Эрик Рассел - Конец долгой ночи [=Ночной мятеж] (ёфицировано) Страница 3

— Теперь видите? — спросил Рыжий, стараясь идти в ногу со стражей. Казалось, это доставляет ему удовольствие. Подмигнув соседу, он выпустил изо рта душистый завиток дыма.

Лингвисты Фейн и Парт на другой же вечер попросили аудиенции у командора. Джусик их впустил. Круин недовольно оторвался от доклада, который он обычно составлял в этот час.

— В чём дело?

— Сэр, пленники предлагают, чтобы мы обучали их языку у них дома.

— Как они смогли предложить вам это?

— Мы объясняемся знаками.

— А как вам могло прийти в голову, что эта идиотская идея заслуживает моего внимания?

— Есть соображения, сэр, которые вынуждают обратиться к вам, — гнул своё Фейн. — Согласно Уставу внутренней службы, подобные дела должны представляться на рассмотрение вышестоящего начальства, чьё решение считается окончательным.

— Прекрасно, прекрасно, — Круин посмотрел на Фейна более благосклонно. — Какие же это соображения?

— Время — самый важный для нас фактор. Чем быстрее наши пленники научатся нас понимать, тем лучше. Здесь же их внимание слишком поглощено непривычной и, возможно, таящей опасность обстановкой. К тому же они всё время думают об оставленных семьях, о друзьях. А дома их ничто не будет отвлекать. Они будут заниматься куда более прилежно и очень скоро выучатся нашему языку.

— Несерьёзно, — презрительно скривился Круин.

— Это ещё не всё. По натуре здешние туземцы приветливы и простодушны. И я думаю, что мы можем их не бояться. Если бы они были настроены агрессивно, то уже давно бы напали на нас.

— Как сказать. Осторожность необходима всегда. Это неоднократно подчёркивается в наставлении по обороне. Туземцы скорее всего сначала разведают о нас побольше, а уж потом нападут.

Фейн вдруг сообразил, чем можно подействовать на командора.

— Ваши последние слова — мой самый веский довод, — сказал он. — В недрах нашего лагеря находятся сейчас шесть пар чужих глаз и шесть пар чужих ушей. Кроме того, отсутствие этих шестерых наверняка встревожило их соплеменников. Если же они вернутся в целости и сохранности, то тревога уступит место благодушию, а в их расположении появятся наши глаза и уши.

— Хорошо сказано, — на секунду забылся Джусик.

— Молчать, — рявкнул Круин. — Я не помню, чтобы где-нибудь в уставе имелись на этот счёт указания. — Взглянув на Джусика, он придвинул к себе Устав космической службы и долго изучал его. Наконец сказал: — Единственное подходящее к данному случаю правило заключается, по-видимому, в следующем. В случаях, не предусмотренных инструкцией, решение должен принимать я при условии, что оно не будет противоречить параграфам других уставов, а также распоряжениям вышестоящего начальства.

— Да, сэр, — откликнулся Фейн.

— Разумеется, сэр, — поддержал его Парт.

— Далеко живут эти пленные? — нахмурившись, спросил Круин.

— В часе ходьбы отсюда. Если же, — Фейн энергично взмахнул рукой, — с нами что-нибудь случится, а это почти невероятно, то стоит послать одного разведчика, и от их деревни останется мокрое место. Один разведчик, одна бомба, один миг — и всё кончено. По вашему приказанию, разумеется, — благоразумно прибавил он.

Круин был явно доволен.

— Не вижу причины, почему бы нам не воспользоваться их исключительной тупостью. — Он смотрел на Джусика, как бы спрашивая его мнение, но тот предпочёл не заметить взгляда начальства. — Поскольку вы, лингвисты, подали свой план на моё рассмотрение, я ваш план одобряю и приказываю приступить к его выполнению, — с этими словами Круин заглянул в листок, который вынул из ящика. — Вместе с вами пойдут два психолога, Калма и Хефни.

— Есть, сэр, — Фейн бесстрастно откозырнул и в сопровождении Парта вышел из рубки командора.

Рассеянно глядя на неоконченный доклад, Круин поиграл немного вечным пером, взглянул на Джусика и вдруг рявкнул:

— Вы чему улыбаетесь? — Улыбка тотчас растаяла на лице Джусика. — Выкладывайте, что там у вас.

— Я думаю, сэр, — медленно начал Джусик, — что три года на борту космического корабля — это очень много.

Швырнув ручку на стол, Круин встал, выпрямившись во весь рост.

— Разве для меня этот путь был короче, чем для других?

— Ваш путь, — твёрдо, но почтительно произнёс Джусик, был самым длинным.

— Убирайся вон, — заорал на помощника Круин. Он смотрел, как Джусик вышел, как сама собой закрылась дверь, подождал, пока щёлкнет замок. Перевёл взгляд на стекло иллюминатора. За стеклом сгущались сумерки. Он стоял неподвижно, и золотые колокольчики молчали. Невидимое солнце втягивало в себя последние лучи-щупальца.

Спустя короткое время по полю в сторону далёкого холма, поросшего лесом, зашагали десять фигур. Четверо были в форме, остальные шесть — в мешковатых, песочного цвета костюмах. Они шли, переговариваясь с помощью жестов, один смеялся. Командор Круин закусил нижнюю губу, следя взглядом за теми, кто уходил к чужим, пока вечерние сумерки не поглотили их.

— Этап восьмой: отразить первый удар противника в соответствии с Боевым уставом, — Круин презрительно фыркнул, заученным жестом поправил ордена.

— Первого удара не было, — заметил Джусик.

— Мне этот факт небезызвестен, — сдвинув брови и саркастически усмехнувшись, заметил Круин. — Но я предпочёл бы, чтобы был. Мы готовы отразить его. Чем раньше они решат помериться с нами силой, тем скорее поймут, кто хозяин положения! — Круин сунул большие пальцы огромных рук за отделанный серебряной чеканкой ремень. — Кроме того, и люди были бы заняты. Я не могу заставить их зубрить уставы с утра до ночи. Мы здесь уже девятый день, а ничего ещё не случилось. Вспомнив про устав, Круин продолжал: — Этап девятый: отразив нападение, взять инициативу в свои руки и в соответствии с Боевым уставом перейти в наступление. — Круин опять фыркнул. — Как можно наступать, если не было первого удара противника?

— Это невозможно, — рискнул вставить Джусик.

— Невозможных вещей нет, — из духа противоречия огрызнулся Круин. — Этап десятый: в случае если разумные существа не нападут или даже выкажут явное дружелюбие, что маловероятно, оборону по-прежнему не снимать, захваченных в плен обучать гульдскому языку и производить разведку с помощью самолётов-разведчиков, причём в разведывательных полётах использовать не больше одной пятой всех имеющихся в наличии самолётов.

— Это значит, что мы можем послать сразу восемь или девять самолётов-разведчиков, — подумав, заметил Джусик. — А что предписано делать, если самолёт-разведчик не вернулся в назначенный срок?