки. Исследователи вынуждены тратить уйму сил ради хотя бы беглого знакомства с трудами своих коллег, у них не остается времени для собственных наблюдений и размышлений. Хуже того. Втягиваясь в круговорот вторичной информации, они, сами того не замечая, начинают перепевать давно открытые и даже закрытые истины, утрачивают потребность сказать новое слово. А в итоге поступление свежих идей падает катастрофическими темпами. Что это, как не кризис перепроизводства? И нет другого способа выйти из него, как положиться на Питона.